Пентагон в замешательстве, поскольку не знает, каковы намерения России в Сирии. Позвольте мне прояснить ситуацию.

Как отмечалось этим утром в The American Interest, генерал Ллойд Остин III (Lloyd J. Austin III), командующий американскими войсками на Ближнем Востоке, давал вчера показания в сенатском комитете по делам вооруженных сил и указал на то, что Пентагон в полном недоумении, поскольку не понимает, каковы общие цели России, направляющей оружие и войска в Сирию. Это вызывает тревогу, но не является неожиданностью в свете других проблем, которые тоже нельзя назвать сюрпризом. Остин также заявил, что общее количество сирийских «умеренных», обученных американскими военными и принимающих участие в боевых действиях, на сегодня равно «четырем или пяти». Не четыре-пять взводов или рот (и уж конечно, не дивизий), а четверо или пятеро парней, прошедших подготовку, на которую первоначально было выделено 500 миллионов долларов. Какая польза от этих людей — разве что построить забегаловку и кормить в ней завтраками десятки тысяч не очень умеренных боевиков, которых вокруг хоть пруд пруди, и которым все равно надо время от времени где-то питаться.

Что касается этих пятерых (давайте проявим щедрость по максимуму) парней, я готов предоставить им презумпцию невиновности. В отличие от иракцев, на подготовку которых мы потратили уйму денег, эти парни вроде бы не скинули форму и не сбежали с поля боя в одних трусах. По крайней мере, пока. А как иначе: если учесть, что на каждого было выделено примерно 100 миллионов, в этом не должно быть никаких сомнений, ведь так? Безусловно, справедливости ради надо сказать, что других парней тоже обучали — человек 50-60. Но насколько нам известно, их попытки проникнуть в Сирию из учебных центров в Турции, а также из Иордании не увенчались особым успехом. В конце июля боевики из «Джабхат ан-Нусра» устроили им засаду — не исключено, что по подсказке турецкой разведки. Большинство было убито, кого-то взяли в плен, кто-то влился в ряды нападавших, а кто-то сбежал (но до трусов не раздевался). Вряд ли можно говорить о том, что это к лучшему, но по крайней мере, этим парням не пришлось отвечать на вопрос о том, с кем им воевать. Любой здравомыслящий сирийский суннит (и турок) знает, кто его настоящий враг: режим Асада со своими приспешниками из числа алавитов, а также пользующиеся иранской поддержкой наемники «Хезболлы», которые им помогают. Но в соответствии с предписаниями администрации США, американские инструкторы должны были направлять их на борьбу с ИГИЛ.

Почему американские действия по боевой подготовке в Сирии оказались столь ограниченными и жалкими? Потому что, заявляют некоторые, так сказала администрация Обамы, дабы никакими серьезными усилиями не навредить систематическим действиям по умиротворению иранского режима накануне подписания ядерного соглашения, которое состоялось 14 июля. Другие же объясняют ограниченность боевой подготовки той неизбывной тревогой и озабоченностью, которая мешает американским расчетам в Сирии с самого начала гражданской войны. Все было предопределено заранее, и в результате администрация в последние годы лишь притворялась, будто что-то делает в Сирии, дабы избежать критики и давления. Пусть Пентагон и является чрезвычайно узколобой, апатичной и забюрократизированной организацией, но даже он мог бы потратить 500 миллионов долларов с большей пользой.

Взгляните на Ирак. Там работа по боевой подготовке и обучению войск в основном закончилась неудачей. Никто больше не говорит о том, что иракцы отвоюют Мосул, поскольку они не могут надежно защитить находящиеся поближе Рамади и Фаллуджу. Но по крайней мере, у иракцев не пять бойцов, а побольше. Однако генерал Остин и его коллеги, похоже, не в курсе, что русские затеяли в Сирии; и точно так же они до сих пор не понимают, что пошло не так в Ираке. Даже министр обороны Катер время от времени произносит такие речи на эту тему, будто не знает сути происходящего. И это вызывает наибольшую тревогу, потому что он - очень умный и способный человек.

