Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В долговременные отношения вступают многие животные, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что их семейное счастье омрачается адюльтерами, внебрачными отпрысками и даже детоубийством. Как выяснил обозреватель BBC Earth, люди недалеко от них ушли...
В долговременные отношения вступают многие животные, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что их семейное счастье омрачается адюльтерами, внебрачными отпрысками и даже детоубийством. Как выяснил обозреватель BBC Earth, люди недалеко от них ушли…
Для многих из нас вступление брак — это особое событие. Практически во всем мире взаимное обещание двух людей быть вместе до самой смерти имеет большое юридическое, духовное и культурное значение. Узы брака считаются священными и для верующих, и для неверующих.
Поэтому услышав о животных, создающих постоянные семьи, мы немедленно впадаем в умиление: «Какая прелесть! Нам есть чему поучиться у этих австралийских короткохвостых сцинков!»
Впрочем, несмотря на обилие романтических историй, любовной лирики и слащавых открыток, единобрачие остается почти недостижимым идеалом.
Даже в моногамных, на первый взгляд, обществах распространены супружеские измены, и то же обычно можно сказать о моногамных животных.
Те немногие, кто хранит верность своим избранникам, делают это отнюдь не из романтических побуждений.
Если мы поймем, почему животным иногда удается жить постоянными семьями и почему еще чаще это у них не получается, мы сможем многое узнать о природе своих собственных взаимоотношений.
Так что забудьте о своих романтических идеалах, и добро пожаловать в мир влюбленных паразитических червей, неверных певчих птичек и бесстыжих обезьян.
В природе самое главное — это размножение. Все живые существа в конечном счете стремятся передать свои гены потомству.
Моногамный образ жизни — это лишь один из множества способов, и у него есть два недостатка, которые заставляют животных делать выбор в пользу свободной любви.
Первый недостаток состоит в том, что моногамия не способствует генетической вариативности.
Самка, которая спаривается с несколькими разными самцами, сможет произвести генетически более разнообразное потомство, что повышает шансы на выживание — по крайней мере, для некоторых ее отпрысков.
Во-вторых, как отметил английский специалист по генетике Джон Бейтман, между самками и самцами существует огромная разница с точки зрения производства половых клеток. Иными словами, проще вырабатывать сперму, чем яйцеклетку.
Это означает, что среднестатистический самец имеет достаточное количество спермы, чтобы оплодотворить любое количество самок, тогда как самка с определенного момента не сможет произвести больше потомства за счет спаривания с большим количеством самцов.
В совокупности эти факторы побуждают представителей обоих полов искать себе несколько партнеров.
В итоге получается, что моногамия имеет смысл лишь в совершенно особых обстоятельствах, многие из которых кажутся до странности знакомыми.
Первое из них — просто территориальная близость.
Если представители какого-либо биологического вида живут на большом удалении друг от друга, у них вырабатывается привычка просто любить того, кто рядом.
Они спариваются с первым встречным представителем противоположного пола и остаются с ним навсегда.
Одно из животных, на примере которого можно вывести это логическое умозаключение, — кишечные паразиты шистосомы Мансона.
Эти черви, снискавшие дурную славу тем, что вызывают у людей шистосоматоз, строят со своими партнерами по-настоящему близкие отношения: всю свою взрослую жизнь они проводят в тесных объятиях.
У каждого самца имеется так называемый гинекофорный канал, устроившись в котором, самка откладывает сотни яиц в кишечник человека, в организме которого паразитирует эта сладкая парочка.
Пищеварительный тракт человека — не лучшее место для поиска своей второй половинки, поэтому если такой червь встречает в организме хозяина существо противоположного пола, он не раздумывая соглашается провести с ним всю оставшуюся жизнь.
Еще одна ключевая причина выбора моногамного образа жизни зависит от родителей.
