Слава и богатство, к счастью, уже не гарантируют допинговой безнаказанности. В этом сможет убедиться Мария Шарапова, услышав приговор. Когда больше четверти века назад начинался новый олимпизм, бегун Карл Льюис (Carl Lewis) пользовался особой защитой, а баскетболисты НБА были так нужны на Олимпиаде в Барселоне (1992), что их требования были приняты без малейших колебаний: мы приедем, вы увидите Dream Team, но только никакого допингового контроля. Лэнса Армстронга (Lance Armstrong) до того, как ему пришлось открыть правду, напрямую поддерживал Международный союз велосипедистов, поскольку обнародование его обмана привело бы к слишком болезненному финансовому удару по всему мировому пелотону.
Сейчас с похожей дилеммой столкнулось теннисное руководство, которое долго имитировало борьбу с допингом: применить ли к Шараповой всю строгость закона или стараться спасти ее престиж и свои деньги. В том, кем является россиянка для теннисной индустрии, мы могли недавно убедиться сами: во время ее матча с Агнешкой Радваньской (Agnieszka Radwańska) большой зал в Кракове был заполнен до отказа, и так происходит всюду. Шарапова — это магнит даже для тех, кто не слишком сильно интересуются теннисом, а просто хочет увидеть знаменитость с ракеткой. Если россиянка бесславно завершит карьеру, инвестированные в нее деньги могут не вернуться.
Однако последние годы многое изменили в восприятии спорта. Пережил крах Армстронг, рухнул Блаттер, туда же движется Платини, мафия из ФИФА получила по рукам, Россия достаточно покорно (по путинским меркам) стоит у допингового позорного столба, а мировые концерны быстро разрывают рекламные контракты с подозреваемыми, если чувствуют, что покупатели их продуктов не приемлют обманщиков.
Можно ли в связи с этим испытывать оптимизм, решить, что теперь начнется честная игра, а миллионы, которые тратятся на борьбу с допингом, станут разумной инвестицией? К сожалению, нет, поскольку моральный стержень спорта и спортсменов безвозвратно утрачен; средства, которые можно обнаружить, заменят новыми; вера в чистоту соперника никогда не вернется, потому что уже слишком много поколений выросло в культуре допинга. Ведь когда Шарапова говорит, что она употребляла мельдоний десять лет, на самом деле она признает, что все это время с моральной точки зрения применяла допинг, потому что она пила это лекарство не для того, чтобы выздороветь, а чтобы лучше играть. Ее объяснения, будто дело было в каком-то лечении, вызывают у специалистов смех. Так что появится новый мельдоний, возможно, он уже есть, потому что спрос на этом рынке удовлетворяется очень быстро.
Спортсменам нового типа можно позавидовать во многом, но только не в том, что перед каждой важной встречей им приходится решать: я играю честно и проигрываю или у меня появляются шансы на успех. Мне хотелось бы верить, что обманщики, которых еще не поймали, испытывают моральное похмелье, хотя бы поднимаясь на подиум. Испытывать его должна и Шарапова, смотря на свои пять Кубков большого шлема.
