Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сегодня в центре Чернобыля расположен административный корпус всей так называемой зоны отчуждения. Но если свернуть с центральных улиц, где находятся государственные предприятия, работающие в зараженной зоне, и двигаться вглубь города, то можно наблюдать совершенно иную жизнь. Люди покинули эти места 30 лет назад, но жизнь продолжается.
После аварии на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года из 30-километровой зоны вокруг станции эвакуировали более 115 тысяч человек. О тех, кто остался там жить, — в репортаже DW.
Некогда многотысячный город Чернобыль опустел в 1986 году, когда на Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Из-за радиационного заражения более 115 тысяч человек были экстренно эвакуированы из 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС.
Сегодня в центре города расположен административный корпус всей так называемой зоны отчуждения. Но если свернуть с центральных улиц, где находятся государственные предприятия, работающие в зараженной зоне, и двигаться вглубь города, то можно наблюдать совершенно иную жизнь.
Провалившиеся крыши одноэтажных кирпичных домов, разбитые окна и скрипящие от ветра ставни напоминают сцену из фильма ужасов. Люди покинули эти места 30 лет назад, но жизнь продолжается: бурная растительность уничтожила бордюры и дороги, а одичавшие собаки теперь едва отличаются от волков.
«Я до сих пор счастлив!»
«В доме живет хозяин» — виднеется надпись в окне свежевыкрашенного дома на одной из улиц частного сектора Чернобыля. Но мужчина, оказавшийся неподалеку, уверяет нас в том, что дом нежилой: «Да нет там никого. Внуки соседа приезжают раз в месяц из Киева хату проверить, а так там никто не живет».
Евгению Федоровичу Маркевичу 78 лет. Он уже 30 лет «самосел» в Чернобыльской зоне. «Практически, мы вне закона. Самоселы — это люди, которых не должно быть здесь. Знаете, как нас дразнили? Самоселы, временно проживающие, самопоселенцы. Но временно — это уже 30 лет. В начале мы обижались, а потом уже привыкли. Какие мы самоселы? Мы же местные жители!» — поясняет мужчина, улыбаясь.
Евгений Маркевич работал учителем в чернобыльской школе и хорошо помнит день, когда произошла авария. Он с учениками поехал в совхоз готовить картошку под посев. По его словам, они видели дым над станцией, но особого значения этому не придали, потому что «там часто что-то загоралось». А через несколько дней началась эвакуация. Спустя три месяца Евгений Маркевич впервые вернулся в Чернобыль.
«Меня очень тянуло домой. Я хотел увидеть, что же творится в моем родном покинутом городе. На хату свою посмотреть хотел. Страдал очень, душа болела. Хоть краешком глаза…», — вспоминает мужчина. К лету 1986 года зона вокруг ЧАЭС уже стала режимной, попасть в нее без спецпропуска было невозможно. Но Маркевичу, по его словам, помог случай.
«Из Киева на теплоходе я добрался до Припяти. А на берегу меня встретили милиционеры. Среди них оказался мой старый знакомый. Я ему рассказал, зачем приехал, как сильно хочу увидеть родной дом, — рассказывает мужчина о своем первом приезде в зону отчуждения. — Тогда он снял с себя китель, фуражку и протянул мне: "Вот, держи. Поезжай". Так с дрожью в коленках я впервые попал в Чернобыль после эвакуации».
Тогда, рассказывает Маркевич, он увидел на улицах солдат, которые поливали раствором заборы и крыши, а мелом отмечали на зданиях уровень радиации. Маркевич переночевал в своем доме и уехал. В следующий раз он вернулся в Чернобыль уже навсегда.
«Я устроился на работу в дозиметрический контроль. Был готов работать кем угодно, лишь бы только в Чернобыле», — объясняет свой выбор пожилой мужчина. Сейчас он уже на пенсии. Вместе с женой выращивает фрукты и овощи у себя в огороде, помогает соседям, внимательно следит за политической ситуацией в стране, а также у него есть хобби — рыбалка. Действительно, на крыльце дома на веревке висит сушеная рыба. «Это наша рыбка, припятская!», — гордо говорит Евгений Маркевич и показывает две лодки, которые смастерил сам. «Я до сих пор счастлив, что сделал тогда такой выбор», — откровенно признается в конце нашего разговора Евгений Маркевич.
«Мы выживаем, как можем»
Всего в зоне отчуждения на сегодняшний день проживает около 180 человек: примерно 80 человек — в Чернобыле и 100 человек — в четырех соседних селах. Село Куповатое находится в 47 км от ЧАЭС, в нем сейчас проживает 16 человек. При въезде в село стоит покосившийся деревянный дом, а во дворе — два человека складывают дрова.