Если представители какого-либо биологического вида обитают в среде, богатой опасностями и бедной ресурсами, существует большой риск того, что их потомки умрут еще в раннем возрасте. В таких ситуациях сохранение семьи ради детей может помочь потомству дожить до зрелых лет.
Это доказали в 2010 году Кайл Саммерс и ее коллеги из Университета Восточной Калифорнии в городе Гринвиле, штат Северная Каролина (США).
Они обнаружили древолаза-имитатора — первую амфибию, которая, как оказалось, ведет моногамный образ жизни.
Ученые смогли установить прямую связь между стратегией спаривания представителей этого вида и тем фактом, что такие лягушки растят своих головастиков в крошечных лужицах, где очень трудно найти пищу.
В таких негостеприимных колыбелях головастикам требуется помощь обоих родителей, чтобы получить достаточно пропитания для выживания.
«Нам удалось связать эволюционное развитие моногамного образа жизни и практики воспитания потомства обоими родителями с изменениями в значении одного экологического фактора, а это редкая удача», — поясняет Саммерс.
Однако эти моногамные животные составляют исключение. Для многих видов размножение сводится к тому, чтобы произвести несколько тысяч яиц или сперматозоидов и надеяться на лучшее, так что они при всем желании не могут сохранять супружескую верность.
Если мы хотим научиться чему-нибудь у природы, имеет смысл изучить опыт мастеров моногамного образа жизни — птиц.
По некоторым оценкам, 90% разных видов птиц являются моногамными. Или, по крайней мере, считаются таковыми.
Однако личная жизнь птицы бывает более бурной, чем в любой мыльной опере: в ней есть место и ревнивым супругам, и неверным партнерам, и незаконнорожденным детям.
Существуют два возможных уровня моногамии. Социальная моногамия означает, что самец и самка живут в едином пространстве, вступают в сексуальные отношения и совместно выполняют ряд задач, таких как воспитание потомства, но не обязательно воздерживаются от связей на стороне.
Сексуальная моногамия предполагает верность друг другу и встречается гораздо реже.
Циник сказал бы, что взаимоотношения между людьми — это социальная моногамия, маскирующаяся под сексуальную. В этом отношении у нас много общего с птицами.
В течение долгого времени ученые полагали, что связи, формирующиеся между птицами во время брачного сезона, безусловно основаны на принципах сексуальной моногамии.
Но это предположение оказалось наивным. Генетические и поведенческие исследования приоткрыли завесу тайны над миром птичьих семейных ссор, населенным неверными овсянками и «рогатыми» славками.
Такие развлечения на стороне обозначают трогательным эвфемизмом «дополнительная копуляция». На них в популяции приходится до 75% потомства.
Получается, что даже известные своей верностью птицы склонны к измене.
Раз в два года перелетные альбатросы возвращаются с моря, чтобы возобновить отношения со своими постоянными партнерами.
Но их связи отнюдь нельзя отнести к сексуальной моногамии. Судя по результатам генетических исследований, от 14% до 24% птенцов альбатроса рождаются от самцов, которые не являются постоянными партнерами их матерей.
При таком большом числе супружеских измен остается лишь гадать, зачем птицы вообще создают семьи.
Причина в этом случае та же, что и у древолазов-имитаторов, — родительская ответственность. Птенцы альбатроса — беспомощные комочки пуха; чтобы прокормить их, нужна слаженная работа обоих родителей.
Такие прочные семьи, как у альбатросов, — это исключение. Большинство птичьих союзов существует всего один брачный сезон.
Впрочем, по сравнению с млекопитающими, к которым относится и человек, птицы являют собой образец супружеской верности.
Причина этого отчасти физиологическая. У млекопитающих основным родителем по определению является кормящая самка.
Это означает, что такое же разделение труда между родителями, как у птиц, у млекопитающих невозможно.
При этом около 3-5% млекопитающих — от летучих мышей до волков — практикуют социальную моногамию.
Эти «семейные» животные ограничивают себя в спаривании по целому ряду самых разных причин.