Поэтому позвольте мне все объяснить. Нет никакого «единого Ирака». Шиитские крестьяне и городские жители из Багдада, Басры и прочих южных мест, составляющие основу сегодняшней иракской армии, не отождествляют себя с более пустынными землями суннитов, находящимися к северу и востоку. Они не знают тамошней местности и обычаев; большинство никогда не бывало там до службы в армии; они не ощущают никакой близости (асабийя) с живущими там людьми; и эти места не кажутся им частью их исторической родины. Проблема не только в том, что иракцы не умеют обращаться с оружием, не могут наладить тыловое обеспечении и не подчиняются приказам офицеров, которым не особо доверяют. Проблема в том, что у них нет никаких личных оснований рисковать своей жизнью ради чего-то такого, что им безразлично. Они могут воевать за свое племя, клан, секту, родную землю, но не за абстракцию под названием «Ирак». Уныние и тревогу вызывает то, что мы после многолетних занятий ерундой в этой стране, сами того не желая, накладываем собственную систему ценностей на иракцев, сирийцев, ливийцев и так далее. И, похоже, это получается у нас лучше всего.

Итак, теперь мы знаем, почему не существует подготовленных американцами сирийских боевых отрядов. Знаем также, почему, если каким-то чудом управляемая шиитами иракская армия вернет контроль над сирийским городом Мосулом, она не сможет им управлять. (Примерно по этой же причине йеменские хуситы, являющиеся шиитами-зейдитами, не сумели удержать южный Йемен, где живут сунниты.) Таким образом, мы начинаем понимать, что фактически такого унитарного государства, как Ирак, нет (и мы здесь даже не берем во внимание курдов).

Нет сегодня уже и такого унитарного государства, как Сирия. Доказательством этому является то, что сирийский режим сейчас находится в полной зависимости от Ирана, и Иран очевидно готов выторговать для себя большие куски сирийской земли (после подписания ядерного соглашения появились слухи о дипломатических маневрах иранцев, которые «от имени» Асада хотели бы заполучить дающий выход на запад Дамаск, а также Латакию). При этом они отвергают традиционные опасения сирийцев, не желающих раздражать Израиль в районе Голанских высот. И вот здесь-то мы подходим, наконец, к тому, что задумали русские.

Как часто бывает во время военных кампаний, на гражданской войне в Сирии в последние годы было множество изменений и колебаний на поле боя. Вначале режим получал такие мощные удары и так стремительно отступал, что президент Обама уверенно начал заявлять: «Асад должен уйти». Такая уверенность объяснялась тем, что это казалось неизбежностью и должно было произойти в любом случае, независимо от того, что мы делаем, а если говорить точнее, что мы не делаем. Это как бросить палку в Ниагару и ждать в полной уверенности, что она упадет с водопада. Но увы, сирийской оппозиции не удалось собраться с силами и пойти в наступление на дворец, а иранцы с русскими быстро пришли на помощь Асаду. Ситуация стабилизировалась, а потом начала разворачиваться в обратную сторону, в первую очередь, благодаря штурмовым войскам «Хезболлы», которые участвовали в нескольких решающих сражениях, прежде всего, в битве за Эль-Кусайр в апреле 2013 года.

Затем режим какое-то время задавал всем жару, но длилось это недолго. Сформировался «Фронт ан-Нусра», внезапно появился и окреп ИГИЛ, а алавиты начали испытывать нехватку личного состава — и в этой ситуации режим утратил импульс силы. В последние месяцы дела у него идут все хуже и хуже. Не вдаваясь в кровавые детали, скажу, что его войска вынуждены отступать по нескольким направлениям, в том числе, в районе Алеппо и вдоль всей границы с Турцией. Асад и сам признает, что потери тяжелые; а кланы алавитов все чаще жалуются на то, как дорого обходится им война в плане людских жертв, и что кровожадный враг начинает просачиваться на территорию самой Латакии. Примерно 7 тысяч шиитских ополченцев из Ирака поспешили на защиту Дамаска. Вслед за ними туда пришли иранские батальоны «Кодс» из Корпуса стражей исламской революции. И тут, когда стало понятно, что даже они не в состоянии обеспечить необходимую защиту, на сцену вышли русские.

