Есть ли во французском футболе арабская проблема?

Национальной сборной Франции эти проблемы не чужды. За последние два десятилетия она, по сути, служит барометром, по которому видно, как Францию бросает стороны в сторону, когда она оценивает себя как многонациональное государство. Почти 20 лет назад, когда Франция принимала чемпионат мира 1998 года, ее недооцененная национальная сборная — «разноцветная» команда, состоявшая из игроков французского, африканского и арабского происхождения — разгромила Бразилию, явного фаворита, выиграв чемпионат и взбудоражив свою страну. Это была победа, которая позволила французам поверить в то, что «единство в многообразии» — это не просто лозунг, и что живущие во Франции разнообразные общины не ослабили Республику, а сделали ее сильнее. На какое-то время государственный флаг превратился из сине-бело-красного во флаг «черных, белых и арабов», поскольку страна с гордостью воспринимала свою многонациональность. Новая волна оптимизма нахлынула двумя годами позже — когда национальная сборная по футболу выиграла Кубок Европы.

Но эти победы всего лишь давали возможность отвлечься от напряженности, которая нарастала в обычной жизни за пределами стадионов. Французская экономика в то время находилась в застое. Социальные кризис, который Жак Ширак (Jacques Chirac) обещал преодолеть после своего избрания президентом в 1995 году, на самом деле лишь усилился под его началом. Показательно, что в том же году, когда национальная сборная по футболу выиграла Еврокубок, на вопрос о том, не слишком ли много в команде игроков иностранного происхождения«, заданный в ходе соцопроса, больше трети респондентов ответило «да». В следующем году в Париже во время матча между командами Франции и Алжира (первого в истории матча между двумя странами, связанными трагическим колониальным прошлым) молодые французские арабы на трибунах освистали звучавшую «Марсельезу», национальный гимн Франции. А за 15 минут до окончания матча, когда французская сборная вела со счетом 4:1, игру пришлось остановить из-за того, что они, перепрыгивая через ограждения, бросились на поле. Это зрелище, когда тысячи молодых людей из нищих окраин или предместий толпами хлынули на поле (хотя они, вероятно, сделали это не в знак протеста, а из желания повеселиться), серьезно обеспокоило многих французских граждан. А к 2002 году расистский лидер праворадикальной партии «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пен (Jean-Marie Le Pen), который за несколько лет до этого высмеивал феномен «черных, белых и арабов», по его словам «не имевший ничего общего» с его идеалом национальной сборной, дошел до финального тура проходивших в том году президентских выборов.

Ширак впоследствии победил Ле Пена, набрав 82% голосов. Но в победе Ширака смысла было не больше, чем в победе, которую до этого одержала французская сборная по футболу над алжирской командой. Страна, которая всего лишь несколько лет до этого считала, что может достичь единства в разнообразии, теперь, в годы испытаний, демонстрировала разобщенность. В 2005 году выдающийся интеллектуал и философ Ален Финеклькраут (Alain Finkielkraut) заявил, что сборная Франции стала посмешищем в Европе — и не из-за того, как она играет, а из-за своего состава. Как он сказал в интервью израильской газете Haaretz, любой может увидеть, что команда, которую все считают «черно-бело-арабской», на самом деле «черно-черно-черная». Его мысль подхватил ветеран-социалист и мэр Монпелье Жорж Фреш (Georges Frêche), который заявил, что не «нормально», когда девять из одиннадцати игроков команды — чернокожие.

При этом политики — как левого, так и правого толка — начали критиковать игроков за то, что те перед началом игр не поют «Марсельезу». Зинедина Зидана (Zinedine Zidane), звезду сборной в 1998 и 2000 годах и алжирца по происхождению, редко видели поющим национальный гимн. Мишель Платини (Michel Platini), объявленный звездой 1980-х годов (а ныне опальный бывший чиновник ФИФА), напомнил болельщикам, что в его времена многие игроки тоже не считали нужным петь гимн. Но это не помешало Марин Ле Пен (Marine Le Pen) — дочери вышеупомянутого Жан-Мари Ле Пена, которая позже сама возглавила «Национальный фронт» — выразить свое сожаление, произнеся гораздо более известные слова: «Когда я смотрю на нашу сборную, я не узнаю ни Францию, ни себя».

К 2010 году дочь Ле Пена уже была не единственной во Франции, кто воспевал прежнюю сборную. Во время чемпионата мира по футболу, проходившего в том году в ЮАР, сборная Франции отказалась проводить тренировки. Они протестовали против отчисления из сборной их товарища по команде Николя Анелька (Nicolas Anelka), который в ответ на критику тренера, сказал ему идти куда подальше, но в гораздо более жесткой форме. Забастовка продолжалась 10 дней — достаточно долго, чтобы обеспечить команде досрочный выход из турнира, а также всплеск общественного возмущения на родине. Этот поступок национальной сборной по футболу ознаменовал ее окончательную деградацию, после чего она в полном составе превратилась в полезного идиота для тех, кто старается спекулировать на растущей напряженности вокруг вопроса национальной идентичности во Франции. (Что касается Анелька, он фактически завершил свою карьеру несколько лет спустя, когда во время игры в 2014 году за английский «Вест Бромвич» показал «кнель» — коронный фашистский жест, придуманный французским комиком и отъявленным антисемитом Дьедонне).