К примеру, бобрам приходится не только заботиться о потомстве, но и строить плотины, поэтому от совместной работы их союзы только выигрывают.
А крошечные антилопы дикдик, хоть и не делят между собой родительские заботы, но все же хранят верность друг другу.
Разумеется, при этом ни один из этих видов при случае не пренебрегает возможностью дополнительной копуляции.
Изучение поведения дикдиков указывает на одно из возможных объяснений их моногамного образа жизни — далеко не романтичное.
В рамках исследования, результаты которого были опубликованы в 2013 году, сотрудники Кембриджского университета (Великобритания) Тим Клаттон-Брок и Дитер Лукас проанализировали более 2 500 видов млекопитающих, чтобы выяснить, почему некоторые из них ведут моногамный образ жизни.
Ученые установили, что самцы принимают моногамные отношения только в том случае, если не могут доминировать над самками.
В условиях дефицита самок, как у дикдиков (и, кстати, у шистосомов), самцы эволюционным путем превращаются из свободолюбивых холостяков в любящих мужей.
Это помогает им снискать расположение хотя бы одной представительницы противоположного пола.
В одной из групп млекопитающих социальная моногамия является более распространенной. Такой образ жизни практикуют около 27% приматов, в число которых входят обезьяны и люди.
В надежде найти причину этого явления группа ученых под руководством Кита Опи из Лондонского университетского колледжа (Великобритания) изучила все виды приматов, от карликовых волосатоухих лемуров до шимпанзе, и зафиксировала наиболее популярные системы спаривания и другие поведенческие характеристики.
Затем они нанесли все известные черты на эволюционное дерево, что позволило им понять, на каких этапах первичной эволюции возникали различные модели поведения.
Результаты их исследований, опубликованные в то же время, что и выводы Клаттон-Брока и Лукаса, способны повергнуть в состояние шока.
Необходимость совместной заботы о потомстве и дефицит самок сильно коррелируют с моногамным поведением, что дает основания предполагать наличие взаимосвязи между ними.
Однако появлению постоянных пар в процессе эволюции предшествует только один фактор — уничтожение детенышей самцами.
У некоторых видов самцы часто убивают детенышей, заведенных самкой на стороне. Это может показаться нам ужасным, но такая практика помогает избавиться от потомков соперника и подготовить самок к очередному спариванию.
Представьте себе положение самца, чьи детеныши еще не выросли. Он будет вполне готов создать постоянную семью с матерью своих детей, если это необходимо, чтобы спасти свое потомство от гибели.
«Результаты нашего анализа четко указывают на то, что причиной развития моногамного образа жизни у приматов является практика детоубийства», — с уверенностью утверждает Опи.
Далее он высказывает предположение о том, что риск гибели потомства, возможно, является основным мотивом для создания семьи и у людей.
Может быть, это и правда, но, очевидно, в нашем случае этот мотив не так уж силен, потому что людей никак нельзя назвать строго моногамными.
Не говоря уже об отдельных ловеласах, в человеческой цивилизации существует множество обществ, для которых моногамия не является нормой: по некоторым оценкам, этот показатель составляет целых 83%.
Это наводит на мысль о том, что моногамия — явление скорее культурное, нежели биологическое.
Отношения между людьми в своей «естественной» форме могут быть совершенно другими. Ключ к разгадке снова следует искать у нашей биологической родни.
Человекообразные обезьяны — наши самые близкие родственники из ныне живущих существ. Их всего несколько видов, однако они сильно различаются с точки зрения практики спаривания.
Гиббоны моногамны, они создают семью на всю жизнь, хоть иногда и грешат адюльтером.
Шимпанзе живут общинами по несколько самцов и самок, которые совокупляются друг с другом без разбору.
Гориллы формируют полигинные группы, в которых один самец доминирует над несколькими самками.
