Каков на сегодня главный вызов, брошенный американскому искусству государственного управления? Добиться содержательного международного соглашения по климатическим изменениям? Противостоять усилению Китая? Сдержать «Исламское государство»? Убедить Владимира Путина остудить авиационные двигатели и свой пыл? Заставить Иран выполнять условия ядерного соглашения и прекратить безобразия на Ближнем Востоке?
Все это очень серьезные проблемы, однако перед США стоит еще более масштабный вызов. Америка должна решить, как ей уйти с тех порочных стратегических позиций, которые она заняла после победы в холодной войне и особенно после 11 сентября. Но при этом ей необходимо убедить своих союзников и противников, что Соединенные Штаты по-прежнему являются той силой, с которой надо считаться в важных областях.
Сегодня многие думают, что Америка перешла к отступлению, и полагают, что ее нежелание использовать силу подстрекает враждебные державы к эксплуатации мнимой американской слабости. Кажется, что такая обеспокоенность стала догматом веры для республиканских кандидатов в президенты и для нераскаявшихся неоконсерваторов. Но есть немало ученых мужей, американских союзников и даже демократов типа Хиллари Клинтон, которые думают, что Барак Обама в своем стремлении «не натворить глупостей» зашел слишком далеко.
С одной стороны, идея о том, что Обама проводит беззубую внешнюю политику, - это глупость. А то обстоятельство, что в эту глупость верят люди, показывает, в какой степени постоянные военные авантюры стали для нашего внешнеполитического истэблишмента нормой, а не исключением. Как напомнил нам на прошлой неделе Дэниел Ларисон (Daniel Larison), это тот самый президент, который пошел на эскалацию американских военных действий в Афганистане, стал шире использовать беспилотники и заказные убийства в целом ряде стран, осуществил злополучную смену режима в Ливии, применял кибернетическое оружие против Ирана, а сегодня настойчиво противодействует китайской мощи в Азии.
С другой стороны, беспокойство по поводу американской сдержанности основано на хорошо знакомых доводах о том, что активное применение американской силы чрезвычайно важно для поддержания мира и некоего подобия мирового порядка. Вмешательство Америки стало позитивным фактором в целом ряде случаев и мест; но такое представление о золотом веке Pax Americana (который начался предположительно в конце Второй мировой войны, а закончился с избранием Обамы) в определенной степени зиждется на сентиментальной ностальгии. «Глобальное лидерство» США не предотвратило войну в Корее (которая унесла примерно три миллиона жизней) и не помешало многочисленным войнам на Ближнем Востоке (в 1956, 1967, 1969-70 и 1973 годах). Соединенные Штаты почти десять лет вели масштабную войну во Вьетнаме, на которой погибло почти два миллиона человек, причем многие непосредственно в результате американских действий. Ирано-иракская война 1980-1988 годов привела к гибели миллиона человек с лишним, но Вашингтон ничего не сделал, чтобы ее остановить. Он даже тайно поддерживал Саддама Хусейна, хотя знал, что тот применял химическое оружие. Американское превосходство и «лидерство» не остановило геноцид в Руанде и крупную войну в центральной Африке. И конечно же, это мы начали последний виток военных действий на Ближнем Востоке, осуществив в 2003 году вторжение в Ирак. И чем меньше говорится об американских интервенциях в Латинской и Центральной Америке, тем лучше.
Короче говоря, история последних нескольких десятилетий как ушатом холодной воды остужает пламенные заявления о том, что активное применение американской силы - это всегда надежное средство для обеспечения мира и спокойствия. Спросите иракцев, ливийцев и йеменцев, и у вас может сложиться иное мнение об американской мощи, отличающееся от того, что вы обычно слышите в Вашингтоне.
И наконец, утверждение о том, что Обама протрубил отход и подорвал существующий мировой порядок, предполагает, что миру было бы лучше в том случае, если бы он продолжал унаследованную от предшественника глупую политику. То, что критики называют отступлением, это на самом деле здравая попытка привести американские обязательства и действия в соответствие с интересами и ресурсами, имеющимися у США. Вместо того, чтобы разбазаривать деньги и жить идеалистическими фантазиями, более разумная внешняя политика в первую очередь сосредоточена на соблюдении жизненно важных интересов и на недопущении ненужных тягот и лишений.
