Российский флот шесть месяцев шел, чтобы сразиться с японцами. Само сражение заняло полчаса.
Греческое слово «хюбрис» означает гордыню или чрезмерную самоуверенность. Знаменитый британский историк Алистер Хорн в своей новой книге устраивает для нас экскурсию по бурной первой половине 20-го века, демонстрируя, как гордыня приводила к военным катастрофам, которые уносили миллионы жизней, и губила полководцев, режимы и империи. Особенно интересной и дерзкой делает эту книгу то обстоятельство, что г-н Хорн, автор двух десятков трудов по новейшей европейской истории, впервые затрагивает в ней тему Восточной Азии. Надо сказать, что читатели от его авантюры только выиграли.
Даже среди любителей военной истории далеко не все подробно осведомлены о боях, которые шли в 1939 году между японскими и советскими войсками на Халхин-Голе. Этот конфликт разворачивался в унылых степях между оккупированной японцами Манчжурии и подчинявшейся Советскому Союзу Монголией, на одной из самых сильно пересеченных местностей в мире. Г-н Хорн блестяще реконструирует давно забытую битву, в которой танки сражались среди пустошей и бездорожья, и увязывает ее с будущими военными катаклизмами — такими, как последовавшие через несколько лет битвы за Москву и Сталинград. Можно сказать, что он нашел скрытый источник, из которого позднее вытекли реки крови.
Подобные «мосты» через время и пространство — характерная особенность книги. Сам автор признается, что он избрал «причудливый» и «произвольный» подход к делу. Так он фокусируется на Халхин-Голе, но игнорирует Первую мировую, самый разрушительный конфликт века, — причем игнорирует именно потому, что все стороны в ней проявили слишком много гордыни.
Г-н Хорн начинает с Русско-японской войны 1904-1905 годов и со знаменитого Цусимского сражения, в котором молодой японский флот уничтожил российскую эскадру из 50 кораблей, в том числе восемь из крупнейших на тот момент в мире броненосцев. Г-н Хорн драматически, подробно и с чувством рассказывает, как одержимый гордыней царь отправил плохо снаряженный и плохо обученный отряд российских кораблей под неумелым руководством в героический поход длиной в 18 тысяч миль (28962 километров) — через Балтийское море, вокруг Европы и Африки, через Индийский океан и вдоль Тихоокеанского побережья, — навстречу японцам. Путешествие, изобиловавшее мятежами и прочими неприятностями, продлилось шесть полных месяцев. Сама битва заняла не больше получаса и закончилась гибелью большей части русской эскадры. Ирония ситуации заключалась в том, что сибирский Порт-Артур, который эскадра должна была спасти пал еще до ее появления на месте.
Описывая победоносную тактику японского адмирала, г-н Хорн отмечает: «Того как будто дирижировал идеально сыгранным оркестром, исполнявшим симфонию, все компоненты которой слились в финале один громовой аккорд». В какой-то момент, пишет он, Того пошел наперерез "российскому строю с явным намерением "поставить палочку над T"в лучших традициях Нельсона при Трафальгаре«. Адмирал приказал своим кораблям «поворачивать по очереди» и «идти обратным курсом, чтобы ударить по слабому флангу русского строя». Жаль, что музыкальные критики не умеют так ясно писать.
По мнению г-на Хорна, Цусима подорвала самооценку русских. В число ее последствий он включает падение царской России, возникновение Советского Союза и укрепление специфической японской военной гордыни, конец которой сможет положить только грибовидное облако над Хиросимой. Далее автор перемещает нас в Маньчжурию 1930-х годов. Мы видим, как японский режим, опьяненный убийственной смесью современного милитаризма и самурайских традиций, оккупирует большую часть Северного Китая и начинает с интересом присматриваться к предполагаемым природным богатствам советской Сибири. Так японцы развязывают конфликт, который позднее получит названием боев на Халхин-Голе.
В этот момент на сцену выходит молодой советский генерал Георгий Жуков, которого Сталин послал в Монголию преподать урок возгордившимся японцам. Жуков активно пользовался разведданными, которые были получены от великого советского шпиона Рихарда Зорге, работавшего в Токио. Однако победоносная тактика — в частности приемы окружения и захвата в клещи, с помощью которых он смял японских агрессоров, — принадлежала ему лично. Именно эти приемы Жуков будет использовать через несколько лет, громя гитлеровский вермахт под Сталинградом. «Если битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона, то Сталинградское сражение было выиграно в мрачных степях Монголии», — полагает г-н Хорн.
Разбитым, но не смирившимся японцам пришлось забыть о сибирских ресурсах и переориентировать свои завоевательные амбиции в сторону Юго-Восточной Азии — а в дальней перспективе в сторону Гавайских островов и Австралии. Тем временем, Сталин, благодаря Жукову (и Зорге) уверившийся, что ему не придется воевать на два фронта — против Гитлера и Японии одновременно, — почувствовал, что у него развязаны руки. Сперва он разделил с Гитлером Польшу и Прибалтику, а затем, когда Гитлер напал на СССР, разгромил и его. Ключевую роль в победе Советского Союза сыграл Жуков, однако она была бы невозможна без сибирских дивизий, которые сражались под его командованием на Халхин-Голе. В 1941-1942 годах они были переброшены на запад и помогли переломить ход великой битвы под Москвой.