Эти различия находят свое отражение в строении тела самцов и самок. У некоторых видов самцы и самки внешне не похожи: это явление называется «половой диморфизм».
К примеру, самцы могут отращивать себе огромные «украшения»: так, лоси носят на голове большие рога.
Чем больше у какого-либо вида развит половой диморфизм, тем меньше вероятность моногамии среди таких животных.
Если самцам приходится бороться за расположение различных самок, они могут вырастать до огромных размеров или обзаводиться — с помощью природы — нелепыми аксессуарами.
Если каждый самец довольствуется одной самкой, накал конкурентной борьбы снижается.
Это помогает объяснить, почему у гиббонов, которые создают постоянные семьи, половой диморфизм выражен не очень сильно.
Зато у горилл его хоть отбавляй: доминантные самцы просто огромны по сравнению с самками.
Люди находятся где-то посередине, примерно там же, где шимпанзе.
Аналогичным показателем являются половые железы самцов.
Если самцам часто приходится спариваться с самками, которые только что спаривались с кем-то другим, у них обычно развиваются крупные семенники.
Это позволяет им вырабатывать достаточное количество семенной жидкости, чтобы смыть сперму конкурента.
Если у самца есть постоянная самка, которая хранит ему верность, он не нуждается в больших половых железах.
Шимпанзе обычно не заводят себе постоянных партнеров, так что на размер половых желез им жаловаться не приходится.
Гиббонам и гориллам, напротив, по этой части похвастаться нечем. Люди снова оказались где-то посередине.
Это обстоятельство в сочетании с половым диморфизмом наводит некоторых ученых на мысль о том, что изначально стратегия спаривания у людей была, скорее, такой же, как у неразборчивых шимпанзе или даже у сторонников свободной любви бонобо, чем такой, как у моногамных гиббонов.
Так откуда же у людей такое стремление к верной любви на всю жизнь?
В царстве животных моногамия в строгом смысле этого слова по большей части является мифом.
В тех случаях, когда она все же встречается, это объясняется либо сугубо прагматическими, либо леденящими кровь причинами.
Однако это ничего не говорит нам о том, какие чувства испытывают животные по отношению друг к другу.
Возможно, главной эволюционной причиной создания прочных отношений является стремление предотвратить детоубийство, но вполне вероятно, что животные об этом не думают.
Насколько мы можем судить, если звери обладают сознанием, то они испытывают эмоции, весьма похожие на любовь.
Может быть, правда и то, что по своей природе люди не моногамны. Но если люди чем-то и отличаются от животных, так это тем, что они способны при желании подавлять свои инстинкты.
Есть масса причин попробовать моногамный образ жизни. И даже если дорогие вашему сердцу отношения — всего лишь продукт жестокой эволюции, от этого они не становятся менее подлинными.
В природе самое главное — это размножение. Все живые существа в конечном счете стремятся передать свои гены потомству.
Моногамный образ жизни — это лишь один из множества способов, и у него есть два недостатка, которые заставляют животных делать выбор в пользу свободной любви.
Первый недостаток состоит в том, что моногамия не способствует генетической вариативности.
Самка, которая спаривается с несколькими разными самцами, сможет произвести генетически более разнообразное потомство, что повышает шансы на выживание — по крайней мере, для некоторых ее отпрысков.
Во-вторых, как отметил английский специалист по генетике Джон Бейтман, между самками и самцами существует огромная разница с точки зрения производства половых клеток. Иными словами, проще вырабатывать сперму, чем яйцеклетку.
Это означает, что среднестатистический самец имеет достаточное количество спермы, чтобы оплодотворить любое количество самок, тогда как самка с определенного момента не сможет произвести больше потомства за счет спаривания с большим количеством самцов.
В совокупности эти факторы побуждают представителей обоих полов искать себе несколько партнеров.
В итоге получается, что моногамия имеет смысл лишь в совершенно особых обстоятельствах, многие из которых кажутся до странности знакомыми.
