Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Россия потратит еще несколько миллионов долларов, чтобы повлиять на общественное мнение перед заседанием МАЛФ, где будет решено, отстранять российских атлетов от Олимпиады или нет. Для устранение ущерба потребуется нечто большее, чем простое извинение. Эффект от допингового скандала для репутации России оказался силен именно из-за того, что существовавшее подозрение получило подтверждение.
На четвертом этаже антидопинговой лаборатории в Москве в брошенном кабинете директора в углу стоит большой пустой письменный стол. бывший хозяин кабинета директор Григорй Родченков ушел со своего поста в ноябре и сбежал в США на фоне обвинений со стороны Всемирного антидопингового агентства (ВАДА). Его назвали руководителем государственной схемы по повсеместному употреблению допинга и распространению коррупции в российском спорте. В следующий раз Россия услышала о нем благодаря его разоблачениям на страницах The New York Times.
В подобной бомбе статье, опубликованной в прошлом месяце, Родченков рассказал в деталях, как именно заменял грязные пробы мочи спортсменов чистыми с помощью агента Федеральной службы безопасности, используя отверстие, проделанное в стене помещения, где хранились пробы. На протяжении долгих лет российские спортсмены употребляли смесь из допинговых средств с алкогольными напитками — виски «Чивас» для мужчин, вермут «Мартини» для женщин — чтобы избежать поимки, заявил он.
В России от рассказа Родченкова отмахнулись и высмеяли его. «Он, должно быть, перегрелся или съел что-нибудь не то, — сказал президент Всеоссийской федерации легкой атлетики Дмитрий Шляхтин в интервью на стадионе Центрального спортивного клуба армии. — Каждый может пофантазировать. Я могу сказать, что прыгунл в бассейн с крокодилами и выбрался оттуда без единой царапины. Но виски "Чивас"? Почему "Чивас", а не "Макаллан"? Русские пьют "Макаллан". Почему "Мартини"? Женщины пьют вино. Это бред сумасшедшего».
Кроме шуток, разоблачения Родченкова были сделаны в нелегкое для России время. 17 июня Международная ассоциация легкоатлетических федераций (МАЛФ), административная структура легкой атлетики, будет обсуждать вопрос об участии российских спортсменов в Олимпиаде в Рио-де-Жанейро. Похоже, все против них. В этом месяце сообщалось, что пробы еще 14 российских спортсменов, участвовавших в Олимпийских играх в Пекине в 2008 году, показали положительные результаты на допинг. Позитивные результаты дали также пробы восьми участников Олимпийских игр в Лондоне в 2012 году.
Из-за подорванной репутации России было решено обратиться к услугам агентства по связям с общественностью «Берсон-Марстеллер» (Burson-Marsteller), чтобы уменьшить ущерб. Агентство отказалось комментировать свою стратегию или назвать имя клиента — было это само министерство спорта или же другое федеральное ведомство. Вместо этого «Берсон-Марстеллер» сообщил Time, что «консультирует по широкому спектру связанных со СМИ вопросов относительно участия России в Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро».
Бывший сотрудник агентства и опытный специалист в области пиара Джин Грабовски (Gene Grabowski) был более приветлив. Он сказал, что проблемы России типичны для других правительственных клиентов, обращавшихся в «Берсон-Марстеллер» в прошлом, например, как аргентинская военная хунта или правительство Нигерии, нанявшее услуги агентства во время обвинений в геноциде во время войны в Биафре. По словам Грабовски, формула очень простая: «Напортачить, сознаться, исправить».
«Цель заключается в формировании общественного мнения в мире с тем, чтобы Олимпийский комитет мог пригласить российских спортсменов к участию в Играх, не вызывая бурной общественной реакции», — говорит он.
Действительно, Россия неожиданно начала «сознаваться» вскоре после разоблачений Родченкова. Министр спорта России Виталий Мутко опубликовал статью в The Sunday Times of London и написал в ней, что были допущены серьезные ошибки, а также попросил проявить снисхождение к российским спортсменам. Это было более чем миролюбивое заявление человека, который ранее отверг обвинения ВАДА как политические интриги. «Берсон-Марстеллер» также отобрали группу известных международных изданий, включая Time, для организации турне по российским спортивным объектам и встреч с элитой российского спорта и антидопингового ведомства.
