20 ноября 1945 в главном здании суда в баварском городе Нюрнберге начался первый из Нюрнбергских процессов, обвинения на котором предъявлялись 22 наиболее высокопоставленным нацистам из тех, что были захвачены живыми.
На скамье подсудимых сидели архитекторы и организаторы Холокоста, а также прочих бесчисленных преступлений нацистского режима. Среди них были Герман Геринг (Hermann Goering), глава Люфтваффе и руководитель нацистской программы по перевооружению; Ганс Франк (Hans Frank), «краковский мясник», превративший Польшу в собственное феодальное поместье; Фриц Заукель (Hans Sauckel), разработавший нацистскую программу по использованию подневольного труда.
Нюрнбергские процессы часто называют триумфом закона над злом и поворотной точкой в истории права. Считается, что суд над нацистскими преступниками заложил почву для международного правосудия в целом и для создания Международного уголовного суда в частности. Именно эти идеи подтолкнули Нюрнберг, в котором в 1930-х годах проходили печально известные нацистские партийные мероприятия, создать новую академию для продвижения «нюрнбергских принципов».
Однако, если смотреть с юридической точки зрения, реальность будет не столь очевидной. Как вспоминает известный специалист по международному уголовному праву Уильям Шабас (William Schabas), «в начале 1980-х годов, когда я учился в университете, Нюрнбергский процесс воспринимался скорее как курьез, чем как образец».
Кроме того, многие откровенно называли процессы «торжеством победителей». Стоит заметить, что так думали не только немцы, но и американские и английские правоведы, которые говорили, что это был юридический фарс. Судьи и обвинители не были нейтральны — они представляли четверку держав-победительниц. В результате происходящее иногда выглядело странно. Скажем, советский обвинитель ссылался на пакт между Сталиным и Гитлером как на доказательство германской агрессии против Польши, а советский судья, обладавший большим опытом участия в сталинских показательных процессах, убеждал коллег, что убийство польских офицеров в Катыни, которое было организовано Советским Союзом, нужно добавить к списку германских военных преступлений.
Впрочем, лицемерила не только советская сторона: подписанное 8 августа 1945 года Лондонское соглашение, которое создавало Нюрнбергский трибунал, подчеркнуто ограничило круг его полномочий только военными преступлениями держав Оси. Вдобавок трибунал руководствовался так называемым принципом tu quoque, оправдывавшим любой незаконный акт, если его совершала и другая сторона (по-латыни «tu quoque» означает «и ты тоже»).
Именно поэтому нацистов не судили за террористические бомбардировки — ведь применение стратегических бомбардировок против мирного населения было одной из опор английской и американской военной доктрины. А когда американский адмирал Честер Нимиц (Chester W. Nimitz) заявил в суде, что ВМС США, начиная с Перл-Харбора, вели против японцев неограниченную подводную войну, соответствующие обвинения, выдвинутые против адмирала Карла Деница (Karl Doenitz), были втихомолку сняты.
Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии поступил очень разумно, когда объявил принцип tu quoque порочным и отказался от него.
Так чему же мы радуемся?
В первую очередь тому, что процессы вообще состоялись. До самого конца войны Черчилль, Рузвельт и Сталин считали, что лучше всего будет просто казнить тысячи главных нацистов без всякого суда. К счастью, когда об этих планах стало известно, американское общество возмутилось, что и стало одним из факторов, подготовивших почву для Нюрнберга.
В итоге вместо массовых расстрелов победители вернулись к идее из времен Первой мировой. По Версальскому договору Германия должна была выдать кайзера Вильгельма II и сотни высокопоставленных офицеров международному трибуналу, чтобы тот судил их за военные преступления. Однако тогда кайзер бежал в Нидерланды, а германское правительство отказалось выдавать кого бы то ни было. На сей раз полностью оккупированная Германия не могла сопротивляться, поэтому процессы состоялись.
При всех недостатках Нюрнбергский трибунал судил именно тех, кого следовало судить, — и судил, в целом, справедливо. 12 обвиняемых получили смертные приговоры, семь — длительные тюремные сроки, а трое — и в их числе главный радиоголос режима Ганс Фриче (Hans Fritzsche), лично не участвовавший в планировании военных преступлений, — были оправданы.
Особенно важно, что в Нюрнберге были неопровержимо и подробно зафиксированы такие преступления нацистского режима, как Холокост. В то время в Германии многие предпочли бы о них забыть или утверждали, что ничего о них не знали.
Важное, но неудобное наследие
Главным наследием Нюрнберга на настоящий момент остаются «Нюрнбергские принципы», подтвержденные в 1948 году резолюцией Генеральной ассамблеи ООН. Они устанавливают, что преступления могут караться по международному праву. Теперь преступники больше не могут ссылаться на внутреннее законодательство или утверждать, что они просто выполняли приказы.
Нюрнбергские процессы также повлияли на Конвенцию о геноциде, на Всеобщую декларацию прав человека и на Женевские конвенции о защите жертв войны. Все эти документы были подписаны вскоре после Второй мировой.
Сильнее всего они должны были повлиять на развитие международного уголовного права, но его затормозила холодная война. После того, как в 1990-х годах были созданы международные трибуналы по военным преступлениям и геноциду на территориях бывшей Югославии и Руанды, наследие Нюрнберга стало мощным аргументом в пользу создания в 1998 году Международного уголовного суда.
Римский статут включает в себя целый ряд принципов, выработанных в 1945 году, поэтому Соединенные Штаты как главные поборники Нюрнбергских процессов имели бы все основания гордиться их последствиями, если бы американские власти так отчаянно не возражали против заявлений МУС о том, что международное уголовное законодательство может быть однажды применено и против граждан США. Таким образом, наследие Нюрнберга даже 70 лет спустя остается неудобным.
