События 13 января 1991 года в Литве, когда при попытке штурма советскими военными у телебашни в Вильнюсе и здания телевизионного комитета погибли 14 человек, нашли живой отклик в сердцах российской интеллигенции. В Москве прошел многотысячный митинг в поддержку Литвы, Ленинградский горсовет осудил действия советских войск. В 1991 году новость о событиях в Вильнюсе пронеслась по всему миру.
20 января в качестве протеста против силового подавления выступлений сторонников независимости Литвы в Москве была проведена манифестация, основную роль в проведении которой сыграло движение «Демократическая Россия». В акции приняли участие, по разным данным, от 500 тысяч до 800 тысяч человек. Митингующие требовали вывода воинских частей с территорий союзных республик, заявивших о своем выходе из состава СССР, деполитизации армии, отставки Михаила Горбачева. Митинги прошли и в других городах СССР.
«Да-лой ка-ге-бе!»
О событиях тех дней вспоминает и историк Александр Даниэль, сын писателя и диссидента Юлия Даниэля и правозащитницы Ларисы Богораз. В 1973-1980 гг. он участвовал в выпуске самиздатского информационного бюллетеня советских правозащитников «Хроника текущих событий».
«Не помню, как и от кого я узнал о событиях в Вильнюсе, но помню, что сразу стал созваниваться с коллегами-мемориальцами, и было решено: для начала — пикеты на Манежной с утра в воскресенье. Мы начали придумывать плакат, т.е., собственно, придумывать было нечего, текст был очевиден: "За вашу и нашу свободу". Но мне захотелось выпендриться и написать его по-литовски. И вот тут начался цирк. Слово "лайсве" я знал, "юсу ир мусу" тоже кое-как сконструировал. А вот как перевести предлог "за"? Начинаю гадать: "Ужупис", значит, "Заречье", "упе" — река; стало быть, "за" — это "уж"? Так и нарисовали», — поделился своими воспоминаниями Даниэль.
Он рассказывает, как стоял на углу Манежной и Тверской улиц, а коллеги из «Мемориала» — «по другим углам: по двум парам на каждый угол». «Подходили какие-то депутаты эрэсэфэсэровские, наши, мы их на всякий случай вызвонили, имея в виду их депутатскую неприкосновенность. Не помню, кто именно, но, мне кажется, Валера Борщов был, может, и путаю что-то. Подходили менты, спрашивали, что мы тут делаем, но не вязались, возможно, даже сочувствовали. Наконец, подошли два литовца, случайные прохожие, прочли плакат. А у меня в голове только одно: как на самом деле правильно было перевести это проклятое "за" — "дел", "пер" или все-таки "уж"? Я их об этом спрашиваю, а они говорят: "А, какая разница! Но вот с диакритическими знаками вы, ребята, напутали все, что могли… "», — с улыбкой рассказывает Даниэль.
«А потом было следующее воскресенье, 20-е, что ли, января, и была огромнейшая манифестация в поддержку Прибалтики, самая многочисленная за все эти годы, и до, и после: 300 или 350 тысяч, а иные говорили, что до полумиллиона, весь центр был запружен толпой. Мы шли в колонне по площади Дзержинского, и манифестанты, как водится, начали скандировать: "Да-лой ка-ге-бе! Да-лой ка-ге-бе! ". А я скандировать не умею, а молчать, когда все скандируют, как-то неудобно. Потом смотрю, Сеня Рогинский, который шел рядом со мной, тоже что-то скандирует. Я прислушался; оказывается, он выкрикивает: "Долой Детский Мир! Долой Детский Мир! ". И я к нему присоединился — с облегчением. Вот и все, что я помню про эти дни», — заключает свой рассказ Даниэль.
«Не было той мерзости, которая есть сейчас»
Вильнюсские события остались в памяти и литератора Татьяны Сотниковой, автора 17 романов. Татьяна является автором статей, опубликованных в журналах «Вопросы литературы», «Знамя», энциклопедическом издании «Русские писатели XX века».
«Я тогда была в Москве, окончила аспирантуру Литературного института и начала работать. Я очень хорошо помню царившие тогда настроения, тогда не было той мерзости, которая есть сейчас. Когда люди, называющие себя интеллигентными и думающими, выдают какие-то пещерные мнения о происходящих событиях. Тогда было понятно, что негативно оценивает январские события у телецентра как попытку Литвы произвести государственный переворот и выйти из СССР только какой-то кружок маргиналов. В целом настроение было у всех такое, что люди двигаются по совершенно правильному пути, и когда произошел этот ночной штурм, у телецентра в Вильнюсе, и погибли люди, тут все были настолько шокированы и не могли себе представить, что такое вообще может быть и оценивали это однозначно — как преступление», — поделилась своими воспоминаниями Сотникова.
Она рассказывает, что у многих москвичей в Литве были родственники, друзья, с которыми они поддерживали связь. «У меня сестра была замужем за литовцем. Кроме того, близкая подруга моей подруги работала тогда на Литовском телевидении, и тогда мы сидели и звонили ей каждые пятнадцать минут и спрашивали: как у вас? То есть, действительно, следили за всем очень внимательно и ужасно радовались, когда узнали, что люди победили», — говорит Сотникова.
Писательница вспоминает, что после вильнюсских событий демонстрации были и в Москве, кроме того, собирались возле редакции «Московских новостей», куда люди приходили к стендам, чтобы поскорее узнать, что происходит. «Кстати, мы, кто не был диссидентами, не очень себе представляли, чем прибалтийские республики отличаются от средней полосы России. Как-то не было отчетливого понимания, что это просто захваченные страны, в которых еще живы люди, помнившие, как это было, и совершенно не считающие это советское статус-кво нормой. Мы родились в советской действительности, в ней родились наши родители, и мы считали, что это вечно. И то, что люди, наши современники, совершенно не считают это нормой, у нас в голове этой мысли не было. И, тем не менее, мы поддерживали их стремление к независимости», — свидетельствует Сотникова.
«Мне кажется, что это ощущение и Горбачев почувствовал. Что-то не позволило ему поставить огнеметы. Но, с другой стороны, несмотря на то, что он этот штурм все-таки предпринял, и люди погибли, я думаю, что могло быть все гораздо хуже, если бы он не остановил это лично сам. Я думаю, что он чувствовал, что страна это не одобряет, что это одобряют только какие-то маргинальные личности», — рассуждает литератор.
Она проводит параллели с сегодняшним днем и удивляется тому, как к событиям в России и на Украине относятся ее современники. «Что-то странное происходит с интеллигенцией, у многих людей такая каша в головах, и вильнюсские события вспоминаются именно в этом контексте: тогда ведь было такое единство среди людей, поддержка! Тогда понятно было, что если ты врач, учитель, писатель, то ты не можешь считать нормальным убийство людей за то, что они выбрали тот или иной путь развития. А сейчас ты слышишь не от грузчика на рынке, а от интеллигентного человека слова, что Януковичу надо было пулеметы поставить и всех перестрелять, и тогда ничего бы не было. И это сплошь и рядом», — разводит руками Сотникова.
