Этот враг ни о чем не подозревал. Он даже не знал, что он является врагом. Гейнц Гудериан, самый известный танковый генерал Гитлера, смотрел из замаскированной позиции на западном берегу реки Буг в сторону Бреста — прямо на внутренний двор этой старой цитадели циклопического размера. Оттуда доносились обрывки военной музыки, и было понятно, что там под звуки оркестра кадеты занимались строевой подготовкой. Большинству из них жить оставалось недолго. Гудериан размышлял. Не о том, какой смысл или какая мораль лежит в основе того ада, который он приготовил для Брестской крепости, для Красной Армии и для всей России. Его размышления относились к вопросу о том, в течение какого периода артиллерия должна обрушить ураганный огонь перед тем, как немцы начнут продвижение вперед. Он решил: артиллерийская подготовка будет продолжаться один час.
Через день, утром 22 июня 1941 года, началась реализация «Плана Барбаросса», то есть плана гитлеровской Германии, направленного на завоевание Советского Союза и его уничтожение, хотя именно с этим государством в 1939 году было заключен дьявольский пакт между диктаторами, предусматривавший раздел Европы. Это было 75 лет назад.
По вине вермахта погибли 3 миллиона советских военнопленных
Осталось очень мало седовласых очевидцев тех событий в возрасте за 90 лет, которые могут об этом рассказать. Рассказать о том, как нужно было на танках преодолевать невероятное расстояние, об опьянении все новыми иллюзиями — им тогда казалось, еще одна победа, и война будет выиграна.
Рассказать о том, как эта военная кампания в течение нескольких дней превратилась в войну на уничтожение, в которой не признавались никакие правила. О том, как с русской стороны невообразимое количество солдат — 5,7 миллионов — оказались в немецком плену, большинство из них стали военнопленными еще в 1941 году; о том, как по вине немецкого вермахта они мучительной смертью умирали в лагерях от голода, от холода, или их просто убивали.
Сегодня солдаты бундесвера принимают участие в учениях НАТО, проходящих на территории восточноевропейских членов этого альянса. Само собой разумеется, что не может быть никакого сравнения между тем, что было тогда, и тем, что происходит сегодня, и немцы являются лишь частью союза свободных государств, а присутствуют они там по желанию восточноевропейских партнеров, опасающихся нового русского национализма. И тем не менее недостаток исторической чувствительности является поразительным, и как раз страна бывшего агрессора — вместо того, чтобы посылать солдат — должна была бы более четко осознать свою роль в качестве посредника между Западом и Москвой.
Возможно, это все еще связано с тем, что война Германского Рейха против Советского Союза, начавшаяся в 1941 году, нередко в этой стране до сих пор не воспринимается во всем ее апокалиптическом измерении. По меньшей мере, 27 миллионов человек стали жертвами этой войны с советской стороны.
Сталин и советское руководство не видели того, с чем им пришлось столкнуться 22 июня 1941 года. Они были слепы и не замечали очевидного. Черчилль, заклятый враг Гитлера в Лондоне, предупреждал Кремль о наступлении немецких войск; лучший российских шпион Рихард Зорге из Токио присылал подтверждения; даже немецкий посол в Москве, следуя велению своей совести, информировал советских дипломатов о запланированной войне. Но все было напрасно.
Сталин даже отдал приказ своим армиям прекратить любую подготовку на случай наступления немцев — это было указание тем армиям, элитное руководство которых этот параноик-диктатор в конце 30-х годов приказал уничтожить в ходе масштабных чисток.
Русских «сразу убивают, и кучи их тел лежат по обочинам дорог»
Советское руководство проводило внешнюю политику, основываясь на жесткой и холодной рациональности. Внешняя политика немцев была еще более ужасной, но, кроме того, она была оторванной от реальности. Ее представления и цели были ориентированы на создание жуткой расистской империи. Сталин делал ставку на то, что было осуществимо, тогда как Гитлер стремился к тому, что, по его мнению, было желательным. Он нарушил договор с Советами, хотя он приносил ему только выгоду. Сталин не мог этого понять.
Самая сильная и лучшая по оснащенности армия в мире столкнулась с армией, которая ни о чем не подозревала. Продвигаясь вперед тремя клиньями, немецкие войска на севере подошли к Ленинграду, который они не смогли захватить, хотя сотни тысяч жителей этого города умерли от голода. На юге немцы достигли Крыма, а в 1942 году даже оказались на Кавказе. Главный удар наносила группа армий «Центр», которая осенью повернула на юг, в сторону Украины, но в начале декабря уже находилась под Москвой.
