Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Бывший глава нефтяной компании ЮКОС Михаил Ходорковский в интервью BBC заявил, что его заочный арест, о котором объявил в среду российский следственный комитет, означает для него невозможность компромисса с российской властью. Также Ходорковский считает, что Путин стал инициатором его очередного уголовного преследования.
Бывший глава нефтекомпании ЮКОС Михаил Ходорковский в интервью BBC заявил, что его заочный арест, о котором объявил в среду российский следственный комитет, означает для него невозможность компромисса с российской властью.
Ходорковского обвиняют в убийстве мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, произошедшем в 1998 году, а также в покушении на убийство Вячеслава Кокошкина, который сопровождал Петухова, и в двух покушениях на бизнесмена Евгения Рыбина, во время одного из которых погиб его охранник.
Экс-глава ЮКОСа сказал в интервью BBC, что считает Путина инициатором своего очередного уголовного преследования.
Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков ответил на это, что Путин не имеет отношения к решению российского суда.
С Михаилом Ходорковским беседовали корреспонденты BBC Ольга Ившина и Ричард Галпин.
BBC: Какова ваша реакция на то, что Россия объявила вас в международный розыск по обвинению в двух убийствах?
Михаил Ходорковский: Для меня это означает разрыв всяких возможностей для компромисса с российской властью. Президент Путин счел, что усилия акционеров, требующие от России 50 миллиардной компенсации за разграбление ЮКОСа, для него опасны. Координируются они мной. Также очевидно, что он счел опасными мои возможные действия в рамках предвыборной кампании в Госдуму 2016 года.
— В какой мере вы реально являетесь угрозой режиму Путина?
— Сегодня режим Путина столкнулся с целым рядом угроз. Это события в Украине и не совсем ясные действия России в Сирии, и провал внутренней экономической политики. В этом отношении я стал представлять для Путина гораздо большую угрозу, чем в более благоприятные годы.
— Но вы действительно пытаетесь сменить режим?
— Сегодня задача сменить режим кажется слишком оптимистичной. Но я уверен, что не пройдет и 10 лет, как этот режим сменится. И мои усилия в этом направлении сыграют не последнюю роль. Моя задача сейчас — помочь молодым политическим активистам в России набрать необходимый опыт и представить обществу себя как альтернативу нынешнему режиму.
— Готовы ли вы играть ведущую роль в ходе той революции, о которой вы говорили?
— Революция — процесс довольно непредсказуемый. Он выдвигает много новых имен. Я не готов предсказывать сегодня, как будет развиваться процесс. Тем более, что впереди годы и годы подготовки. Но то, что я буду участвовать в этом — это несомненно. Отсиживаться в кустах я не намерен.
— Рассматриваете ли вы возможность получения политического убежища в Великобритании?
— Несомненно, это рассматривается мною как одна из возможностей. Но сегодня я еще не готов рассказать о своем решении общественности.
— Как далеко вы готовы зайти для достижения этого результата? Кого готовы взять к себе в союзники? Если завтра, условно говоря, к вам придет недавний соратник Кремля, вы возьмете его на работу? Или есть какие-то границы, которые вы не готовы перейти?
— На длинном пути, конечно, нужны единомышленники. Но по мере того, как режим будет двигаться к своему краху, количество перебежчиков будет увеличиваться. И отталкивать этих людей, я думаю, неправильно. Россия — огромная страна. У нас бюрократический класс довольно велик. А с учетом еще и членов семей — это существенная часть общества. И вытолкнуть эту часть российского общества за пределы новой страны — это неправильный подход.
И я в этом отношении все время спорю с нашими радикалами. Мы должны, естественно, работая с единомышленниками, находить место и время, чтобы взаимодействовать с сегодняшним бюрократическим классом. Режим должен смениться, но не завтра. Я думаю, что на это уйдет от пяти до восьми лет.
— Как вам кажется, понимаете ли вы современную Россию? Вы ведь 10 лет в ней не жили.
— За последние 5-7 лет реализовались многие прогнозы, которые я давал. Неплохо сходится. Хотя были и вещи, в которых я ошибся. Да и сейчас я ясно вижу, что будет делать наша власть в течение одного года, двух-трех лет. В частности, то политическое обострение, которое сейчас происходит, я о нем год назад говорил. И все люди, которые принимают участие в работе «Открытой России», были готовы к такой ситуации.
Мне кажется, я достаточно адекватно воспринимаю большие федеральные политические процессы. Конечно, то, что происходит в российских регионах, хотелось бы знать лучше и больше. Но этого представления нет не только у меня, его нет и у российского правительства. Здесь мы с ними на одной волне.
— Вы говорили, что следили за протестом дальнобойщиков. Не показывает ли нынешний протест дальнобойщиков, что протестные движения в России на настоящий момент времени несостоятельны? А когда они станут состоятельны? Когда народ начнет голодать?
— Современный опыт революционных процессов показывает, что, в отличие от прошлого и позапрошлого века, не происходит такого длинного выстраивания революционной пирамиды. Степь возгорается мгновенно и по всему пространству. А до этого идут какие-то подспудные процессы, которые не всегда легко заметить. Иногда они прорываются.
Чем был и остается важен протест дальнобойщиков? Во-первых, это коренной путинский электорат. Во-вторых, важно то, что новый сбор является лишь поводом. Очевидно, что их грабили до этого неоднократно, и это лишь маленький довесок был. Но именно этот довесок и взорвал ситуацию.
Значит, именно в этом сегменте путинской поддержки уже тлел пожар, о котором никто не знал. И сколько еще таких пожаров тлеет — никто не знает. ФСБ боится докладывать Путину о реальных проблемах. Собственно, именно так все тоталитарные режимы и заканчиваются.
— Получается, не только власти, но и люди тоже этого не знают?
— Да, именно. Люди сами про себя этого не знают. Вот ходит, ходит человек на работу, соглашается со всем этим давлением, он даже дома ворчит как бы в пространство, а не на кого-то конкретно. А потом он берет и взрывается в один момент.
— Вы думаете, эта искорка, она будет изнутри или снаружи?
— Конечно изнутри, мы ориентируемся на свои внутренние проблемы. Но целый ряд внешних проблем мы при этом считаем своими внутренними. Например, происходящее на Украине мы считаем своей внутренней проблемой.