Турне очевидным образом должно было подкрепить раскаяние Мутко и его обещание реформ. Но среди чиновников низшего звена общее настроение было таким: «Что было, то было» и «Вперед, в Рио!»
«Глубокий кризис». Этими словами Шляхтин, глава национальной федерации атлетики, описывает нынешнее положение российской легкой атлетики. Заняв этот пост в нынешнем году после того, как его предшественник был дисквалифицирован пожизненно, Шляхтин говорит, что российская атлетика очень пострадала из-за консервативного стиля руководства в течение минувших 25 лет. Из-за этого и «из-за желания доказать всем, что мы лучшие», — сказал он.
На встрече в московском кафе Юрий Борзаковский, недавно назначенный главным тренером легкоатлетов, с гневом отреагировал на предположение о том, что российский спорт страдает от систематической проблемы допинга еще с советских времен. «Я двадцать лет был атлетом, и мне ни разу не предлагали препаратов или допинг, — сказал он. — Мы все были друзьями, одной командой, и я ни разу не видел ничего плохого».
Сам олимпийский чемпион, Борзаковский категорически отрицает, что кто-либо из тренеров, врачей или чиновников министерства спорта мог сыграть какую-нибудь роль в продвижении допинга. Он не читал доклад ВАДА, так как, по его словам, это вне его обязанностей. Но он уверен, что доклад основан на журналистских сплетнях. Когда Мутко извинился «за серьезные ошибки, допущенные спортсменами и тренерами», что он мог иметь в виду? Борзаковский ответил пустым взглядом. «Я не знаю, — сказал он. — Возможно, он говорил не о легкой атлетике».
Возможность отстранения его команды от Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро, без сомнения, оказывает свое воздействие на него. «Я просто не могу говорить об этом. Не могу говорить об этом, — сказал он. Сквозь его сдержанность заметны признаки отчаяния. Не так давно во время прямого телеэфира он спросил президента России о том же — как готовиться к Олимпиаде, если есть вероятность дисквалификации? Ответ Путина был вполне бесчувственным — президент велел готовиться ко всему.
Сегодня тренер предпочитает не говорить о том, удовлетворил ли его ответ президента. «Это болезненная и личная тема, — говорит он. — Команда тренировалось, но было неясно, ради чего, вот я и задал тот вопрос. Я знал ответ, но я просто думал, что Владимир Владимирович… Ну, он ответил так, как ответил. Об этом лучше не говорить».
Хотя вопросы о Путине или об употреблении допинга он встречает подозрительно, тренер без устали отстаивает полную невиновность нынешних членов сборной. «Международный персонал постоянно берет у нас пробы на допинг, — сказал он. — Что еще можно сделать? Положить всю сборную в больницу?»
По его словам, лекции и семинары против допинга стали обычной и обязательной частью расписания дня спортсменов. Но почему так, если проблем с допингом нет? На мгновение он показался ошеломленным. Его ответ состоял из лозунгов: «Подозреваю, что иногда к некоторым спортсменам могли обратиться люди со стороны, не из официальных структур. Кто-то может привлечь вас к чему-либо. Следует научить спортсменов отвечать отрицательно», — сказал Борзаковский.
Прыгунья с шестом Анжелика Сидорова не нуждается в обучении тому, как говорить «нет». Она и так умеет отвечать отказом. В беседе с Time в тренировочном центре ЦСКА она сказала: «Я в спорте с детских лет. Я давно готовлюсь к Олимпиадам. Разумеется, тех, кого поймали, следует наказать. Но я чувствую себя так, словно из-за этих обвинений на нас спустили всех собак».
Сидорова говорит, что сама не видела употребления допинга. «Как и все прочие, я следила за новостями и узнала, что кого-то дисквалифицировали. Я тренируюсь и отвечаю только за себя, можно сказать так». Пресс-атташе, все интервью тихо сидевшая и слушавшая в углу, выскочила вперед, опасаясь, что ее слова недостаточно убедительны.