Немцы имели боевой опыт, в вопросах военной тактики они намного превосходили своего противника и, кроме того, они были беспощадны. Успехи начального периода сделали многих скептически настроенных солдат более восприимчивыми к официальной пропаганде относительно крестового похода против большевизма. Один из немецких солдат в письме своей жене сообщал о том, насколько он счастлив «принимать участие в этой величайшей военной кампании в мировой истории». А другой солдат рассказывал о своих впечатлениях, которые казались ему абсолютно нормальными: «Все еще имеют место коварные нападения со стороны русских. Их сразу же убивают, и кучи их тел лежат по обочинам дорог».
Это была война, которая, в отличие от многих прежних войн, не служила только целям захвата территории, сырьевых ресурсов и власти. Это была война нового типа, в которой не могло быть никакого соглашения и никакого компромисса, а сторона, подвергнувшаяся нападению, не имела возможности прекратить сопротивление и капитулировать для того, чтобы избежать худшего для себя варианта. Худший вариант уже был заранее предопределен: запланировано было уничтожение и порабощение целых народов.
«Речь идет о борьбе на уничтожение», — заявил Гитлер командирам вермахта еще в марте 1941 года; приказ о комиссарах — политкомиссары Красной Армии подлежали незамедлительному расстрелу на месте — свидетельствовал о том, что международно-правовые нормы ведения войны отменялись немецкой стороной. Следом за быстро продвигавшимся на восток фронтом шли спецподразделения СС, «айнзацгруппы», которые убили сотни тысяч гражданских людей, в первую очередь евреев.
В Бабьем Яру, недалеко от Киева, члены айнзацгруппы СС при поддержке солдат вермахта расстреляли более 33 тысяч евреев. По словам Дины Проничевой, одной из немногих выживших женщин, «людей согнали на своего рода арену с почти отвесными стенами», а затем их стали расстреливать из винтовок и пулеметов.
Казалось, что офицеры лишились разума
Вопрос о том, было ли летом или осенью (1941 года) принято окончательное решение о холокосте, то есть о систематическом уничтожении как можно большего числа евреев на подвластных немцам территориях, все еще остается открытым, и об этом историки до сих пор продолжают спорить, поскольку система лагерей для физического уничтожения людей появилась только через год.
Однако антисемитизм находился в центре нацистской идеологии; а Советский Союз, как отметил Гитлер еще в 1924 году в книге «Моя борьба», представлял собой империю, ослабленную евреями как носителями большевизма и находившуюся на грани развала. Холокост и война на уничтожение неразрывно связаны между собой.
Первой целью были евреи, но, в соответствии с «Генеральным планом Ост», значительную часть славянского населения страны ожидала такая же участь. Однако поражение под Москвой в 1941 году, а также в Сталинграде в 1942 году не позволили этим планам осуществиться.
Несмотря на 27 миллионов погибших, потребовались десятилетия, прежде чем характер и масштабы этого ужаса хотя бы частично стали осознавать в Германии. Историческая заслуга Конрада Аденауэра состоит в том, что с помощью направленного на примирение курса с Израилем было признано то страдание, которое немцы причинили евреям.
В результате этого — при всех недостатках — очень рано началось критическое рассмотрение вопроса о Холокосте, а также об исторической вине, связанной с ним. Без этого Федеративная Республика вряд ли смогла бы вернуться назад в число цивилизованных наций. И большинство судебных процессов против нацистских преступников до сегодняшнего дня связаны с шоа (Shoa), то есть с Холокостом.
Что касается «русских», то ничего подобного после 1945 года не произошло. Во время холодной войны Советский Союз вновь оказался на вражеской стороне; и поэтому еще меньшее количество участников войны среди немцев были готовы заняться осмыслением похода на восток и своей собственной роли во всем произошедшем.
Фундаментальная ложь немецких военных
Почти каждая немецкая семья потеряла там своих сыновей и отцов — и может ли их смерть быть бессмысленной? И может ли оказаться так, что они отдали свои жизни за самые ужасные цели, за которые когда-либо в истории велись войны? Только на этом фоне становится понятным, почему столь достойная выставка, подготовленная в 1995 году гамбургским Институтом социальных исследований (Hamburger Institut für Sozialforschung) и посвященная преступлениям вермахта, вызвала такие эмоции — и все это происходило спустя 50 лет после окончания войны с Россией, хотя к тому времени совершенные вермахтом преступления у профессиональных историков уже не вызывали никаких споров.
