В XVIII и XIX веках мир заселяли европейцы. Теперь мир заселяет Европу. За тем ажиотажем, который создали миллион с чем-то беженцев, прибывших в 2015 году в Германию, скрываются крупные демографические тенденции. Нынешний миграционный кризис приводят в действие войны на Ближнем Востоке. Но есть и более мощные силы, воздействующие на иммиграцию в Европу, и из-за них эта проблема сохранится еще надолго после того, как закончится война в Сирии.
Европа — богатый и стареющий континент, население которого не растет. В отличие от нее, население Африки, Ближнего Востока и Южной Азии моложе, беднее, и оно быстро увеличивается. На пике имперской эпохи в 1900 году европейские страны составляли около 25% мирового населения. Сегодня население ЕС численностью примерно 500 миллионов человек составляет около 7% от населения мира. В Африке же сегодня проживает более миллиарда человек, а по оценкам ООН, к 2050 году там будет почти 2,5 миллиарда.
Население Египта с 1975 года удвоилось и сегодня превышает 80 миллионов. В Нигерии в 1960 году было 50 миллионов человек. Сегодня нигерийцев более 180 миллионов, а к 2050 году их может стать более 400 миллионов.
Миграция африканцев, арабов и азиатов в Европу представляет собой разворот исторической тенденции. В колониальную эпоху Европа практиковала своего рода демографический империализм, и белые европейцы появлялись во всех уголках мира. В Северной Америке, Австралии и Океании они подчиняли себе, а зачастую и убивали коренное население. Таким образом, целые континенты были превращены в отростки Европы. Европейские страны создавали колонии по всему миру, заселяя их иммигрантами, и в то же время, несколько миллионов человек были насильственно вывезены из Африки в Новый Свет в качестве рабов.
Когда мир заселяли европейцы, они зачастую делали это посредством «цепной миграции». Один из родственников переезжал в новую страну типа Аргентины или США и селился там. Он отправлял домой деньги и в письмах делился новостями о своем новом доме. Вскоре за ним следовали и остальные.
Теперь цепная миграция пошла в обратном направлении: из Сирии в Германию, из Марокко в Голландию, из Пакистана в Британию. Но сейчас уже не то время, чтобы посылать письма домой и долго плыть по морю на пароходе. В эпоху Facebook и смартфонов Европа кажется близкой даже тогда, когда ты живешь в Карачи или в Лагосе.
Такие страны как Британия, Франция и Нидерланды за последние 40 лет стали намного более многонациональными. Правительствам, которые обещают ограничить иммиграцию, например, нынешней британской администрации, становится все труднее выполнять свои обещания.
Позиция ЕС в этом вопросе такова: беженцы могут претендовать на получение убежища в Европе, а вот незаконные «экономические мигранты» должны вернуться домой. Но такая политика вряд ли остановит миграционные потоки, и на то есть несколько причин.
Во-первых, количество стран, страдающих от войны или от недееспособности государственной власти, может еще больше увеличиться. Например, усиливается обеспокоенность по поводу стабильности Алжира.
Во-вторых, большинство из тех, кого считают «экономическими мигрантами», не уезжают из Европы. Из Германии добровольно уезжают или депортируются только 30% из числа тех, кому отказано в предоставлении убежища.
В-третьих, когда в той или иной стране закрепляется крупная группа иммигрантов, она обеспечивает продолжение миграционного притока по праву «воссоединения семей». Поэтому Европа останется привлекательным и досягаемым местом назначения для бедных и амбициозных людей со всего мира.
Европа может признать тот факт, что миграция из остального мира неизбежна, и всем сердцем поддержать ее. Отягощенной долгами европейской экономике нужна инъекция молодости и динамизма. Кто будет работать в европейских домах престарелых и на стройплощадках, если не иммигранты со всего света?
Но даже те европейцы, которые приводят доводы в пользу иммиграции, заявляют, что приезжающие на континент люди должны в полной мере признать и принять «европейские ценности». Это нереально, и отчасти из-за того, что некоторые из этих ценностей являются изобретением относительно недавнего времени.
В последние десятилетия больших успехов в Европе добился феминизм, а отношение к правам геев претерпело серьезные изменения. Многие иммигранты с Ближнего Востока и из Африки занимают гораздо более консервативные и женоненавистнические позиции. Чтобы изменить это отношение, понадобится нечто большее, чем пара занятий по основам гражданственности.
Европейцы основательно запутались в том, как следует реагировать на эти новые вызовы. В эпоху империализма иммигранты оправдывали заселение чужих земель самоуверенными заявлениями о преимуществах цивилизации, которую они несут в отсталые части света.
Но в пост-имперскую эпоху пережившая Холокост Европа опасается говорить о превосходстве своей культуры. Веру в свою цивилизаторскую миссию и Библию она заменила утверждением всеобщих ценностей, прав человека и международными договорами.
Исключительно важный вопрос на предстоящие десятилетия состоит в том, как европейская вера в универсальные либеральные ценности сможет выстоять под напором массовой иммиграции. Борьба между нативистами и либералами начинает формировать политику.
Я считаю, что в конечном итоге нативисты потерпят поражение, но не из-за того, что их требования непопулярны, а потому что они невыполнимы. Окруженные океаном островные государства типа Японии или Австралии могут применить жесткие меры контроля над иммиграцией. Но Евросоюз, являющийся частью европейского земного массива и отделяемый от Африки лишь узкими проливами Средиземного моря, сделать это не в состоянии.
