Обычно строгий со своими тремя детьми, 56-летний управляющий Антониу Комарчевски Субринью (Antonio Komarcheuski Sobrinho) обходился иначе с Дмитрием (7 лет) и Максимом (12 лет). И даже покупал им мороженое, несмотря на запрет врачей.
По его собственным словам, он хотел быть с ними поласковее. В конце концов, маленькие украинцы приехали в Бразилию не на отдых, а на лечение, будучи жертвами одной из крупнейших в истории ядерных катастроф.
Дмитрий и Максим входили в состав группы 15 украинских детей, которые с 1999 по 2011 год в течение нескольких месяцев проходили курс лечения в городе Куритибе и жили в бразильских семьях, подобных семье Субринью.
Все они были больны лейкемией, разновидностью рака, в результате воздействия радиоактивного излучения после взрыва на Чернобыльской атомной станции в 1986 году. 26 апреля исполняется 30 лет со дня аварии на Украине.
Даже десятилетия спустя после взрыва, проживая в отдаленных от ЧАЭС городах, многие украинцы по-прежнему страдают от последствий радиации.
Парана, где находится самое крупное украинское сообщество в Бразилии, была единственным штатом, принявшим у себя жертв Чернобыля. В лечении пострадавших также приняли участие другие страны, такие как Куба.
Для оплаты авиабилетов украинская община в Куритибе организовывала обеды и собирала пожертвования.
«Приемными родителями» мальчиков и девочек стали добровольцы, разместившие у себя детей и водившие их на химиотерапию в Евангелическую больницу (Hospital Evangélico) в городе Куритиба, взявший на себя оплату лечения.
Помимо предоставленного жилья, питания и транспорта, потомки украинцев хотели порадовать своих гостей и бразильским гостеприимством. Чтобы немного облегчить бремя лечения, детям предлагались поездки на пляж, прогулки на поезде по гористому побережью, посещение зоопарка и игры в клубе.
«Все старались помочь. Даже полицейские в аэропорту были настолько растроганы, что брали детей на руки», — рассказывает Жозе Велгач Жуниор (José Welgacz Junior), тогдашний президент Центрального украино-бразильского представительства и один из инициаторов помощи.
Дмитрий оказался одним из счастливчиков. Он отмечал свое 8-летие с хот-догами, газировкой и тортом.
«Мы позвали к нам и других украинских детей. Ведь только так они могли почувствовать себя как дома. И им было очень хорошо вместе», — вспоминает Розанжела Скуиссиатто Комарчевски (Rosângela Scuissiatto Komarcheuski, 54 года).
Помимо детской робости еще одним препятствием в общении был язык. Познания приемных родителей в украинском языке ограничивались базовыми фразами, между тем некоторые дети говорили только по-русски — типичная для той эпохи ситуация.
Члены семьи прибегали к жестам и даже рисункам, чтобы понять просьбы своих гостей. Рис и фасоль их особенно не заинтересовали, и Розанжеле потребовалось некоторое время, чтобы понять, что они просили еду, которую готовят у них на родине: блюдо со свеклой и селедкой и что-то вроде сырого свиного сала.
Лечение длилось более одного года, а потом дети вернулись к своим семьям на Украину. Прощаться было трудно всем.
«Узнаешь меня на фото?»
Большинство бразильцев утратили контакты со своими украинскими гостями, и не известно точно, сколько детей пережили лейкемию. Но есть и приятные сюрпризы.
Пять лет назад Велгач Жуниор ездил на Украину и давал интервью местному телевидению. Семья одного из 15 детей увидела его на экране. «Я был у себя в гостиничном номере, когда в дверь постучали. Это был один из мальчиков со своим отцом. Они проехали 400 километров на поезде только для того, чтобы в знак благодарности подарить мне подушку в народном стиле, вышитую их бабушкой».
Воссоединению Дмитрия с семьей Комарчевских помог Facebook. «Привет, узнаешь меня на фото?» — отправил сообщение украинец. «Я посмотрел на это круглое личико и сразу подумал: Дима», — рассказывает бразилец.
«Да, это я! Кажется, трудно забыть детей, которые выжили, но все же хорошо, что ты меня помнишь», — ответил Дмитрий.
Через Facebook оба смогли обмениваться новостями. Дмитрий изучал машиностроение и теперь работает руководителем проектов в одной из компаний.
Но не каждого из этих детей ждала счастливая судьба. Максим, также живший в семье Комарчевских, скончался из-за болезни несколько лет спустя после возвращения на родину.