Тот, кто думает, будто участие российских военных в сирийской гражданской войне - это какая-то новость, просто не обращает внимания на ход событий. С самого начала в Сирию из России мощным потоком шло оружие, и важную роль там играли российские советники. Я еще несколько лет назад отмечал, что это проявляется в жестоких действиях режима против гражданского населения, ибо такая тактика списана с действий русских в Чечне.

А теперь роль России становится более явной. Современные танки и прочая техника, передовая авиабаза, а возможно, и русские летчики, вылетающие на боевые задания. Почему? Может, генерал Остин со своими коллегами и пришел «в замешательство», но это их проблема. У меня никакого замешательства нет.

Как и на Украине, российские цели лучше всего можно описать как набор концентрических кругов. Центральный внутренний круг — это чисто оборонительные и наименее амбициозные цели. А внешний круг — это цели наиболее наступательные и агрессивные. На Украине внутренний круг - это создание очередной мусорной кучи на российской периферии, которую обычно называют «замороженным конфликтом». Эти мусорные кучи призваны сделать Украину (а также Грузию и Молдавию) очень непривлекательными для западных институтов, таких, как Европейский Союз и НАТО. Сделав так, чтобы страны на российской периферии не процветали благодаря свободной экономике вкупе с политикой плюрализма, Москва полагает, что надежно защитила себя от вируса, который может поразить всю страну.

Цель в следующем круге — не просто парализовать недружественное украинское правительство, а подкупить или сместить его. Для этого не нужен военный марш на Киев, совершить который российская армия вряд ли в состоянии. Если эта цель будет реализована, и российское оружие просто пойдет вперед вместо того, чтобы пробивать дорогу с боями, целью в наружном круге станет не только остановить НАТО и ЕС, не дав им продвигаться на восток, но и уничтожить их политически. Как? Направить «маленьких зеленых человечков» (то есть, применить методы гибридной войны) против одного из членов НАТО, скажем, против какой-нибудь прибалтийской страны, а потом наблюдать, как США и Европа со своей беспомощностью по сути дела уничтожают авторитет НАТО и доверие к блоку, а вместе с этим и всю мировую систему альянсов под руководством Америки.

Конечно, это довольно опасно, и несмотря на то, что Москва в последнее время часто бряцает ракетами, мало кто из аналитиков считает Путина сумасшедшим человеком, готовым пойти на риск ядерной войны, дабы достичь целей третьего круга. Реакция Запада на действия России против Украины была довольно пассивной и вялой, но не совсем. Здесь самым важным является изменение позиций Германии. Это наверняка ключевой фактор, влияющий на склонность Путина рисковать.

Но даже в случае успешного достижения целей внешнего круга на Украине (если Путин захочет пойти на такой риск) Евросоюз не будет уничтожен. И вот тут-то на сцене появляется Сирия.

В Сирии цель внутреннего круга для России состоит в поддержании Асада, который является единственным союзником Москвы (если не считать венгра Виктора Орбана), и в сохранении единственного места за пределами России, где у нее есть военная база (Тартус). Кроме того, русским просто не нравятся смены режимов, какими бы эти режимы ни были. Ведь это может не лучшим образом отразиться на их собственном будущем. Как отмечает Иван Крастев (Ivan Krastev), сегодняшняя Россия во многом ведет себя так же, как Россия 1848 года, когда Николай I, услышав о восстаниях против консервативного порядка на западе, был готов направить свою армию в Париж, чтобы она снесла воздвигнутые там баррикады. (Он удовлетворился тем, что послал ее в Польшу.) Путинский режим реакционен до основания, а Сирия - это прецедент после Ливии. По крайней мере, наверное так кажется русским.