Семейная пара: Виктор Павлович Чаусов и Мария Михайловна Сапуга тоже тайно вернулись к себе домой после эвакуации. Она работала дояркой на местной ферме, а он — строителем. Город Припять был построен в том числе и его руками. Из благ цивилизации в доме этих пожилых людей есть лишь электричество, а воду они берут из колодца, что во дворе. Раз в месяц почтальон им привозит пенсию, а 2-3 раза в месяц приезжает автолавка с продуктами, где они покупают хлеб и крупы. «Детей у нас нет, поэтому к нам в гости никто не приезжает. Мы сами выживаем, как можем», — рассказывает Мария Михайловна.
На этой улице никто, кроме Виктора Павловича и Марии Михайловны, больше не живет. Раньше у них был телевизор и можно было следить за новостями, но потом он сгорел. Последние новости, о которых знают эти люди — что в Киеве произошла революция и избрали нового президента.
Виктору Павловичу в этом году исполнится 80 лет. Он, закуривая папиросу, вспоминает аварию и дни эвакуации: «Гнали всех людей, будто скот. Сначала на сохранение поселяли на 3 месяца в лагерь в соседнем районе. А потом кому-то квартиры начали давать». Мария Михайловна продолжает: «Но нам давали однокомнатную, без дверей, занавески вместо них. Вроде бы такая квартира для одной семьи, а селили туда несколько. В комнате один диван, а остальные спали вдоль стен на матрасах». Поэтому и было принято решение вернуться в свой дом.
«Мы уже старые, работать нам тяжело, но мы все равно выращиваем огурцы, помидоры, картошку, — опираясь на трость, говорит Мария Михайловна. — Иногда к соседям в гости ходим, стараемся поддерживать друг друга».
«Вот так баба и живет!»
На соседней улице, в центре этого же села, живет Мария Прокопьевна. У нее небольшой домик, вокруг которого фруктовый сад и сельскохозяйственные постройки. В доме тепло и уютно. В углу комнаты висит икона, а вокруг развешаны расшитые рушники. «Это я еще в молодости вышивала», — немного стесняясь, объясняет хозяйка. Она вспоминает дни эвакуации и начинает плакать: «Нас вывезли отсюда после аварии. Говорили, что на 3 дня. А мы тогда к Пасхе готовились — закололи скот, наварили холодец, куличи напекли… Ничего же не знали… Не могу вам передать, что мы пережили».
Марии Прокопьевне тоже предлагали маленькую квартиру в соседнем районе, но заселить туда хотели сразу несколько семей. Поэтому она собрала вещи и приехала в родное село. «Этот дом я строила своими руками, каждую доску сама красила», — говорит Мария Прокопьевна. У нее двое детей и несколько внуков, которые стараются ее навещать на выходных. Она говорит, что эти 30 лет прошли очень быстро, сейчас она уже приспособилась ко всему. «Аппетита столько нет, сколько у меня всего», — показывает свой чулан, в котором в несколько рядов стоят банки с консервированными помидорами, огурцами, яблоками, пару мешков картошки и лука.
«Я слышала, конечно, что после аварии запретили что-либо выращивать на этой земле, но дозиметристы делали замеры и сказали, что все в пределах допустимой нормы», — поясняет Мария Прокопьевна. Она очень ждет праздник Пасхи, тогда они с сестрой, которая живет в этом же селе, поедут в Чернобыль в церковь. У Марии Прокопьевны есть еще несколько подруг в селе — иногда вечерами они собираются вместе, чтобы скоротать время. «Вот так баба и живет!», — обнимает на прощание старушка и протягивает пакетик с домашними пирожками.
Евгений Маркевич работал учителем в чернобыльской школе и хорошо помнит день, когда произошла авария. Он с учениками поехал в совхоз готовить картошку под посев. По его словам, они видели дым над станцией, но особого значения этому не придали, потому что «там часто что-то загоралось». А через несколько дней началась эвакуация. Спустя три месяца Евгений Маркевич впервые вернулся в Чернобыль.
«Меня очень тянуло домой. Я хотел увидеть, что же творится в моем родном покинутом городе. На хату свою посмотреть хотел. Страдал очень, душа болела. Хоть краешком глаза…», — вспоминает мужчина. К лету 1986 года зона вокруг ЧАЭС уже стала режимной, попасть в нее без спецпропуска было невозможно. Но Маркевичу, по его словам, помог случай.
«Из Киева на теплоходе я добрался до Припяти. А на берегу меня встретили милиционеры. Среди них оказался мой старый знакомый. Я ему рассказал, зачем приехал, как сильно хочу увидеть родной дом, — рассказывает мужчина о своем первом приезде в зону отчуждения. — Тогда он снял с себя китель, фуражку и протянул мне: "Вот, держи. Поезжай". Так с дрожью в коленках я впервые попал в Чернобыль после эвакуации».
