Великие представители европейской духовной истории — от Макса Вебера (Max Weber) до Норберта Элиаса (Norbert Elias) — описывали Европу как колыбель модерна, энергетический центр прогресса цивилизации. Они обращались к «великим» явлениям: индустриализация и экономическая эффективность, формирование государств и наций, религия, наука и искусство. И эти явления представляли собой опознавательные знаки, которые позволяли определить центры и периферию.
Но существует и «другая Европа», которая остается за пределами внимания: Европа «белых пятен», маргинального и периферийного, центробежных устремлений и сепарации. Обращение к этой Европе связано с надеждой на то, что знакомство с ней — взгляд, брошенный на угнетение, неравноправие, конкуренцию, невежество, ложь, лицемерие и ненависть — поможет получить важные сведения о характере событий, происходивших в Европе на протяжении многих лет. Судьба рома в период от средневековья до наших дней — невероятный пример пробелов в истории Европы.
Они приходят небольшими мирными группами — и считаются угрозой
Различные группы народа рома, которые около 1400 года переселились в Европу и всюду осели, никогда не предъявляли национальные или территориальные претензии. Тем не менее небольшие мирные группы, о появлении которых рассказывают Городские хроники XV века, с самого начала без исключения воспринимались как угроза. Соседства с ними как правило не терпели, совместное проживание казалось невообразимым. Отвержение, сепарация и преследование были типичными явлениями. Рома не помогает и то, что они выдают себя за преследуемых лиц и преисполненных раскаяния паломников, чтобы получить право на пребывание в качестве гостя.
То, что Европа Раннего нового времени отрицательно относилась ко всем чужакам-переселенцам, не соответствует истине: об этом свидетельствует отношение к «религиозным беженцам» — гугенотам, которые в тот же период времени в массовом порядке покидали Францию и направлялись на восток. Такая разная манера обращения связана не только с социальным статусом и экономическим благополучием мигрантов, ведь первые группы рома представляли собой «отряды благородного происхождения», возглавляемые конным герцогом или графом, и предположительно они владели языком соответствующей страны.
Негативные мифы о происхождении рома
В «Швейцарской хронике» Йохана Штумпфа (Johannes Stumpfs) (1500–1566), датированной 1538 годом, сделана такая запись: «Они рассказали/как их изгнали из Египта/и вынуждены были жить вдали от родины и принести покаяние в течение семи лет. Они следовали христианским правилам/носили много золота и серебра/но при этом — бедную одежду. Им выплачивали содержание и снабжали деньгами свои, находившиеся на родине/ не испытывали недостатка в пище/оплачивали еду и напитки».
Народ, который на стыке Средневековья и Нового времени хотел добиться признания, должен был быть в состоянии представить сведения о своем происхождении. Точка отсчета похода рома из сегодняшней Индии затерялась в истории, и когда они спустя предположительно 500 лет оказались в Европе, у них отсутствовали воспоминания о своем происхождении. Если нет следов, то раскрыть их тайну должны помочь библейские родословные, восходящие к сыновьям и внукам Ноя. Если считать верным всплывающее в (сомнительных) источниках утверждение рома о том, что они родом из Египта, то появляется нить, которая ведет к сыну Ноя — Хаму, — к прародителю «черных» народов.
Принять христианскую религию — недостаточно
К потомкам Хама относятся не только африканцы, но и так называемые обитатели края Земли, о которых повествовали такие путешественники как Марко Поло (Marco Polo) и Мандевиль (Mandeville): страшные существа, например, с собачьей головой, без головы, с огромными ступнями и шестью руками, которыми в научном плане занялась тератология.
«Черными» их будут считать вплоть до Просвещения, пока сравнительное языкознание с помощью исследования их собственного языка, романского, не сможет подтвердить их индийское происхождение. Но «черному народу» не говорят «добро пожаловать». А исходят из того, что он вернется и должен вернуться на свою исконную территорию, которую он для себя выдумал.
В тот переходный период «черный цвет» не являлся благоприятным знаком и тогда, когда речь заходила о религиозных делах. Это цвет дьявола, и «черных» подозревают в поклонении ему. То, что рома принимают христианскую религию, недостаточно. Наоборот, утверждается, что в своем кругу они не практикуют институционализированного христианства.