Первое из них — просто территориальная близость.
Если представители какого-либо биологического вида живут на большом удалении друг от друга, у них вырабатывается привычка просто любить того, кто рядом.
Они спариваются с первым встречным представителем противоположного пола и остаются с ним навсегда.
Одно из животных, на примере которого можно вывести это логическое умозаключение, — кишечные паразиты шистосомы Мансона.
Эти черви, снискавшие дурную славу тем, что вызывают у людей шистосоматоз, строят со своими партнерами по-настоящему близкие отношения: всю свою взрослую жизнь они проводят в тесных объятиях.
У каждого самца имеется так называемый гинекофорный канал, устроившись в котором, самка откладывает сотни яиц в кишечник человека, в организме которого паразитирует эта сладкая парочка.
Пищеварительный тракт человека — не лучшее место для поиска своей второй половинки, поэтому если такой червь встречает в организме хозяина существо противоположного пола, он не раздумывая соглашается провести с ним всю оставшуюся жизнь.
Еще одна ключевая причина выбора моногамного образа жизни зависит от родителей.
Если представители какого-либо биологического вида обитают в среде, богатой опасностями и бедной ресурсами, существует большой риск того, что их потомки умрут еще в раннем возрасте. В таких ситуациях сохранение семьи ради детей может помочь потомству дожить до зрелых лет.
Это доказали в 2010 году Кайл Саммерс и ее коллеги из Университета Восточной Калифорнии в городе Гринвиле, штат Северная Каролина (США).
Они обнаружили древолаза-имитатора — первую амфибию, которая, как оказалось, ведет моногамный образ жизни.
Ученые смогли установить прямую связь между стратегией спаривания представителей этого вида и тем фактом, что такие лягушки растят своих головастиков в крошечных лужицах, где очень трудно найти пищу.
В таких негостеприимных колыбелях головастикам требуется помощь обоих родителей, чтобы получить достаточно пропитания для выживания.
«Нам удалось связать эволюционное развитие моногамного образа жизни и практики воспитания потомства обоими родителями с изменениями в значении одного экологического фактора, а это редкая удача», — поясняет Саммерс.
Однако эти моногамные животные составляют исключение. Для многих видов размножение сводится к тому, чтобы произвести несколько тысяч яиц или сперматозоидов и надеяться на лучшее, так что они при всем желании не могут сохранять супружескую верность.
Если мы хотим научиться чему-нибудь у природы, имеет смысл изучить опыт мастеров моногамного образа жизни — птиц.
По некоторым оценкам, 90% разных видов птиц являются моногамными. Или, по крайней мере, считаются таковыми.
Однако личная жизнь птицы бывает более бурной, чем в любой мыльной опере: в ней есть место и ревнивым супругам, и неверным партнерам, и незаконнорожденным детям.
Существуют два возможных уровня моногамии. Социальная моногамия означает, что самец и самка живут в едином пространстве, вступают в сексуальные отношения и совместно выполняют ряд задач, таких как воспитание потомства, но не обязательно воздерживаются от связей на стороне.
Сексуальная моногамия предполагает верность друг другу и встречается гораздо реже.
Циник сказал бы, что взаимоотношения между людьми — это социальная моногамия, маскирующаяся под сексуальную. В этом отношении у нас много общего с птицами.
В течение долгого времени ученые полагали, что связи, формирующиеся между птицами во время брачного сезона, безусловно основаны на принципах сексуальной моногамии.
Но это предположение оказалось наивным. Генетические и поведенческие исследования приоткрыли завесу тайны над миром птичьих семейных ссор, населенным неверными овсянками и «рогатыми» славками.
Такие развлечения на стороне обозначают трогательным эвфемизмом «дополнительная копуляция». На них в популяции приходится до 75% потомства.
Получается, что даже известные своей верностью птицы склонны к измене.
Раз в два года перелетные альбатросы возвращаются с моря, чтобы возобновить отношения со своими постоянными партнерами.