«Вы думаете, кто-то мог подойти к Анжелике и сказать, что принял допинг?— спросила пресс-атташе. — Вы думаете, что спортсмены сидят в столовой, кто-то ставит чашу с соком, кто-то бросает туда таблетки, и все начинают есть? как Анжелика может знать, видела она употребление допинга или нет? Все делалось тайно».
Мутко ясно обрисовал, что делает и что не делает российское правительство. «Все просто. Правительство делает все возможное для сохранения чистоты спорта», — сказал он. Министр рассказывает о достижениях его ведомства в минувшие годы, включая Олимпиаду в Сочи, и «миллиарды рублей», потраченных на инфраструктуру. Но правительство не может отвечать за все происходящее, говорит он.
«Международный олимпийский комитет (МОК) проводил Олимпиаду в Сочи. Причем тут ответственность российского государства?» — спросил он.
Мутко добавил, что был тщательно изучен каждый фрагмент информации из доклада ВАДА, и десятки спортсменов были дисквалифицированы: «Никто из тех, кто ранее работал в федерации легкой атлетики, больше не работает здесь».
Не только федерация легкой атлетики претерпела кардинальные изменения. В РУСАДА, проблематичном российском антидопинговом агентстве, действующий руководитель Анна Анцелиович, вероятно, единственная, кто пережил бурю. По ее словам, уволили всех, кто был связан с отделом РУСАДА по анализам. Но ни против кого не проводили расследования перед увольнением. «Мы решили начать с чистого листа, чтобы ни у кого не было сомнений, и чтобы все доверяли системе», — сказала Анцелиович.
Действующая глава московской лаборатории Марина Дикунец открывает дверь большого холодильника, где хранятся девять тысяч проб крови и мочи, взятых у спортсменов в 2014 и 2015 годах. Они хранятся под замком по распоряжению ВАДА.
Только четыре человека имею доступ к холодильнику, включая Дикунец и четверых техников. В маленьком холодильнике в углу лежат сорок проб с Олимпиады в Сочи, давшие положительный результат. В и без того запертом помещении этот холодильник дополнительно обмотан цепью, закрытой на висячий замок. Дикунец говорит, что у нее нет ключа, и она не знает, у кого он есть. «Я стараюсь держаться как можно дальше от этого холодильника», — говорит она.
Показывая группе журналистов антидопинговую лабораторию, она отбарабанила длинный список проверок со сложными названиями. Но в итоге в настоящее время ее лаборатория может проводить только одну проверку из этих нескольких десятков — ту, которую частично одобрила ВАДА 12 мая, в день публикации статьи в The New York Times.
Сотрудники лаборатории надеются, что это будет первым шагом к полному восстановлению работы. Пока же они держат в порядке оборудование и отрабатывают методику, чтобы убить время.
Дикунец и Григорий Кротов, начальник отдела пептидов и анализа крови были в числе 28 экспертов, которых Москва отправила в Сочи на Олимпиаду. История Родченкова потрясла их. Отверстие в стене, агент ФСБ, коктейли, шныряние в ночной лаборатории — похоже на шпионский триллер.
«Не говорите мне о Родченкове. Он странный человек. Умный, блестящий ученый. Но спросите кого угодно, и вам скажут, что он странный», — говорит Кротов. Оба они считают себя вынужденными защищаться.
«Мы работали плечом к плечу с иностранными коллегами в Сочи. После Олимпиады они сказали, что нигде не встречали такой открытости, как в Сочи», — грустно сказала Дикунец.
По рекомендации ВАДА следующим директором московской лаборатории может стать иностранец, и Дикунец говорит, что приветствовала бы это. «Это поможет восстановить доверие к нам, покажет, что мы чисты и открыты», — считает она.
Под всеми разговорами о реформах лежит чувство обиды на несправедливую демонизацию России. «Россию обвиняют в существовании этой проблемы. Но дело и в коррупции в рядах МАЛФ, — говорит Шляхтин. — Им следует посмотреть на свой задний двор, а не на наш».
