«Подарком природы было лето 1945-го, — вспоминал много десятилетий спустя актер Гюнтер Лампрехт (Günter Lamprecht) о первых месяцах после Второй мировой войны, — прекрасное лето, как книжка с картинками». Школьник, которому в ту пору было 15 лет и который в последние дни апреля был спасен более взрослыми солдатами от убийственной глупости — желания все еще воевать против Красной армии, воспринял солнечные дни с июня по август 1945 года как «своего рода извинение Неба за павших, за бессмысленные смерти последних лет».
Все это особое настроение в по большей части опустошенной, разбитой бомбами союзников и советскими снарядами столице рейха узнается на цветной пленке, которую нашел и оцифровал с высоким разрешением потсдамский кинематографист Константин фон цур Мюлен (Konstantin von zur Mühlen) Конечно, операторы тратили свою по тем временам редкую и дорогую пленку только на те кадры, у которых, по их мнению, был шанс использоваться агентствами на Западе (и потому и быть оплаченными).
Поэтому пленка не может отобразить всей действительности лета 1945 года. Правда, видны счастливые лица людей всех возрастов и обоих полов, — лишь мужчин в возрасте от 20 до 45 лет здесь явно не хватает. Большинство из них до весны 1945 года носили серо-грязную форму вермахта. В те недели, когда создавались эти кадры, порядка 1,1 миллиона немцев находились в плену; примерно по трети в британских, советских и американских лагерях, остальные — во Франции, Югославии и некоторых других государствах, из них где-то 5000 в Люксембурге.
При просмотре цветных снимков бросается в глаза еще кое-что: смерть в 1945 году была в городе повсеместно, но только не в центре кадра. На многочисленных пустых и незастроенных участках земли и маленьких лужайках на заднем плане виднеется разрытая земля, иногда с крестами, иногда со стальными касками.
В битве за Берлин, длившейся с 16 апреля по 2 мая 1945 года, погибли почти 80 000 красноармейцев, добрая часть которых — в черте города. Прах большинства из них до 1947-48 гг. был упокоен у трех памятников: в Тиргартене, Трептов-парке и Шенхольце. Остальные примерно 130 000 жертв войны и деспотизма лежат в воинских могилах федеральной земли Берлин, — среди них также солдаты вермахта, павшие в заключительных боях, а также примерно 22 000 погибших под бомбежками 1940-1945 годов, узников концлагерей, занятых на принудительных работах, военнопленных и жертв национал-социалистического расистского безумия.
От лета 1945 года сохранились фотографии берлинцев, нежащихся на берегах озер и рек, загорающих и купающихся. Прямо рядом с таким бурным весельем видны деревянные кресты со стальными касками, обозначающими места захоронения спешно и неглубоко зарытых павших немцев. Выжившим это не мешало, они были рады, что остались в живых.
Простое затемнение пленки не помогало. Летняя температура привела к невиданному в Берлине десятилетия феномену: «Жара парит над городом, нависает над многочисленными свежими могилами. Под тонким слоем пыли шевелятся мертвецы, — писала Рут Андреас-Фридрих (Ruth Andreas-Friedrich), которая сама участвовала в Сопротивлении, против гитлеровского режима, — уже болтают о трупной чуме».
Быстро, как только возможно все временно похороненные жертвы были выкопаны и похоронены на больших погребальных полях на кладбищах. Гробов не было, дерево было нужно для починки поврежденных домов и для приготовления пищи: «Кого сегодня хоронят, тому в лучшем случае достается картонная коробка, заклеенная черной бумагой для затемнения и с крестом из полос станиоля».
Кадров этого на пленке фон цур Мюлена нет. Это неудивительно, поскольку зрители хотели видеть жизнь, а не вспоминать об и без того проникшей трауром в большинство британских и множество американских семей смерти, которая все еще собирала обильную жатву в Тихом океане. Правда, руины были засняты, как бы для удостоверения победы над гитлеровской Германией. Но очень мало могил и никакого перезахоронения. Жизнь продолжалась.