Тогда, рассказывает Маркевич, он увидел на улицах солдат, которые поливали раствором заборы и крыши, а мелом отмечали на зданиях уровень радиации. Маркевич переночевал в своем доме и уехал. В следующий раз он вернулся в Чернобыль уже навсегда.
«Я устроился на работу в дозиметрический контроль. Был готов работать кем угодно, лишь бы только в Чернобыле», — объясняет свой выбор пожилой мужчина. Сейчас он уже на пенсии. Вместе с женой выращивает фрукты и овощи у себя в огороде, помогает соседям, внимательно следит за политической ситуацией в стране, а также у него есть хобби — рыбалка. Действительно, на крыльце дома на веревке висит сушеная рыба. «Это наша рыбка, припятская!», — гордо говорит Евгений Маркевич и показывает две лодки, которые смастерил сам. «Я до сих пор счастлив, что сделал тогда такой выбор», — откровенно признается в конце нашего разговора Евгений Маркевич.
«Мы выживаем, как можем»
Всего в зоне отчуждения на сегодняшний день проживает около 180 человек: примерно 80 человек — в Чернобыле и 100 человек — в четырех соседних селах. Село Куповатое находится в 47 км от ЧАЭС, в нем сейчас проживает 16 человек. При въезде в село стоит покосившийся деревянный дом, а во дворе — два человека складывают дрова.
Семейная пара: Виктор Павлович Чаусов и Мария Михайловна Сапуга тоже тайно вернулись к себе домой после эвакуации. Она работала дояркой на местной ферме, а он — строителем. Город Припять был построен в том числе и его руками. Из благ цивилизации в доме этих пожилых людей есть лишь электричество, а воду они берут из колодца, что во дворе. Раз в месяц почтальон им привозит пенсию, а 2-3 раза в месяц приезжает автолавка с продуктами, где они покупают хлеб и крупы. «Детей у нас нет, поэтому к нам в гости никто не приезжает. Мы сами выживаем, как можем», — рассказывает Мария Михайловна.
На этой улице никто, кроме Виктора Павловича и Марии Михайловны, больше не живет. Раньше у них был телевизор и можно было следить за новостями, но потом он сгорел. Последние новости, о которых знают эти люди — что в Киеве произошла революция и избрали нового президента.
Виктору Павловичу в этом году исполнится 80 лет. Он, закуривая папиросу, вспоминает аварию и дни эвакуации: «Гнали всех людей, будто скот. Сначала на сохранение поселяли на 3 месяца в лагерь в соседнем районе. А потом кому-то квартиры начали давать». Мария Михайловна продолжает: «Но нам давали однокомнатную, без дверей, занавески вместо них. Вроде бы такая квартира для одной семьи, а селили туда несколько. В комнате один диван, а остальные спали вдоль стен на матрасах». Поэтому и было принято решение вернуться в свой дом.
«Мы уже старые, работать нам тяжело, но мы все равно выращиваем огурцы, помидоры, картошку, — опираясь на трость, говорит Мария Михайловна. — Иногда к соседям в гости ходим, стараемся поддерживать друг друга».
«Вот так баба и живет!»
На соседней улице, в центре этого же села, живет Мария Прокопьевна. У нее небольшой домик, вокруг которого фруктовый сад и сельскохозяйственные постройки. В доме тепло и уютно. В углу комнаты висит икона, а вокруг развешаны расшитые рушники. «Это я еще в молодости вышивала», — немного стесняясь, объясняет хозяйка. Она вспоминает дни эвакуации и начинает плакать: «Нас вывезли отсюда после аварии. Говорили, что на 3 дня. А мы тогда к Пасхе готовились — закололи скот, наварили холодец, куличи напекли… Ничего же не знали… Не могу вам передать, что мы пережили».
Марии Прокопьевне тоже предлагали маленькую квартиру в соседнем районе, но заселить туда хотели сразу несколько семей. Поэтому она собрала вещи и приехала в родное село. «Этот дом я строила своими руками, каждую доску сама красила», — говорит Мария Прокопьевна. У нее двое детей и несколько внуков, которые стараются ее навещать на выходных. Она говорит, что эти 30 лет прошли очень быстро, сейчас она уже приспособилась ко всему. «Аппетита столько нет, сколько у меня всего», — показывает свой чулан, в котором в несколько рядов стоят банки с консервированными помидорами, огурцами, яблоками, пару мешков картошки и лука.
«Я слышала, конечно, что после аварии запретили что-либо выращивать на этой земле, но дозиметристы делали замеры и сказали, что все в пределах допустимой нормы», — поясняет Мария Прокопьевна. Она очень ждет праздник Пасхи, тогда они с сестрой, которая живет в этом же селе, поедут в Чернобыль в церковь. У Марии Прокопьевны есть еще несколько подруг в селе — иногда вечерами они собираются вместе, чтобы скоротать время. «Вот так баба и живет!», — обнимает на прощание старушка и протягивает пакетик с домашними пирожками.