В беседе по «Скайпу» российская прыгунья с шестом Елена Исинбаева, знаменитая спортсменка, не сдерживает чувств по поводу возможности не попасть на свою пятую и последнюю Олимпиаду перед завершением карьеры. «Спортсменов из других стран дисквалифицировали за допинг. Мы знаем их имена, это не россияне. Если ВАДА и МАЛФ действительно хотят заняться проблемой атлетов, жульничающих и принимающих допинг, им следует обратить внимание на другие страны», — сказала она.
Тем временем Россия потратит еще несколько миллионов долларов на попытку повлиять на общественное мнение перед решающим заседанием МАЛФ 17 июня, когда будет решено, отстранять российских легкоатлетов от Олимпиады в Рио или нет.
Но для устранение причиненного ущерба потребуется нечто большее, чем простое извинение. Эффект от допингового скандала для репутации России оказался силен именно из-за того, что существовавшее подозрение получило подтверждение, говорит Грабовски. «Это отвечает тому, о чем давно думали многие люди — что России доверять нельзя, что она сделает все, что угодно, ради победы. С этим очень трудно бороться», — отметил он.
Так что вне зависимости от участия или отстранения легкоатлетов от Олимпиады в Рио, реальное искупление займет долгие годы, даже если Россия будет вести себя наилучшим образом.
«Компания «Берсон-Марстеллер» может привести Россию к следующему финишу — к Олимпиаде. Но что будет дальше, зависит от них», — сказал Грабовски.
Из-за подорванной репутации России было решено обратиться к услугам агентства по связям с общественностью «Берсон-Марстеллер» (Burson-Marsteller), чтобы уменьшить ущерб. Агентство отказалось комментировать свою стратегию или назвать имя клиента — было это само министерство спорта или же другое федеральное ведомство. Вместо этого «Берсон-Марстеллер» сообщил Time, что «консультирует по широкому спектру связанных со СМИ вопросов относительно участия России в Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро».
Бывший сотрудник агентства и опытный специалист в области пиара Джин Грабовски (Gene Grabowski) был более приветлив. Он сказал, что проблемы России типичны для других правительственных клиентов, обращавшихся в «Берсон-Марстеллер» в прошлом, например, как аргентинская военная хунта или правительство Нигерии, нанявшее услуги агентства во время обвинений в геноциде во время войны в Биафре. По словам Грабовски, формула очень простая: «Напортачить, сознаться, исправить».
«Цель заключается в формировании общественного мнения в мире с тем, чтобы Олимпийский комитет мог пригласить российских спортсменов к участию в Играх, не вызывая бурной общественной реакции», — говорит он.
Действительно, Россия неожиданно начала «сознаваться» вскоре после разоблачений Родченкова. Министр спорта России Виталий Мутко опубликовал статью в The Sunday Times of London и написал в ней, что были допущены серьезные ошибки, а также попросил проявить снисхождение к российским спортсменам. Это было более чем миролюбивое заявление человека, который ранее отверг обвинения ВАДА как политические интриги. «Берсон-Марстеллер» также отобрали группу известных международных изданий, включая Time, для организации турне по российским спортивным объектам и встреч с элитой российского спорта и антидопингового ведомства.
Турне очевидным образом должно было подкрепить раскаяние Мутко и его обещание реформ. Но среди чиновников низшего звена общее настроение было таким: «Что было, то было» и «Вперед, в Рио!»
«Глубокий кризис». Этими словами Шляхтин, глава национальной федерации атлетики, описывает нынешнее положение российской легкой атлетики. Заняв этот пост в нынешнем году после того, как его предшественник был дисквалифицирован пожизненно, Шляхтин говорит, что российская атлетика очень пострадала из-за консервативного стиля руководства в течение минувших 25 лет. Из-за этого и «из-за желания доказать всем, что мы лучшие», — сказал он.
На встрече в московском кафе Юрий Борзаковский, недавно назначенный главным тренером легкоатлетов, с гневом отреагировал на предположение о том, что российский спорт страдает от систематической проблемы допинга еще с советских времен. «Я двадцать лет был атлетом, и мне ни разу не предлагали препаратов или допинг, — сказал он. — Мы все были друзьями, одной командой, и я ни разу не видел ничего плохого».
