Американская семья — отец, мать и трое детей — общается за ужином. Поскольку старшие сыновья изучают в школе Холокост, речь заходит об их дедушке по материнской линии, сбежавшем от нацистов в США. Мать: «Не будь Гитлера, он бы не уехал из Европы. Мы были бы европейцами». Сын: «Но тогда ты не встретила бы папу, если бы твоя семья осталась в Европе. Не будь Гитлера, никто бы из нас не родился». Отец: «Проваливай отсюда!» Сын: «Я только хотел поддержать разговор». Эта сцена из кинофильма «Storytelling» имеет много общего с околоисторическими спорами на Украине и в России. Попытки логически рассуждать о прошлом все чаще наталкиваются на железный аргумент: «Проваливай отсюда!»
Казалось бы, бурная современность должна была оттеснить историю на задний план. Кому какое дело до Ленина, Сталина, Бандеры или УНР, когда судьбоносные события с нашим участием происходят здесь и сейчас? Но нет: война лишь обострила накал страстей, породив украинскую декоммунизацию и доведя до абсурда российский культ дедов.
За время войны окончательно победил эмоциональный подход к истории — с искренним надрывом, разбиванием Ильича на куски, обряжением младенцев в красноармейскую форму, навязчивым стремлением убежать от прошлого или слиться с этим прошлым в экстазе. Очевидно, трезвый взгляд на исторические процессы возобладает нескоро. Хотя для этого достаточно усвоить лишь несколько простых принципов.
Принцип первый: все мы являемся порождением прошлого
«Спасибо ветеранам за то, что мы живем!» — этот звучный лозунг лег в основу российской исторической мифологии. Но мало кому приходит в голову, что с таким же основанием можно благодарить немецких нацистов, итальянских фашистов, русских большевиков, наполеоновских солдат, крестоносцев, викингов, гуннов Аттилы или римских легионеров — словом, всех, кто оказал влияние на ход мировой истории.
Сложись история чуть иначе, и сегодня на Земле жили бы совершенно другие индивидуумы с другими судьбами. Возможно, без Гитлера или Чингисхана современный мир выглядел бы лучше, но нас бы в нем не было. Ничего не поделаешь: пресловутый «эффект бабочки» в действии.
Прошлое — это мы сами, и отрицать это бессмысленно. Нынешняя Украина существует не вопреки, а благодаря кровопролитным войнам, тирании, репрессиям, коллективизации, Голодомору и прочим историческим катаклизмам. Оттуда — не только наши беды, но и положительные стороны нашей жизни. Нравится нам это или нет, но это так.
Принцип второй: прошлое не обязывает нас его чтить
Если ваша бабушка познакомилась с вашим дедушкой во время войны, это не повод считать Вторую мировую благом. Если государство Израиль появилось на карте мира благодаря Холокосту, из этого не следует, что современный израильтянин должен испытывать признательность к нацистам. А если украинский гражданин родился в СССР, получил советское образование и до сих пор пользуется советской инфраструктурой, ничто не мешает ему порицать «совок».
Принцип третий: влияние прошлого на нашу жизнь и наша оценка прошлого — это разные вещи
Как только их пытаются смешивать, начинается профанация, подтасовка и прямая фальсификация истории. Мы тщимся доказать, будто все позитивное в нашей жизни — от импонирующих нам исторических персонажей, а весь негатив — от тех, кто вызывает у нас обоснованную антипатию.
Нам приходится раздувать заслуги одних и умалять значение других. Мы вынуждены манипулировать фактами, замалчивать неудобную информацию, игнорировать очевидные причинно-следственные связи. Даже элементарное умозаключение «не будь Гитлера, никто бы из нас не родился» становится чем-то крамольным, поскольку фюрер — преступник и убийца миллионов.
Но стоит отделить мух от котлет, и нужда в манипуляциях исчезает. Если вы чтите героев Крут или бойцов УПА, совершенно ни к чему приписывать им фантастические деяния и преувеличивать их вклад в становление нынешнего украинского государства. А чтобы считать Сталина палачом и людоедом, совсем необязательно отрицать его роль в создании соборной Украины или победе над Третьим рейхом.
Принцип четвертый: оценивая прошлое, мы моделируем свое будущее
Наши истинные герои — не те, кто оказал большее влияние на ход нашей истории, а те, чьи мотивы, убеждения и действия нам близки. Агрессору всегда будут импонировать тираны и завоеватели, либералу — просвещенные реформаторы, патриоту — борцы за национальное освобождение.
Каждый подсознательно ищет в прошлом то, что совпадает с его видением будущего. Когда современные украинцы сочувствуют не красным или белым, а защитникам УНР — это не мифический «голос крови» и не мнимая «генетическая память», а сознательный выбор.
Мы выбираем сторону, которая больше соответствует нашему сегодняшнему представлению об украинском пути. И не важно, какую позицию в 1917-1921 годах занимали предки каждого из нас. Важно то, как об этих событиях судим мы — связывающие свое будущее с независимой Украиной, а не с новой Российской империей или СССР 2.0.
Сталинская индустриализация — наша общая история, и все жители постсоветского пространства пользуются ее плодами. Но человек, оправдывающий жертвы тех лет («Зато у нас есть фабрики и заводы!») внутренне готов к повторению подобного сценария, к рывку вперед на чужих костях. А тот, кто считает советские методы преступными, должен искать для своей страны иной путь развития. Оценивая коммунистические пятилетки, мы спорим не о вчерашнем, а о завтрашнем дне.
Современный российский реваншизм начинался с невинных георгиевских ленточек и сентиментального «Спасибо деду за победу». Воспевание ВОВ казалось вполне оправданным, и мало кто понимал, что таким образом сталинская эпоха превращается в образец для подражания.
Раздувая культ Победы, россияне не отдавали дань прошлому, а моделировали свое будущее — с милитаризацией общества, радикальным закручиванием гаек и развязыванием новой войны. Соседские игры с историей нанесли колоссальный удар по Украине, и не хотелось бы, чтобы он был усугублен из-за наших собственных игр. Несмотря на шум вокруг декоммунизации, сама по себе она не является ни панацеей, ни источником проблем.
Материальные следы советского прошлого и его оценка — это разные вещи, и от количества Лениных на квадратный километр зависит немногое. Гораздо важнее другое. Способно ли общество всесторонне оценить тоталитарный опыт, или дело ограничится уничтожением внешней атрибутики? Какие страницы истории и какие герои будут подняты на щит в новой Украине? В какой степени все связанное с ними будет мифологизировано?
Эти вопросы касаются не украинского прошлого, которое при всем желании не изменишь. А будущего, которое создаем мы сами.