Пережившие войну генералы с успехом заявляли о том, что они являются представителями «чистого вермахта» и что они не имеют ничего общего с травлей евреев, с массовыми убийствами под предлогом борьбы с мнимыми партизанами, с ужасной судьбой советских военнопленных. Создавалось впечатление, что все эти люди, давая клятву на верность Гитлеру, распрощались и со своим разумом.
В докладной записке 1945 года, подписанной в том числе бывшим начальником Генерального штаба сухопутных войск Францем Гальдером — он был уволен в 1942 году, а в 1944 году был даже помещен в концентрационный лагерь Дахау — уже была сформулирована эта фундаментальная ложь немецких военных: это не наша вина. Мы были обмануты в том, что касалось идеалов существовавшего режима. Мы ничего не могли предпринять против Гитлера, поскольку «задача офицера не может состоять в том, чтобы сломать хребет армии».
С таким отношением со стороны солдат и офицеров велась эта самая жуткая война в истории — они вообще не задавали себе вопросов о ее целях и действовали просто как военные специалисты. А некоторые из них, в том числе генерал Эрих фон Манштейн, отдавали собственным солдатам в 1941 году такие приказы: «Еврейская большевистская система должна быть уничтожена раз и навсегда… Солдат должен понимать необходимость жестокого наказания еврейства — носителя самого духа большевистского террора». Десятки тысяч собственных солдат, которые отказывались проявлять понимание, в том числе и многочисленные дезертиры, вплоть до 1945 года уничтожались юстицией вермахта.
Великий публицист Иоахим Фест (Joachim Fest) справедливо говорил о том, что начавшаяся 22 июня 1941 года война была войной Гитлера, «его войной», тогда как предыдущие военные кампании в Норвегии, Франции, Греции, Северной Африке были лишь подготовкой к войне на уничтожение против Советского Союза. Но когда она началась, стратегия Гитлера оказалась несостоятельной. Он хотел в 1940 году по собственной милости заключить мир с британцами для того, чтобы иметь свободу действий на востоке, однако британский премьер Уинстон Черчилль, который смог распознать зло нацистского режима еще в 1930-е годы, когда западные демократии еще раболепно поклонялись Гитлеру, сообщил тогда немецкому диктатору: «Мы никогда не сдадимся» (we shall never surrender). После этого Гитлер нарушил свое обещание не вести войну на два фронта, как это было в 1914 году.
Даже завоевание Москвы не привело бы к окончанию войны на востоке
Нацистский режим теперь столкнулся с тем, что историки назвали «стратегической дилеммой Гитлера»: чем дольше продолжали сражаться британцы, тем большей становилась вероятность того, что Соединенные Штаты в какой-то момент вступят в войну на их стороне. Но прежде чем это произойдет, он должен разгромить Советский Союз, считал Гитлер. Несмотря на все одержанные победы, этого не удалось добиться к моменту наступления зимы 1941 года. Хотя экипажи немецких передовых танковых частей в своих стереотрубах уже видели башни московского Кремля.
Однако дальше вермахт продвинуться не смог, и оказалось, что у солдат и офицеров даже не было зимнего обмундирования. В результате крупного наступления сибирских элитных дивизий немцы были отброшены далеко назад. Гудериан, находясь под Москвой, заметил: «Даже самая сильная воля терпит неудачу, столкнувшись с непреодолимыми обстоятельствами. Уникальная возможность нанести очень мощный удар становится все менее вероятной».
Немецкие военные, на самом деле, не были готовы к тому, что будет происходить после завоевания Москвы. Русские, несомненно, не перестали бы бороться. Война в таком случае затянулась бы еще на три года. Но она уже была проиграна.
Спустя 75 лет почти уже нет в живых тех, кто несет ответственность за участие в войне на уничтожение против Советского Союза. Но историческая ответственность сохраняется в отношении того, что требовал в своем интервью с корреспондентом газеты Sueddeutsche Zeitung бывший федеральный канцлер Герхард Шредер«: «нужно самокритично заниматься осмыслением войны против Советского Союза».
27 миллионов
Люди начали погибать в Советском Союзе с 22 июня 1941 года, и жертвами немецкого нападения становились преимущественно представители гражданского населения. В связи с 75-ой годовщиной начала реализации «Плана Барбаросса» в газете Sueddeutsche Zeitung будет опубликована целая серия статей о войне на уничтожение против Советского Союза, последствия которой до сих пор дают о себе знать.