Средний круг имеет отношение к дипломатии принуждения — единственному виду дипломатии, который имеет значение, когда друзья не ведут между собой дискуссии. Если есть политические методы урегулирования в сирийской гражданской войне, то лучший способ обрести наибольшее влияние за столом переговоров - это изменить ситуацию на поле боя в свою пользу. Можно сделать вполне логичное заключение о том, что Москва поражению Асада или тупиковой ситуации предпочитает политическое урегулирование, потому что тупик выгоден ИГИЛ, а это, в свою очередь, может отразиться на обстановке в Дагестане, Ингушетии, Чечне (снова) и в других районах Российской Федерации, где нет жесткого контроля властей.

А как насчет третьего, внешнего и самого амбициозного круга? Подумайте о том, что из-за зверств и жестокостей сирийского режима, которому помогает Иран и его ставленники, более четырех из 24 миллионов жителей Сирии стали беженцами, и более четверти миллиона погибли. Еще больше внутренне перемещенных лиц, и никто не знает, сколько их точно. Это происходит в течение нескольких лет, и если говорить откровенно, действия сирийских войск не очень-то впечатляют. Если русские захотят, они буквально за пару месяцев смогут удвоить количество мертвых сирийцев и утроить число беженцев. Русские поднаторели в искусстве миграционного геноцида; первый опыт они обрели в Афганистане в 1980-е годы.

Но зачем это делать? Чтобы уничтожить или серьезно ослабить жизнестойкость Европейского Союза, которому будет очень трудно выстоять и сохранить единство перед лицом такого напора. Он уже очень быстро приходит в упадок и начинает распадаться в условиях, когда ему приходится иметь дело почти с миллионом беженцев, стремящихся получить там убежище. А что, если их станет два миллиона, или три, или еще больше, причем произойдет это за шесть-девять месяцев?

Напасть на прибалтийское государство в надежде на политическое уничтожение НАТО - это очень рискованная затея. Превратить Сирию в зону неограниченных боевых действий в надежде на политическое уничтожение Евросоюза - это не менее рискованное предприятие. Конечно, русские могут пойти на такой риск, если им покажется, что выгоды перевешивают опасности. Во-первых, размещать войска в Сирии рискованно. Тактика «пчелиного роя» ИГИЛ может привести к гибели большого количества российских солдат. А если Россия будет участвовать в боевых действиях, это поможет исламистам вербовать в свои ряды новых боевиков, и такие действия Москвы принесут укрепляющему свое прото-государство халифу аль-Багдади и его друзьям больше пользы, чем вреда.

Но как и на Украине, расчеты выгод и рисков в Сирии зависят от того, с какими контрмерами и противодействием может столкнуться Россия. Если страны-члены ЕС будут и дальше клевать друг друга из-за проблем с предоставлением убежища, вполне возможно, что у русских появится соблазн еще больше усугубить европейские трудности. А что касается возможной реакции США, то русские наверняка не ждут ничего серьезного от нынешней администрации, которая почему-то не в состоянии понять, что же сегодня происходит в Европе в плане долгосрочной безопасности.

И почему бы им не игнорировать США? Похоже, президент Обама готов встретиться с Путиным в Нью-Йорке, чтобы обсудить сирийский вопрос, отказавшись от своей осторожной манеры поведения в стиле колониальной Новой Англии. А Сергей Лавров уже так далеко засунул свою ногу в нижнюю часть желудочно-кишечного тракта Джона Керри, что госсекретарь наверняка ощутил привкус его крема для обуви. Русские играют со слабыми картами, и вскоре они могут пожалеть о том, что пошли на такой риск. Но то, что может сделать американская политика в предстоящие 14 месяцев, вряд ли превратит этот риск в реальное бремя.

Таким образом, как это ни странно, пафос «консервативного» канцлера Германии, чья политика в отношении беженцев берет свое начало в Human Rights Watch, чья энергетическая политика напоминает курс ранних «зеленых», чья оборонная политика, похоже, рождена движением за мир, чья социальная политика (минимальные зарплаты) определяется профсоюзами, это все, что стоит между русскими и их целями. Получается, что единственное препятствие - это она и еще пять сирийских парней.