Уолтер Липпман (Walter Lippmann) и Джеймс Чейс (James Chace) назвали эту идею «состоятельностью» и увидели в ней важнейшую составную часть успеха во внешней политике. В большинстве случаев, если положить конец дорогостоящим и глупым обязательствам, это приводит к укреплению стратегического положения страны, а в итоге повышает степень доверия к ней, потому что у нее остается больше ресурсов для защиты тех интересов, которые для нее по-настоящему важны. Вспомните, что Соединенные Штаты проиграли войну во Вьетнаме, но 14 лет спустя распалась не Америка, а Советский Союз.
Как я отмечал на прошлой неделе, Обама был прав, когда попытался ликвидировать порочные позиции, унаследованные им у Джорджа Буша. Его ошибка состояла в том, что он делал вид, будто отсрочка с выводом войск даст лучший результат. Вопреки современной мифологии Великой старой партии, усиление группировки войск в Ираке не сработало, потому что такими методами не удалось достичь истинного политического примирения между противоборствующими группировками этой страны. Как бы ни пыталась администрация Обамы показать обратное, наращивание группировки войск в Афганистане в 2009 году тоже не сработало. Таким образом, заявление Обамы, что тысячи американских военнослужащих останутся в Афганистане до тех пор, пока он не покинет президентский пост, это признание прежних провалов и очевидная попытка сделать так, чтобы час расплаты наступил, когда у руля будет кто-то другой.
Критики мнимой американской пассивности также полагают, что мир послушно построится в шеренгу, если Вашингтон проявит решимость, сбросит пару бомб и вооружит кучку повстанцев. Но нет никаких оснований полагать, что активные американские действия в Сирии в 2011 году убедили бы Путина оставить Украину в покое или прекратить поддержку Асада. Украина имеет для России (но не для нас) жизненно важный интерес, а ее географическая близость к Москве дает Кремлю массу возможностей для эскалации, которые у нас отсутствуют. Если бы Соединенные Штаты активно вмешались в сирийские события (и застряли в очередной трясине), у России появилось бы еще больше свободы действий для решения проблем на своих границах.
Короче говоря, учитывая положение США на 2008 год, а также то, что они не сталкиваются ни с какими серьезными и/или непосредственными угрозами, период стратегической регулировки можно назвать вполне ожидаемым. Но как выяснил Обама, осуществление такой регулировки - это весьма коварный процесс. Когда у великой державы слишком много обязательств и задач, как она может выпутаться из дорогостоящих хитросплетений, не создав при этом впечатление робкой, нерешительной и никому не нужной страны?
Первое и главное: для разумного ухода и отказа от обязательств требуется четкое понимание жизненно важных интересов и эффективная кампания по объяснению этих интересов остальным. Научные исследования по таким вопросам, как репутация, авторитет и доверие, показывают, что другие страны судят о надежности обязательств не по прежним поступкам рассматриваемого государства и не по его действиям в ином контексте. Нет, они задаются вопросом о том, в интересах ли данной страны выполнять сегодня те или иные обязательства. Если Соединенные Штаты откажутся действовать в тех областях, которые не представляют для них большой ценности, то это практически ничего не скажет другим странам о том, как Америка будет действовать в вопросах, имеющих для нее большее стратегическое значение. Вот наглядный и совершенно очевидный пример. Отказ от вмешательства на Украине и в Сирии вряд ли означает, что Соединенные Штаты никак не отреагируют на прямое нападение на собственную территорию или на давнего союзника, расположенного в важном географическом районе.
