Многие иностранные аналитики считают, что наращивая российские силы в Сирии, президент Путин пытается добиться переговоров с Бараком Обамой в преддверии нью-йоркского заседания Генеральной ассамблеи ООН. Отчасти, это действительно так. Чтобы дипломатия была эффективной, она должна иметь реальную опору, и именно такую опору Москва сейчас создает, невзирая на опасения США. Впрочем, силовая дипломатия — это всего лишь одна из форм дипломатии.
Однако нынешний рост российского присутствия в Сирии не стоит увязывать исключительно с предстоящей Генеральной ассамблеей. Москва в любом случае посылала бы сейчас в Сирию больше оружия и инструкторов, чем раньше. С тех пор как территория, контролируемая «Исламским государством», расширилась, ИГ стало представлять больше угрозы для поддерживаемого Россией режима в Дамаске. В связи с этим план «А» для Москвы сейчас — помочь Башару Асаду сохранить оставшиеся территории, а план «Б» — помочь ему закрепиться в алавитском анклаве вокруг Латакии.
Кремль поднимает ставки в Сирии, так как он видит в ИГ угрозу для России. Путин считает Асада человеком, который противостоит этой угрозе и отказывается сдаваться. Разумеется, сражаться с врагом за рубежом, поддерживая союзника, предпочтительнее, чем сражаться с ним на Кавказе или в Средней Азии. Кроме того, для России важно не демонстрировать слабость под давлением: как однажды заявил Путин, «слабых бьют».
С расширением российской военной роли в Сирии, бесспорно, связаны определенные риски. В России как политическое и военное руководство, так и народ помнят Афганистан. Тем не менее, Кремль, по-видимому, считает эти риски приемлемыми. Москва направляет в Сирию советников и техников, операторов вооружения, вспомогательный персонал, возможно, пилотов — но не боевые части. Сражаться за Асада по-прежнему будут сирийцы, иранцы и бойцы «Хезболлы».
Еще один риск — это возможность столкновения с Соединенными Штатами и их союзниками, которые давно наносят в Сирии удары по ИГ. Если они будут бомбить силы Асада, они могут попасть и по российским советникам. В таком случае российские вооружения — в том числе, авиация, если до этого дойдет, — начнет бить по силам поддерживаемой Западом сирийской оппозиции. К тому же, Израиль может не потерпеть появление в сирийском арсенале современного оружия, способного угрожать безопасности еврейского государства.
На дипломатическом фронте это столкновение уже состоялось — Вашингтон возмущен политикой Москвы. Кремль, со своей стороны, скорее всего, считает, что его твердая позиция, в конце концов, заставит Белый дом признать Россию одним из игроков в сирийском вопросе. В конечном итоге, Россия хочет, чтобы Америка вступила с ней в переговоры по следующим вопросам: о предотвращении конфликтов между силами двух вовлеченных в сирийские события стран или даже о «разделении труда» в Сирии; о широкой коалиции против ИГ, создать которую предлагает Путин; и о послевоенном будущем Сирии.
Москва, разумеется, надеется, что сотрудничество с Соединенными Штатами и Западом в Сирии ослабит конфронтацию из-за Украины — главный предмет тревоги Кремля. Вероятно, не было случайностью и то, что с 1 сентября обстрелы в Донбассе прекратились, что руководство в Донецке было очищено от наиболее несговорчивых фигур, и что сейчас ожидается определенный прогресс по вопросу о предстоящих в следующем месяце местных выборах. Сразу после Генеральной ассамблеи Владимир Путин собирается встретиться в Париже с канцлером Меркель, президентом Олландом и президентом Украины Петром Порошенко.
Пока Запад реагирует на российскую активность в Сирии в основном отрицательно. С эмоциональной точки зрения, это вполне можно понять. Действия Москвы явно противоречат вашингтонской политике по крайне чувствительной для администрации Обамы теме. Россия, не спрашивая ни у кого позволения, использует войска и перекраивает границы на Украине и оказывает военную поддержку режиму, который, по мнению Соединенных Штатов, должен уйти. Кроме того, Москва ощутимо наращивает свое военно-политическое присутствие в ключевом ближневосточном регионе, и российские чиновники не упускают ни одной возможности поиздеваться над политикой США как в Ираке, Ливии и Йемене, так и в Сирии.
Тем не менее, если посмотреть глубже, интересы России, США, Европы, Ирана, Саудовской Аравии, Китая и Индии в данном случае во многом совпадают. Всем им угрожает один и тот же враг. Все они согласны с тем, что ИГ нужно разгромить, и расходятся лишь в том, как это сделать. Администрация Обамы вряд ли поддержит план Путина по созданию большой коалиции с участием Москвы, Тегерана и Дамаска, однако сотрудничать с ними ей все-таки следовало бы. К сожалению, ту Сирию, какой она была последние 70 лет, вряд ли удастся восстановить. Ее придется создавать заново абсолютно по-новому. Для этого необходимы будут переговоры между различными сирийскими игроками (минус ИГ) при содействии международного сообщества — в том числе, Запада и России.
Дмитрий Тренин — директор Московского центра Карнеги.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Многие иностранные аналитики считают, что наращивая российские силы в Сирии, президент Путин пытается добиться переговоров с Бараком Обамой в преддверии нью-йоркского заседания Генеральной ассамблеи ООН. Но администрация США вряд ли поддержит план Путина по созданию большой коалиции с участием Москвы, Тегерана и Дамаска, однако сотрудничать с ними ей все-таки следовало бы.