Бензема сам оказывался в центре скандалов, связанных с «Марсельезой»: в январе 2015 года во время матча между мадридским «Реалом» и «Барселоной» зазвучал французский гимн, чтобы почтить память жертв терактов в редакции «Шарли Эбдо» и парижском кошерном супермаркете. Когда прозвучала последняя нота, Бензема повернул голову и плюнул — жест, который вызвал возмущение французских СМИ. До этого он говорил, что его невозможно заставить петь гимн со всеми. (И хотя Бензема не объяснил причину своего нежелания петь, он заявил несколько лет назад, что-де «моя родина» Алжир. Французское слово «pays» может означать страну, гражданином которой человек является, или страну, к которой он эмоционально привязан). И помимо этих реальных или вымышленных знаков пренебрежительного отношения к Франции, есть еще и судебное дело, заведенное против Бензема в 2014 году за сексуальную связь за деньги с несовершеннолетней. (Обвинения впоследствии были сняты).

Что показательно, в отношении характера Бензема, почти все люди сходятся во мнении: большинство из них согласны, что, учитывая его поведение в случае с Вальбуэной, его наказание вполне оправдано. Да и мало кто из защитников Бензема представляют его невинной жертвой укоренившегося расизма, точно так же, как немногие верят в его альтруизм, когда он вдруг забеспокоился по поводу этого конкретного случая. Этот знаменитый футболист никогда прежде не считал нужным заниматься проблемой расизма во французском обществе.

И все же, если с характером Бензема все ясно, то его огульные обвинения в существовании расизма во французском спорте вызывают вопросы. Просто не достаточно сделать вывод (подобно Ле Пен), что Бензема «этими возмутительными обвинениями в адрес французов прикрывает свою собственную безнравственность». К числу «французов» относятся пять миллионов французских мусульман, подавляющее большинство которых являются выходцами из Северной Африки или Ближнего Востока, живущими в стране, которая всенародно преодолевает проблему интеграции ислама в общество. Два месяца назад опрос, проведенный газетой Le Figaro, показал, что беспокойство по поводу присутствия ислама во Франции, которое когда-то испытывали только представители правых и ультраправых, охватило и представителей другой стороны политического спектра. В 2010 году с утверждением о том, что ислам во Франции играет «слишком важную» роль, соглашались 39% избирателей из числа социалистов, а сегодня такого мнения придерживаются уже 52%. Почти тридцать лет назад идею строительства новых мечетей одобрял каждый третий гражданин Франции. Сегодня же тех, кто поддерживает такую политику, едва наберется 10%. И так далее.

Спорт не застрахован от всплесков расистских и шовинистических настроений. Французские футбольные болельщики временами оскорбляют темнокожих игроков расистскими жестами и освистывают их. Мало кто другой может подтвердить это лучше, чем Патрик Виейра (Patrick Vieira), великий полузащитник сборной Франции 1998 года. Виейра, родившийся в Сенегале, но выросший во Франции, неоднократно подвергался расистским оскорблениям не только в качестве игрока, но и потом, когда он был тренером молодежной сборной «Манчестер Сити». Он отменил матч в Хорватии, когда то же случилось с одним из его игроков.

Но эти случаи проявления расизма, вызвали гораздо меньший резонанс, чем случай с Бензема — хотя они и не менее отвратительны. Отчасти это объясняется те, что сегодня страна зациклена на исламе. Неудивительно, что немногим наблюдателям, которые поддержали критические высказывания Бензема (хотя и осудили его поведение), тоже досталось. И наиболее ярким примером является Жамель Деббуз (Jamel Debbouze) — очень популярный французский комедийный актер марокканского происхождения. Сначала в ответ на скандал Деббуз заявил, что всеми презираемой и порицаемой молодежи из предместий, большая часть которой — это дети североафриканских иммигрантов — нужно, чтобы Бензема играл в составе национальной сборной. «Пока ничего не будет сделано для улучшения жизни в бедных пригородах», — заявил он, — будет неправильно, если «в сборной страны по футболу не будет ни одного из „наших“ представителей». Кроме того, продолжил Деббуз, Бензема просто «расплачивается» те различия, которые существуют во французском обществе. (Правда, затем Деббуз, потрясенный последовавшей бурей возмущения, извинился за свои слова и призвал — хотя и не совсем убедительно — всех своих поклонников поддержать сборную). В свою очередь, Зидан, ныне главный тренер мадридского «Реала», за который выступает Бензема, подбирал слова очень тщательно и сказал лишь то, что «человек, как футбольный болельщик, может быть разочарован» отсутствием Бензема.

Более смелые слова поддержки в адрес Бензема прозвучали из уст эксцентричного политика-социалиста и бывшего министра образования Бенуа Амона (Benoît Hamon), заявившего, что Бензема «заставил вспомнить о реальности». Мы являемся страной, продолжил он, «категорически отрицающей факт роста нетерпимости». В современной Франции, сказал он в заключение, «мы слишком легко можем сказать, что нам не нравится Бензема потому, что у него арабская рожа». Амону не было нужды уточнять, что это та же самая Франция, в которой бывший президент Николя Саркози называл молодых арабов «отбросами». И в которой министр внутренних дел Брис Ортефе (Brice Hortefeux) когда-то пошутил, что «один араб это еще нормально, а вот если больше — то это уже проблема».

Сегодня Ортефе, несомненно, скажет, что в национальной сборной все нормально, поскольку в команде есть пока только один «араб». (Этой сомнительной чести удостоен Адиль Рами (Adil Rami), который родился на Корсике в семье марокканских иммигрантов и который играет за «Севилью»). Что касается шансов команды на победу, они более чем нормальные — и, возможно, даже они даже выше без звездного форварда. Присутствие Бензема было бы отвлекающим моментом, к тому же, в команде есть и другие нападающие мирового уровня в лице Антуана Гризманна (Antoine Griezmann) и Оливье Жиру (Olivier Giroud). Но даже если команда и выиграет чемпионат — играя за Францию и во Франции — стране еще предстоит ответить на вопрос, поставленный недавно в заголовке в газете Le Monde: «„Трехцветные“ — сборная какой Франции?»