Утечка беспрецедентного масштаба. Десятки тысяч документов о налоговом скандале, который затрагивает множество стран по всему миру. Возврат утекших за границу денег позволил бы европейским странам поправить финансовое положение. Но где же находится источник этого громкого скандала, который еще, кстати, только начинается, потому что в будущем нас ждут новые разоблачения? В Панаме.
Для многих французов название этой страны тесно переплетено со скандалом вокруг прокладки знаменитого канала в конце XIX века. В нем оказались замешаны политики, банкиры и журналисты. Давайте вспомним об этих давних событиях, которые, быть может, намекнут нам, чего ждать в 2016 году.
Удар по мелким вкладчикам
Завершенный в 1869 году Суэцкий канал быстро доказал свою пользу, а его создатель Фердинанд Лессепс (Ferdinand de Lesseps) стал знаменитой фигурой. Его проект прокладки 75-километрового канала в Панаме для сообщения между Атлантическим и Тихим океаном получил поддержку Международного конгресса, который в 1879 году принял решение о начале работ. Их стоимость оценили в 600 миллионов франков, причем две трети должны были быть получены через облигации.
Строительство стартовало в 1881 году, однако столкнулось с целым рядом серьезных проблем. Технические трудности умышленно скрывались или минимизировались, чтобы получить одобрение конгресса. Рабочих скашивали эпидемии, как и при прокладке Суэцкого канала. Решение создать канал на уровне моря (при том, что некоторые участки пути находились на высоте более 60 метров над ним) оказалось катастрофическим. Сбор средств тоже обернулся провалом: было получено всего 300 миллионов из запланированных 400.
Три года спустя бюджет был практически растрачен при выполнении менее 10% работ. Истинные масштабы ситуации скрывались от широкой общественности. Год спустя в стремлении не допустить остановки проекта Фердинанд Лессепс решил выпустить облигации для мелких вкладчиков. Но для этого требовалось принятие закона. Тогда Лессепс заручился поддержкой двух бизнесменов, Корнелиуса Герца (Cornelius Herz) и Жака Рейнаха (Jacques de Reinach), которые в обмен на 10 миллионов франков согласились задействовать имеющиеся у них финансовые и политические рычаги для влияния на французских парламентариев. У Герца были тесные связи с президентом Республики Жюлем Греви (Jules Grévy). Кроме того, он финансировал газету La Justice, директором которой был небезызвестный Жорж Клемансо (George Clémenceau).
Такое тройное наступление, в парламентской, финансовой и информационной сфере, позволило добиться принятия закона в 1888 году после того, как многие депутаты и журналисты получили деньги в обмен на активное лоббирование. Появление в проекте Гюстава Эйфеля (Gustave Eiffel), который предложил построить на канале шлюзы, тоже показалось убедительным инвесторам. Тем не менее было уже слишком поздно: 4 февраля 1889 года Всеобщая компания межокеанского канала начала процедуру банкротства. Почти 85 000 мелких вкладчиков лишились накопленных сбережений.
Удивительно, но скандал разгорелся только три года спустя. Причем начало ему положила не анонимная фигура, а уже успевший приобрести дурную славу полемист Эдуар Дрюмон (Édouard Drumont), главный редактор открыто антисемитской газеты La Libre Parole, которая начала с сентября 1892 года писать о вине Рейнаха и Герца (оба они были евреями). Дрюмон душой и телом отдался обличению «знаменитого, влиятельного и активного еврейского банкира, барона Жака Рейнаха, (…) продукта парламентской республики». 19 ноября 1892 года, за два дня до намеченной явки в суд, Рейнаха нашли мертвым. Сотрясение мозга, показали результаты вскрытия. Суицид или убийство, считали в народе.
Затем, неделя за неделей, назывались все новые имена. Попытавшемуся затормозить следствие министру внутренних дел Эмилю Лубе (Emile Loubet) пришлось подать в отставку в январе 1983 года. Клемансо, чья газета получала деньги от Герца, был дискредитирован. Год спустя он лишился депутатского кресла. «Клевещите, клевещите, — сказал он. — Вам не лишить меня всего».
Против Лессепса и Эйфеля возбудили дело по обвинению в мошенничестве и злоупотреблении доверием. Их признали виновными, и им удалось избежать тюрьмы лишь из-за выявления нарушения судебных процедур. В 1985 году Эйфеля реабилитировали: адвокат убедил суд, что он ничего не знал о растратах.
Тем не менее произошедшее оставило на нем глубокий след. Его имя вываляли в грязи. Некогда носившие его имя улицы были переименованы, в том числе в его родном Дижоне. Поговаривали даже о лишении архитектора ордена Почетного легиона, однако его совет в полном составе принял решение об отставке, чтобы тем самым выразить протест против политического и информационного давления на Эйфеля. Как бы то ни было, его вытеснили из общественной жизни.
Корнелиус Герц финансировал La Justice. Это все, в чем могли упрекнуть Клемансо. Но бизнесмен скомпрометировал себя в скандале и был евреем. Националисты словно сорвались с цепи. В конце 1892 года Дерулед обвинил Клемансо в Коррупции, а тот ответил ему вызовом на дуэль (никто не пострадал). Год спустя le Petit Journal, La Cocarde, Le Petit Marseillais и La Croix развернули против него целую кампанию: мошенник, выскочка, английский шпион… Удары (причем весьма подлые) посыпались один за другим. Клемансо проиграл на выборах 1893 года. После этого он решил сосредоточиться на газете и отошел от политики.
Скандал затронул многих политиков, журналистов и бизнесменов. Еврейское происхождение Герца и Рейнаха эксплуатировалось националистической и антисемитской прессой, как и в разгоревшемся после 1897 года деле Дрейфуса (оно, кстати, позволило Клемансо вновь выбраться в первые ряды на политической сцене). Пресса называла многих политиков коррупционерами, однако и ее саму критиковали за сокрытие происходившего. Что касается главных политических протагонистов скандала, они выпутались из него без особых проблем. После недолгого «хождения по пустыне» Эмиль Лубе был избран главой Сената в 1896 году, а затем был и президентом Республики с 1899 по 1906 годы. В августе 1914 года был открыт выкупленный американцами Панамский канал. Единственными настоящими жертвами скандала стали лишь 85 000 разорившихся вкладчиков, а также доверие к французским политикам и прессе, которое почти 30 лет носило на себе шрамы этого позорного дела. Так что же останется от «Панамских документов» через 30 лет? Увы, ничего такого, о чем бы мы и так не знали.