Но их связи отнюдь нельзя отнести к сексуальной моногамии. Судя по результатам генетических исследований, от 14% до 24% птенцов альбатроса рождаются от самцов, которые не являются постоянными партнерами их матерей.
При таком большом числе супружеских измен остается лишь гадать, зачем птицы вообще создают семьи.
Причина в этом случае та же, что и у древолазов-имитаторов, — родительская ответственность. Птенцы альбатроса — беспомощные комочки пуха; чтобы прокормить их, нужна слаженная работа обоих родителей.
Такие прочные семьи, как у альбатросов, — это исключение. Большинство птичьих союзов существует всего один брачный сезон.
Впрочем, по сравнению с млекопитающими, к которым относится и человек, птицы являют собой образец супружеской верности.
Причина этого отчасти физиологическая. У млекопитающих основным родителем по определению является кормящая самка.
Это означает, что такое же разделение труда между родителями, как у птиц, у млекопитающих невозможно.
При этом около 3-5% млекопитающих — от летучих мышей до волков — практикуют социальную моногамию.
Эти «семейные» животные ограничивают себя в спаривании по целому ряду самых разных причин.
К примеру, бобрам приходится не только заботиться о потомстве, но и строить плотины, поэтому от совместной работы их союзы только выигрывают.
А крошечные антилопы дикдик, хоть и не делят между собой родительские заботы, но все же хранят верность друг другу.
Разумеется, при этом ни один из этих видов при случае не пренебрегает возможностью дополнительной копуляции.
Изучение поведения дикдиков указывает на одно из возможных объяснений их моногамного образа жизни — далеко не романтичное.
В рамках исследования, результаты которого были опубликованы в 2013 году, сотрудники Кембриджского университета (Великобритания) Тим Клаттон-Брок и Дитер Лукас проанализировали более 2 500 видов млекопитающих, чтобы выяснить, почему некоторые из них ведут моногамный образ жизни.
Ученые установили, что самцы принимают моногамные отношения только в том случае, если не могут доминировать над самками.
В условиях дефицита самок, как у дикдиков (и, кстати, у шистосомов), самцы эволюционным путем превращаются из свободолюбивых холостяков в любящих мужей.
Это помогает им снискать расположение хотя бы одной представительницы противоположного пола.
В одной из групп млекопитающих социальная моногамия является более распространенной. Такой образ жизни практикуют около 27% приматов, в число которых входят обезьяны и люди.
В надежде найти причину этого явления группа ученых под руководством Кита Опи из Лондонского университетского колледжа (Великобритания) изучила все виды приматов, от карликовых волосатоухих лемуров до шимпанзе, и зафиксировала наиболее популярные системы спаривания и другие поведенческие характеристики.
Затем они нанесли все известные черты на эволюционное дерево, что позволило им понять, на каких этапах первичной эволюции возникали различные модели поведения.
Результаты их исследований, опубликованные в то же время, что и выводы Клаттон-Брока и Лукаса, способны повергнуть в состояние шока.
Необходимость совместной заботы о потомстве и дефицит самок сильно коррелируют с моногамным поведением, что дает основания предполагать наличие взаимосвязи между ними.
Однако появлению постоянных пар в процессе эволюции предшествует только один фактор — уничтожение детенышей самцами.
У некоторых видов самцы часто убивают детенышей, заведенных самкой на стороне. Это может показаться нам ужасным, но такая практика помогает избавиться от потомков соперника и подготовить самок к очередному спариванию.
Представьте себе положение самца, чьи детеныши еще не выросли. Он будет вполне готов создать постоянную семью с матерью своих детей, если это необходимо, чтобы спасти свое потомство от гибели.
«Результаты нашего анализа четко указывают на то, что причиной развития моногамного образа жизни у приматов является практика детоубийства», — с уверенностью утверждает Опи.