Постепенное становление европейских национальных государств, начавшееся после переселения рома, приводит к обострению жизненной ситуации. В новых условиях они не вовлекаются в правовое, социальное, экономическое и культурное поле. Это приводит, прежде всего в XVII и XVIII веке, к преследованию и насильственному изгнанию с территории на территорию, или к принудительному расселению с отказом от кочевого образ жизни, собственного языка и культуры. Насильственное переселение означало потерю прав, которыми рома к тому времени обладали. Бездомность и блуждание представляли собой вынужденный образ жизни. В восприятии коренных жителей они ассоциировались с врожденной страстью к бродяжничеству и рефлексом к бегству, присущим народу, который живет за счет воровства, грабежа и обмана, и для которого настоящим местом обитания являются глухие леса, широкие степи и высокие горы.
Этнологи принизили рома — от народа до племени
«Цыган» не воспринимают как часть многообразной европейской культуры. «Деевропеизация» в условиях современных национальных государств приводит к тому, что, в отличие от евреев, процесс социальной дезинтеграции продолжается. Этнология XIX века еще больше усилила тенденцию. Она определяла «ценность» различных этносов по уровню их социальной организации по восходящей линии: семья — племя — народ — государство. Когда антропологическая точки зрения сменяется этнологической, цыгане опускаются на ступень ниже — от «народа» к «племени», и, в конце концов, унижение усиливается за счет оскорбительного выражения «цыганская шайка». Таким образом, они предстают как трайбалистское общество, как первобытный народ доцивилизационного периода, которое сравнивается с американскими индейцами и африканцами.
Страх перед смешением, вызванный мрачными ощущениями гадливости и отвращения
В лице цыган этнография «создает» на периферии высокоразвитой европейской культуры «маргинальные народы», которые должны довольствоваться тем, что «культурные народы» им оставят. Это пока еще не мусорные свалки, загрязненные промышленные объекты и бесполезные площади в виде мостов на автостраде, как в наши дни в Европе, а неосвоенные или малоплодородные окраинные земли, на которые цыган следовало вытеснить. Предполагалось, что цыгане будут считать родиной именно те места, ведь они, лишенные корней, и без того кочуют. В одном письменном документе от 1884 года сказано так: «Так же как ежевика и чертополох, они чувствуют себя лучше всего на лежащей в развалинах, дикой земле».
Если анализировать причины «деевропеизации», выявляются смутные страхи смешения, скрытые в мрачных ощущениях гадливости и отвращения. Пройдет немного времени, и расовые теории, которые проникнут в этнологию, активно будут выдвигать эти страхи на первый план. Смешение станет навязчивой темой расовых теорий, что можно проследить в посвященных цыганам исследованиях фольклориста, члена Цыгановедческого общества (Gypsy Lore Society) Фридриха Вильгельма Бреполя (Friedrich Wilhelm Brepohl).
Идея, которая ведет в нацистские лагеря смерти
Более всего его интересует вопрос, «где находилась та колония бактерий, которые заразили бродячий цыганский народ». Его аргументация, которую сегодня невозможно объяснить ни с исторической, ни с систематической точек зрения, восходит к «византийскому тезису» о том, что этническое разнообразие и смешение, а также «ужасное моральное разложение в византийской империи» испортили цыган, которые предположительно «до Египта был безобидным народом». Такая идея отсылает не к далекому от цивилизации «жизненному пространству» на окраинах, а к нацистским лагерям смерти.
Большинство литературных произведений первой половины XX века идут таким путем. Они перечеркивают картины притягательности жизни на окраинах и «перекрывают» их рассказами о презрении, ненависти и отвращении, которые, как слой грязи, осели в коллективной памяти европейских обществ. Сегодня повсюду в Европе можно услышать подобные рассуждения. Из них «вытекают» самые тягостные представления о рома, которые все еще определяют наше поведение в быту: даже просто существование означает угрозу. Длительное совместное проживание с ними невозможно. Их паразитическое поведение разрушает любое общество, стремящееся к всеобщему благу.
Берлинский мемориал памяти синти и рома, уничтоженных во времена нацизма, а также выставки, посвященные их образу жизни и культуре, которые появились в некоторых европейских странах, напоминают о последствиях таких рассуждений. Они не способствуют завершению долгой истории дискриминации.
Клаус-Михаэль Богдаль — профессор литературоведения в Университете Билефельда. В 2011 году была издана его книга «Европа изобретает цыган».