При этом Сталин под влиянием гордыни до самого начала операции «Барбаросса» слепо отказывался верить, что Гитлер нападет на Россию. А Гитлер — под влиянием такой же гордыни — искренне верил, что у него может получиться то, что не получилось у Наполеона. Размах битвы под Москвой невозможно себе представить в нашу эпоху, в которую — если говорить о конфликтах вроде афганского или иракского — счет потерь на тысячи уже вызывает ужас и служит поводом для отступления. Силы Гитлера насчитывали 3,8 миллиона, а с обеих сторон воевали более семи миллионов человек. Только в этой битве Россия потеряла почти миллион своих граждан, что, как напоминает нам г-н Хорн, превышает совокупные потери США и Британии в ходе всей Второй мировой. В итоге Гитлер потерпел поражение из-за российских расстояний, российской зимы, российских человеческих ресурсов, российской способности переносить лишения — и, разумеется, из-за своей собственной гордыни.
Далее мы опять возвращаемся на море, где после бомбардировки Перл-Харбора самоуверенный японский флот пытается вовлечь американцев в решающее сражение у маленького тихоокеанского острова Мидуэй. Как часто случается в этой книге, охотник сам попадает в ловушку. Со времен Цусимы на смену эпохе броненосцев пришла эпоха авианосцев. На Тихом океане у Японии был перевес и в авианосцах и в прочей морской мощи. Однако у США было лучше с разведкой и с тактикой, что помогло им обмануть японцев и получить огневое превосходство. Адмирал Исороку Ямамото, мичманом участвовавший в Цусимском сражении, проигнорировал все предупреждения, промедлил и в итоге позволил американской морской авиации уничтожить изрядную часть своего флота. По словам г-на Хорна, получившаяся «Цусима наоборот» стала поворотным моментом в войне на Тихом океане.
В последних главах своей работы г-н Хорн переносит нас в сравнительно близкие нам времена Корейской и Индокитайской войн, связь которых с предыдущими эпизодами менее очевидна. Как бы то ни было, мы наблюдаем как генерал Дуглас Макартур после блестящего успеха со своей Инчхонской операцией — осуществленной в сентябре 1950 года высадкой десанта за северокорейскими позициями — теряет сперва инициативу, а потом и командование из-за нелепой попытки наступать в направлении отделяющей Корею от Китая реки Ялу. В результате через границу хлынули сотни тысяч китайских «добровольцев», американская 8-я армия была разгромлена и война затянулась еще на годы, пока не пришла к патовой ситуации. «Редкие примеры гордыни в 20 веке, — заключает г-н Хорн. — были наказаны таким жестоким и быстрым» превращением триумфа в трагедию, как этот.
В последней главе речь идет о 1954 годе и битве при Дьенбьенфу. Французская армия, униженная во Второй мировой, но помнящая о своей славе времен прошлой войны, попыталась в ней «отыграться» на вьетнамской крестьянской армии, бросившей вызов колониальному правлению. Французы планировали занять глухую горную долину Дьенбьенфу и заманить вьетнамцев в ловушку. Разумеется, дичь в очередной раз стала охотником. Примитивные крестьяне, которых французы так презирали, сумели мобилизовать 50 тысяч кули, чтобы те перетащили через горы на огневые позиции тяжелую артиллерию. Французы были окружены, разбиты и окончательно разгромлены. Так во Вьетнаме закончилась французская эпоха. Вскоре после нее началась американская, но г-н Хорн к счастью не заставляет нас вспоминать о нашей собственной гордыне, на которой мы споткнулись в этой стране.
Книга завершается кратким эпилогом, в котором г-н Хорн отмечает, что гордыня — это социальная эпидемия, а не болезнь тиранов и полководцев. Хюбрис — часть нашей человеческой сущности, пишет он, «глубоко укорененная, устойчивая и потенциально губительная». Древние греки, напоминает нам историк, намного лучше нашего осознавали, «насколько опасно выпускать из ящика Пандоры спящую заразу гордыни».
Г-н Канн, получивший Пулитцеровскую премию, за свое освещение Индо-пакистанской войны на страницах The Wall Street Journal, до 2007 года возглавлял компанию Dow Jones & Co.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Греческое слово «хюбрис» означает гордыню или чрезмерную самоуверенность. Знаменитый британский историк Алистер Хорн в своей новой книге устраивает для нас экскурсию по бурной первой половине 20-го века, демонстрируя, как гордыня приводила к военным катастрофам, которые уносили миллионы жизней, и губила полководцев, режимы и империи.