Далее он высказывает предположение о том, что риск гибели потомства, возможно, является основным мотивом для создания семьи и у людей.
Может быть, это и правда, но, очевидно, в нашем случае этот мотив не так уж силен, потому что людей никак нельзя назвать строго моногамными.
Не говоря уже об отдельных ловеласах, в человеческой цивилизации существует множество обществ, для которых моногамия не является нормой: по некоторым оценкам, этот показатель составляет целых 83%.
Это наводит на мысль о том, что моногамия — явление скорее культурное, нежели биологическое.
Отношения между людьми в своей «естественной» форме могут быть совершенно другими. Ключ к разгадке снова следует искать у нашей биологической родни.
Человекообразные обезьяны — наши самые близкие родственники из ныне живущих существ. Их всего несколько видов, однако они сильно различаются с точки зрения практики спаривания.
Гиббоны моногамны, они создают семью на всю жизнь, хоть иногда и грешат адюльтером.
Шимпанзе живут общинами по несколько самцов и самок, которые совокупляются друг с другом без разбору.
Гориллы формируют полигинные группы, в которых один самец доминирует над несколькими самками.
Эти различия находят свое отражение в строении тела самцов и самок. У некоторых видов самцы и самки внешне не похожи: это явление называется «половой диморфизм».
К примеру, самцы могут отращивать себе огромные «украшения»: так, лоси носят на голове большие рога.
Чем больше у какого-либо вида развит половой диморфизм, тем меньше вероятность моногамии среди таких животных.
Если самцам приходится бороться за расположение различных самок, они могут вырастать до огромных размеров или обзаводиться — с помощью природы — нелепыми аксессуарами.
Если каждый самец довольствуется одной самкой, накал конкурентной борьбы снижается.
Это помогает объяснить, почему у гиббонов, которые создают постоянные семьи, половой диморфизм выражен не очень сильно.
Зато у горилл его хоть отбавляй: доминантные самцы просто огромны по сравнению с самками.
Люди находятся где-то посередине, примерно там же, где шимпанзе.
Аналогичным показателем являются половые железы самцов.
Если самцам часто приходится спариваться с самками, которые только что спаривались с кем-то другим, у них обычно развиваются крупные семенники.
Это позволяет им вырабатывать достаточное количество семенной жидкости, чтобы смыть сперму конкурента.
Если у самца есть постоянная самка, которая хранит ему верность, он не нуждается в больших половых железах.
Шимпанзе обычно не заводят себе постоянных партнеров, так что на размер половых желез им жаловаться не приходится.
Гиббонам и гориллам, напротив, по этой части похвастаться нечем. Люди снова оказались где-то посередине.
Это обстоятельство в сочетании с половым диморфизмом наводит некоторых ученых на мысль о том, что изначально стратегия спаривания у людей была, скорее, такой же, как у неразборчивых шимпанзе или даже у сторонников свободной любви бонобо, чем такой, как у моногамных гиббонов.
Так откуда же у людей такое стремление к верной любви на всю жизнь?
В царстве животных моногамия в строгом смысле этого слова по большей части является мифом.
В тех случаях, когда она все же встречается, это объясняется либо сугубо прагматическими, либо леденящими кровь причинами.
Однако это ничего не говорит нам о том, какие чувства испытывают животные по отношению друг к другу.
Возможно, главной эволюционной причиной создания прочных отношений является стремление предотвратить детоубийство, но вполне вероятно, что животные об этом не думают.
Насколько мы можем судить, если звери обладают сознанием, то они испытывают эмоции, весьма похожие на любовь.
Может быть, правда и то, что по своей природе люди не моногамны. Но если люди чем-то и отличаются от животных, так это тем, что они способны при желании подавлять свои инстинкты.
Есть масса причин попробовать моногамный образ жизни. И даже если дорогие вашему сердцу отношения — всего лишь продукт жестокой эволюции, от этого они не становятся менее подлинными.
