Frankfurter Allgemeine Zeitung: Как бы вы определили измерение вашего решения?
Себастьян Коу: Это решение было принято единогласно, а основывается оно на докладе специальной группы (task force), члены которой единогласно рекомендовали его принять.
— А каковыми могут быть последствия?
Коу: Последствия? Вы должны понять, что мы заботимся о благе мировой легкой атлетики. Мы не ориентировались на политику или на то, что скажут представители других видов спорта. Это было абсолютно необходимо сделать. Будущее нашего вида спорта находилось вместе с нами в зале. Конечно, мы понимаем, что это важное решение. Но, в первую очередь, это важное решение в интересах нашего вида спорта.
— Вы ощущали какое-то давление?
Коу: Только не с моей стороны.
Руне Андерсен: Давление было со многих сторон и повсюду в мире. Когда мы встречались с русскими в Москве, они хотели, чтобы мы все сделали быстро. Они хотели, чтобы мы признали то, что они сделали — пункт за пунктом. Мы получали информацию из самых разных источников.
— Из олимпийской семьи?
Андерсен: Я не хочу вдаваться в детали относительно того, что мы должны и что мы не должны делать.
— Вы определили время для возвращения российских легкоатлетов?
Андерсен: Временные рамки зависят от выполнения критериев. Это должны решать сами русские. Они могли бы действовать быстрее. Если бы они с ноября прошлого года ускорили этот процесс, то они бы продвинулись намного дальше. Когда это закончится? Невозможно сказать.
— Вы рисуете картину, которая выходит далеко за рамки легкой атлетики. А вас не беспокоит состояние тестовой системы в целом?
— Андерсен: Как человека, занимающегося борьбой против допинга, меня это беспокоит. Меня беспокоит это как бывшего сотрудника WADA. И это беспокоит меня как человека, который в своей стране занимается борьбой с допингом. Наши спортсмены — и не только в легкой атлетике — требуют, чтобы мы что-то предприняли, во всех видах спорта. Если в каким-то государстве существует такая система, как в случае с легкой атлетикой, то как мы можем верить в то, что остальной спорт является чистым?
— Можно ли говорить о провале в работе Всемирного антидопингового агентства, то есть WADA?
Андерсен: Нет. Провала в работе WADA нет. У этого агентства есть правила, который действуют в области спорта во всем мире. WADA разработало стандарты, которые и применяются. Та операция, о которой мы говорим здесь, базируется на докладе WADA…
— … на докладе, подготовленном независимой комиссией Ричарда Паунда (Richard Pound).
Андерсен: То есть, дело продвигается вперед. И выбрано правильное направление. Расследование будет продолжено. Некоторые спортсмены призывают к проведению дополнительного расследования в отношении России. Нельзя считать, что систематическое применение допинга имело место только в легкой атлетике.
— А на какой вид спорта и на какую страну обратит свое внимание следующая специальная группа?
Коу: Данная специальная группа концентрирует свое внимание на России. Речь идет о возвращении российской федерации и российских легкоатлетов на международные соревнования.
— Не является ли эта специальная группа и это решение началом чего-то большего?
Коу: Я оцениваю это решение только в том, что касается его значения для нашего вида спорта. Если бы мы — и я признаю, что это было бы позитивным решением — каким-то образом разработали план для других федераций и других видов спорта, то это было бы прекрасно. Однако наше решение было разовым и очень узким, и оно, как мы полагаем, принято в интересах нашего вида спорта. Критерии были ясны. Это решение не было субъективным, это не было специальным решением на основании какой-то газетной статьи или какого-то документального фильма.
— Есть ли какие-либо основания, позволяющие говорить о том, что ситуация в других видах спорта лучше, чем в легкой атлетике?
Андерсен: Мы сосредоточили свою работу на легкой атлетике. Но мы также обнаружили, что сама система не работает. Это означает, что не только система в легкой атлетике не работает, но не работает и российское антидопинговое агентство РУСАДА. Мы обнаружили, что российское правительство занималось фильтрованием позитивных проб. Из этого можно сделать выводы. Но сейчас я не хочу это делать, сейчас речь идет о легкой атлетике.
— А не нуждается ли международная борьба с допингом в основательной реформе, и не следует ли сделать так, чтобы контролирующие организации больше не отвечали за спортсменов своей собственной страны?
Андерсен: Это интересный вопрос. Я познакомился с контролирующими системами во всем мире, и WADA занимается этой темой. Ответственные за эти вопросы организации, то есть WADA и национальные антидопинговые агентства, должны срочно этим заняться.
— Томас Бах, президент Международного олимпийского комитета, хочет, чтобы вы оставили немного открытой дверь для российских спортсменов. С каким настроением вы направляетесь в Лозанну на встречу в верхах с ним и с представителями других федераций — с боевым?
— Коу: У нас очень тесные рабочие связи с Международным олимпийским комитетом. Мы представляем самый многочисленный олимпийский вид спорта. Из десяти с половиной тысяч спортсменок и спортсменов на Олимпийских играх пятая часть — это легкоатлеты. У нас нет никакой конфронтации. Эта встреча не будет боевой. Я представляю свой вид спорта и его интересы. Меня для этого избрали, и поэтому так я поступал в прошлом и продолжу это делать еще в течение нескольких лет.