Соответственно, если администрация хочет ликвидировать глупые обязательства своей страны, она должна объяснить, почему данные обязательства не являются жизненно важными, и почему безопасность США только окрепнет, если отказаться от них и идти дальше. Сказать об этом в одной речи или на одной пресс-конференции будет недостаточно. Предстоящие действия по отказу от обязательств надо объяснять снова и снова, делая это логично, последовательно и убедительно. Обама со своей командой не сумел сделать этот важнейший шаг. Вместо объяснений о том, почему Афганистан не представляет жизненно важных интересов для США, и почему, оставаясь там, мы ослабим долговременные позиции Америки, Обама поверил в «миф о безопасной зоне» и использовал его в качестве оправдания для наращивания группировки в 2009 году. Когда он сделал это, уйти из Афганистана стало почти невозможно, пока не будет разгромлен «Талибан». Поэтому Обама застрял там и по сей день не может оттуда выбраться.
Аналогичным образом Обама, рассказывая о скрытых опасностях, таящихся в военной интервенции в Сирии (это поможет джихадистам, это создаст очередное несостоятельное государство и т. д.), не сумел доходчиво объяснить, что американских интересов в этой стране мало, и что вмешательство приведет к ужасным людским потерям. Он также поддался на зверскую провокацию в политическом театре (когда ИГИЛ обезглавил двоих американских журналистов) и позволил втянуть себя в плохо продуманную кампанию по «ослаблению и уничтожению» ИГИЛ, хотя данная группировка не представляет серьезной угрозы для США, и бороться с ней должны в основном местные силы, у которых на карту поставлено намного больше.
Для осуществления стратегической регулировки также требуется сугубо практичный подход к союзникам и зависимым государствам. Среди прочего надо учитывать, что падение одного ненадежного союзника окажет целительное воздействие на остальных. Конечно, американские сателлиты будут волноваться всякий раз, когда США приводят в соответствие свою международную политику и оперативно-стратегические планы, и непременно станут выступать с мрачными предостережениями о снижении авторитета Америки. Это проверенный способ выманить у простака дополнительную поддержку. Но надо помнить следующее. Авторитет и доверие - это не очень серьезная проблема, когда заинтересованность Америки в защите союзника очевидна (например, защита Европы в годы холодной войны). Сомнения возникают лишь тогда, когда не до конца понятно, почему следует выполнять то или иное обязательство. А одержимость Америки собственным авторитетом и доверием к себе сама по себе является признаком того, что Вашингтон пообещал защищать множество государств, чья стратегическая ценность для него в лучшем случае незначительна.
С точки зрения здравого эгоизма отказаться от ненужных обязательств, а также от ненадежных, неблагодарных и неэффективных союзников - это хороший способ воодушевить остальных. Например, если бы Соединенные Штаты в 2009 году бросили на произвол судьбы бывшего афганского президента Хамида Карзая, это стало бы четким сигналом для других клиентских государств о том, что Америка не намерена вечно поддерживать коррумпированных, некомпетентных и неблагодарных иностранных руководителей. Это стало бы напоминанием остальным государствам, что Вашингтон не занимается благотворительностью, что его поддержка не является безоговорочной или бесконечной, и что прежде всего он предпочитает помогать победителям. Такая политика не вызовет волну дезертирства и бегства среди союзников (к кому им бежать?), но заставит оставшихся под нашей защитой делать гораздо больше, чтобы мы были довольны.
Центральная цель внешней политики США — обеспечивать американцам все более прочную безопасность и благополучие, а также оберегать политические ценности внутри страны. Где это возможно, мы также должны с подобающей скромностью способствовать тому, чтобы и остальные тоже принимали эти ценности. С учетом характера современного мира, эти цели требуют определенной меры участия и содействия Америки, а также сохранения американского военного и экономического потенциала. В редких случаях они могут потребовать решительных военных действий. Но эти цели не требуют, чтобы Соединенные Штаты несли издержки или какое-то бремя, и уж точно они не обязывают нас вкладывать дополнительные ресурсы в конфликты, которые для нас не имеют никакого значения, и в которых мы вряд ли победим. Можно подумать, что все это самоочевидно, однако ни республиканцы, ни демократы не могут себе представить такой мир, в котором роль Америки будет немного меньше, но намного успешнее.
