Китайская экономика и политика ФРС

КЭМБРИДЖ — Как стало ясно из речи Джанет Йеллен 24 сентября в Массачусетском университете, она и большинство членов Федерального комитета по открытым рынкам ФРС (FOMC) намерены повысить краткосрочную процентную ставку до конца 2015 года. Особенно важно то, что в данном случае она говорила от своего собственного имени, а не от лица всего комитета, как это произошло после сентябрьского заседания FOMC. Тем не менее, поскольку ФРС в последнее время нередко пересматривала свою позицию, рынки по-прежнему скептически настроены по поводу вероятности повышения ставки в этом году.

Несколько месяцев ФРС заявляла, что повысит федеральную учётную ставку, как только на рынке труда будет достигнута полная занятость, а члены FOMC почувствуют, что годовая инфляция может достигнуть 2%. Однако несмотря на то, что в начале сентября оба условия совпали, FOMC решил оставить ставку неизменной, объяснив это беспокойством по поводу состояния мировой экономики, в частности, событий в Китае.

Меня это не убедило. Я уже несколько месяцев уверен, что ФРС необходимо начать ужесточать денежно-монетарную политику для снижения рисков финансовой нестабильности, которые может вызвать деятельность инвесторов и кредиторов в условиях длительного периода исключительно низких процентных ставок, установившихся после финансового кризиса 2008 года. События в Китае не являются причиной для дальнейших проволочек.

Посмотрите сначала на внутриэкономическую ситуацию, в первую очередь, на картину занятости. Когда FOMC собрался на своё заседание 16 сентября, безработица упала до 5,1% — уровень, который ранее ФРС определяла как полную занятость. Хотя ещё есть люди, которые не могут найти постоянную работу, снижение уровня безработицы ниже 5,1% может, по мнению ФРС, со временем привести к нежелательному росту инфляции.

Ситуация с инфляцией сейчас несколько менее ясная. За последние 12 месяцев базовый уровень годовой инфляции составил всего лишь 0,2%, что намного меньше целевого уровня ФРС — 2%. Причина в резком падении цен на энергоносители в прошлом году: топливно-энергетическая составляющая в индексе потребительских цен снизилась на 13%. При этом уровень так называемой основной инфляции (без учета энергетических расходов) составил 1,8%. Однако и эта цифра не полностью отражает картину инфляции, поскольку снижение цен на бензин ведет к снижению стоимости транспортировки, уменьшая тем самым цены на целый спектр товаров и услуг.

Идея проста: когда цены на энергоресурсы перестанут падать, общий индекс цен вырастет почти на 2%. И даже сами члены FOMC прогнозируют инфляцию в размере 1,8% в 2017 году и 2% в 2018 году.

В итоге ФРС, по какой-то причине захотевшей оставить учётную ставку неизменной, потребовалось объяснение, которое выходит за рамки экономической ситуации в США. ФРС вспомнила про Китай, о котором в последние недели много говорится в новостях. Китай стал сокращать объемы импорта, потенциально снижая спрос на экспорт из США. Китайский фондовый рынок рухнул: индексы упали примерно на 40% с недавних максимумов. Наконец, Китай резко девальвировал юань, что потенциально может привести к снижению цен на импорт в США, а, следовательно, и к снижению инфляции.

Однако если уж говорить о влиянии китайских проблем на экономику США, оно на самом деле значительно меньше, чем кажется. Спрос на импорт в Китае уменьшается, поскольку меняется структура экономики страны, которая переходит от ориентации на промышленность в сторону услуг и потребления. Это означает, что Китаю нужно меньше железной руды и других сырьевых товаров, которые он импортирует из Австралии и Южной Америки, и меньше специализированного промышленного оборудования, закупаемого в Германии и Японии. На долю США приходится лишь 8% импорта Китая, а для США экспорт в Китай составляет менее 1% ВВП. В результате, снижение объемов импорта Китаем не может привести к сокращению ВВП США больше, чем на несколько десятых процента, причем этот процесс займет несколько лет.

Что же касается фондового рынка, который многие называют своеобразным казино для незначительной части китайских домохозяйств, то лишь примерно 6% населения Китая владеют акциями. Индекс Шанхайской фондовой биржи подскочил с 2200 пунктов год назад до 5100 пунктов в середине лета, после чего резко упал до примерно 3000 пунктов сейчас. Как видим, несмотря на резкое падение, о котором много говорилось в прессе, цены на китайские акции за год выросли больше чем на 30%. Ещё более важно то, что богатство и потребление в Китае тесно связано с ценами не на фондовом рынке, а на рынке недвижимости.

Наконец, недавнее падение юаня относительно доллара составило всего лишь 2,5% — с CN¥6,2 до CN¥6,35. Это намного меньше, чем двузначная девальвация японской йены, евро и британского фунта. Тем самым, в общем торговом балансе стоимость юаня остается значительно выше, чем у валют, с которыми он конкурирует.

Ещё важнее то, что падение юаня и других валют в течение последнего года оказало очень небольшое влияние на стоимость импорта в США, поскольку китайские и другие экспортеры фиксируют цены на свои товары в долларах и не меняют их в случае изменения курсов валют. По данным официальной статистики США, за последние 12 месяцев (сентябрь 2014 года — август 2015 года) цены на импорт сократились на 11%. Однако это снижение почти целиком вызвано уменьшением расходов на энергоносители. Если их исключить, цены на импорт снизились лишь на 3%.

ФРС права, когда говорит о том, что инфляция низка из-за резкого падения цен на энергоносители, но ей не стоит беспокоиться об эффекте девальвации валют основных торговых партнеров. И, повторюсь, когда цены на энергоносители перестанут снижаться, уровень инфляции приблизится к 1,8%.

Если в экономике США не случится неожиданных сюрпризов, мы можем ожидать начала повышения учётной ставки ФРС в конце года, как и предлагает Джанет Йеллен, а также продолжения их роста в 2016 году и далее. Я лишь надеюсь, что в ближайшие 18 месяцев ФРС повысит их достаточно для того, чтобы избежать финансовой нестабильности и долгосрочной инфляции, которые может вызвать длительная эра излишне мягкой денежно-кредитной политики.