Сам олимпийский чемпион, Борзаковский категорически отрицает, что кто-либо из тренеров, врачей или чиновников министерства спорта мог сыграть какую-нибудь роль в продвижении допинга. Он не читал доклад ВАДА, так как, по его словам, это вне его обязанностей. Но он уверен, что доклад основан на журналистских сплетнях. Когда Мутко извинился «за серьезные ошибки, допущенные спортсменами и тренерами», что он мог иметь в виду? Борзаковский ответил пустым взглядом. «Я не знаю, — сказал он. — Возможно, он говорил не о легкой атлетике».
Возможность отстранения его команды от Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро, без сомнения, оказывает свое воздействие на него. «Я просто не могу говорить об этом. Не могу говорить об этом, — сказал он. Сквозь его сдержанность заметны признаки отчаяния. Не так давно во время прямого телеэфира он спросил президента России о том же — как готовиться к Олимпиаде, если есть вероятность дисквалификации? Ответ Путина был вполне бесчувственным — президент велел готовиться ко всему.
Сегодня тренер предпочитает не говорить о том, удовлетворил ли его ответ президента. «Это болезненная и личная тема, — говорит он. — Команда тренировалось, но было неясно, ради чего, вот я и задал тот вопрос. Я знал ответ, но я просто думал, что Владимир Владимирович… Ну, он ответил так, как ответил. Об этом лучше не говорить».
Хотя вопросы о Путине или об употреблении допинга он встречает подозрительно, тренер без устали отстаивает полную невиновность нынешних членов сборной. «Международный персонал постоянно берет у нас пробы на допинг, — сказал он. — Что еще можно сделать? Положить всю сборную в больницу?»
По его словам, лекции и семинары против допинга стали обычной и обязательной частью расписания дня спортсменов. Но почему так, если проблем с допингом нет? На мгновение он показался ошеломленным. Его ответ состоял из лозунгов: «Подозреваю, что иногда к некоторым спортсменам могли обратиться люди со стороны, не из официальных структур. Кто-то может привлечь вас к чему-либо. Следует научить спортсменов отвечать отрицательно», — сказал Борзаковский.
Прыгунья с шестом Анжелика Сидорова не нуждается в обучении тому, как говорить «нет». Она и так умеет отвечать отказом. В беседе с Time в тренировочном центре ЦСКА она сказала: «Я в спорте с детских лет. Я давно готовлюсь к Олимпиадам. Разумеется, тех, кого поймали, следует наказать. Но я чувствую себя так, словно из-за этих обвинений на нас спустили всех собак».
Сидорова говорит, что сама не видела употребления допинга. «Как и все прочие, я следила за новостями и узнала, что кого-то дисквалифицировали. Я тренируюсь и отвечаю только за себя, можно сказать так». Пресс-атташе, все интервью тихо сидевшая и слушавшая в углу, выскочила вперед, опасаясь, что ее слова недостаточно убедительны.
«Вы думаете, кто-то мог подойти к Анжелике и сказать, что принял допинг?— спросила пресс-атташе. — Вы думаете, что спортсмены сидят в столовой, кто-то ставит чашу с соком, кто-то бросает туда таблетки, и все начинают есть? как Анжелика может знать, видела она употребление допинга или нет? Все делалось тайно».
Мутко ясно обрисовал, что делает и что не делает российское правительство. «Все просто. Правительство делает все возможное для сохранения чистоты спорта», — сказал он. Министр рассказывает о достижениях его ведомства в минувшие годы, включая Олимпиаду в Сочи, и «миллиарды рублей», потраченных на инфраструктуру. Но правительство не может отвечать за все происходящее, говорит он.
«Международный олимпийский комитет (МОК) проводил Олимпиаду в Сочи. Причем тут ответственность российского государства?» — спросил он.
Мутко добавил, что был тщательно изучен каждый фрагмент информации из доклада ВАДА, и десятки спортсменов были дисквалифицированы: «Никто из тех, кто ранее работал в федерации легкой атлетики, больше не работает здесь».
Не только федерация легкой атлетики претерпела кардинальные изменения. В РУСАДА, проблематичном российском антидопинговом агентстве, действующий руководитель Анна Анцелиович, вероятно, единственная, кто пережил бурю. По ее словам, уволили всех, кто был связан с отделом РУСАДА по анализам. Но ни против кого не проводили расследования перед увольнением. «Мы решили начать с чистого листа, чтобы ни у кого не было сомнений, и чтобы все доверяли системе», — сказала Анцелиович.
Действующая глава московской лаборатории Марина Дикунец открывает дверь большого холодильника, где хранятся девять тысяч проб крови и мочи, взятых у спортсменов в 2014 и 2015 годах. Они хранятся под замком по распоряжению ВАДА.
Только четыре человека имею доступ к холодильнику, включая Дикунец и четверых техников. В маленьком холодильнике в углу лежат сорок проб с Олимпиады в Сочи, давшие положительный результат. В и без того запертом помещении этот холодильник дополнительно обмотан цепью, закрытой на висячий замок. Дикунец говорит, что у нее нет ключа, и она не знает, у кого он есть. «Я стараюсь держаться как можно дальше от этого холодильника», — говорит она.
Показывая группе журналистов антидопинговую лабораторию, она отбарабанила длинный список проверок со сложными названиями. Но в итоге в настоящее время ее лаборатория может проводить только одну проверку из этих нескольких десятков — ту, которую частично одобрила ВАДА 12 мая, в день публикации статьи в The New York Times.
Сотрудники лаборатории надеются, что это будет первым шагом к полному восстановлению работы. Пока же они держат в порядке оборудование и отрабатывают методику, чтобы убить время.
Дикунец и Григорий Кротов, начальник отдела пептидов и анализа крови были в числе 28 экспертов, которых Москва отправила в Сочи на Олимпиаду. История Родченкова потрясла их. Отверстие в стене, агент ФСБ, коктейли, шныряние в ночной лаборатории — похоже на шпионский триллер.
«Не говорите мне о Родченкове. Он странный человек. Умный, блестящий ученый. Но спросите кого угодно, и вам скажут, что он странный», — говорит Кротов. Оба они считают себя вынужденными защищаться.
«Мы работали плечом к плечу с иностранными коллегами в Сочи. После Олимпиады они сказали, что нигде не встречали такой открытости, как в Сочи», — грустно сказала Дикунец.
По рекомендации ВАДА следующим директором московской лаборатории может стать иностранец, и Дикунец говорит, что приветствовала бы это. «Это поможет восстановить доверие к нам, покажет, что мы чисты и открыты», — считает она.
Под всеми разговорами о реформах лежит чувство обиды на несправедливую демонизацию России. «Россию обвиняют в существовании этой проблемы. Но дело и в коррупции в рядах МАЛФ, — говорит Шляхтин. — Им следует посмотреть на свой задний двор, а не на наш».
В беседе по «Скайпу» российская прыгунья с шестом Елена Исинбаева, знаменитая спортсменка, не сдерживает чувств по поводу возможности не попасть на свою пятую и последнюю Олимпиаду перед завершением карьеры. «Спортсменов из других стран дисквалифицировали за допинг. Мы знаем их имена, это не россияне. Если ВАДА и МАЛФ действительно хотят заняться проблемой атлетов, жульничающих и принимающих допинг, им следует обратить внимание на другие страны», — сказала она.
Тем временем Россия потратит еще несколько миллионов долларов на попытку повлиять на общественное мнение перед решающим заседанием МАЛФ 17 июня, когда будет решено, отстранять российских легкоатлетов от Олимпиады в Рио или нет.
Но для устранение причиненного ущерба потребуется нечто большее, чем простое извинение. Эффект от допингового скандала для репутации России оказался силен именно из-за того, что существовавшее подозрение получило подтверждение, говорит Грабовски. «Это отвечает тому, о чем давно думали многие люди — что России доверять нельзя, что она сделает все, что угодно, ради победы. С этим очень трудно бороться», — отметил он.
Так что вне зависимости от участия или отстранения легкоатлетов от Олимпиады в Рио, реальное искупление займет долгие годы, даже если Россия будет вести себя наилучшим образом.
«Компания «Берсон-Марстеллер» может привести Россию к следующему финишу — к Олимпиаде. Но что будет дальше, зависит от них», — сказал Грабовски.
