Стояло солнечное утро. Эстебан Волков (Esteban Volkov) принялся наводить порядок во внутреннем дворе своего дома, наталкиваясь на предметы, которые некогда были частью его лаборатории по переработке химических отходов: стеклянные и стальные колбочки и трубочки, манометры, клапаны, смесители… «А этот шарик…, — произносит он, поднимая с пола нечто шарообразное и заржавелое, — что бы это могло быть?». И бросает его обратно. Долгое время дело его развивалось успешно, но под конец он его забросил. «У меня не было цели превратиться в процветающего капиталиста», — комментирует он, смеясь. И хотя внук Троцкого забыл родной язык еще в детстве, смех его звучит вполне по-русски.
Когда в 1926 году его дед окрестил Иосифа Сталина «могильщиком революции», он сознательно обрек себя и все свое семейство на жестокие преследования со стороны мстительного вождя Советского Союза. Мать Эстебана, дочь Троцкого Зинаида, страдавшая от туберкулеза, покончила жизнь самоубийством в Берлине, открыв на кухне газ. Отец Эстебана Платон был расстрелян. Дядя Лев — сын и правая рука революционера, умер в бессознательном состоянии в клинике Парижа, предположительно он был отравлен агентами вождя. Другой дядя, Сергей, был расстрелян. Брат Александр погиб в тюрьме. Его дочь Ольга была расстреляна. Сам же отец Красной армии, идеолог мировой революции, Лев Давыдович Бронштейн, Лев Троцкий, погиб в 1940 году от удара ледорубом по голове.
Эстебан Волков — его прямой потомок, выживший после уничтожения семьи. Когда произошло покушение на его деда, он был в том же доме в Мехико, вместе со всем ближайшим окружением. В этом же доме он вырастил четырех своих дочерей, которые являются доказательством того, что гений Троцкого жив.
Сестры-близняшки Патрисия и Наталия Волковы сделали хорошую карьеру: одна стала врачом-инфекционистом, а вторая занимает руководящую должность в мексиканском Национальном институте статистики. Нора — директор Национального института по изучению злоупотребления наркотиками США. Старшая — Вероника — поэтесса и академик. Если бы их отец в свое время чудом не спасся во время первого покушения на Троцкого в Мехико, не было бы и этих выдающихся женщин.
«Думаю, что папа перенял у Троцкого дисциплину, твердость характера и еще одно необычное качество моего прадеда — психологическую устойчивость», — говорит Нора Волкова. Она вышла на связь с нами из Вашингтона, вечером, после длинного рабочего дня, который начался у нее в половине пятого утра и в который она успела выступить перед Конгрессом США с докладом. «Детство у отца было более чем стрессовым, но несмотря на все пережитые трагедии, перед нами — эмоционально устойчивый и очень мотивированный в свои 90 лет человек».
Он родился в Ялте в 1926 году. При рождении ему было дано имя Всеволод. В возрасте 5 лет он покинул Москву вместе с матерью, уехав на турецкие Принцевы острова, первое место изгнания Троцкого. В 1932 мать с сыном переезжают в Берлин, где власть скоро окажется в руках нацистов. Через несколько недель Зинаида совершает суицид. Полтора года Всеволод живет в Вене в интернате, которым руководили ученики З.Фрейда, а в 1934 его отправляют в Париж с его дядей, Львом Седовым. В 1939, после смерти Л.Седова при загадочных обстоятельствах, Троцкий добивается того, чтобы внука вместе с ним отправили в Мексику, ему меняют имя на испаноязычное Эстебан.
И вот теперь, почти век спустя после того, как его дед и Ленин совершили революцию, Эстебан Волков, расположившись на диване в позе, свойственной, скорее, молодому человеку, отвечает на вопрос о своей идеологии:
— Ну что я могу вам сказать. Лишь то, что капитализм определенно не работает.
Внук Троцкого хранит скорее память о деде, нежели его доктрину. «Я всегда был далек от политики. Моя роль заключалась в том, чтобы донести до потомков то, свидетелем чему я был и что я пережил: жестокие преследования моей семьи, шквал лжи и чудовищной фальши». Да и сам Троцкий не хотел посвящать его в свои дела. Он даже выговаривал приближенным: «Не говорите с моим внуком о политике». Это был приказ.
Он проходит в кабинет Троцкого. Сцена убийства. С того дня здесь практически все осталось неизменным. Его деревянная трость. Покрывало, под которым он спал днем. Во вторник 20 августа 1940 года Эстебан вернулся из школы через несколько минут после того, как Рамон Меркадер (Ramón Mercader) нанес его деду смертельный удар. «Когда он услышал мои шаги, то сказал охране: "Не подпускайте сюда Севу. Он не должен этого видеть", — вспоминает Эстебан. — В одном углу сада двое полицейских держали убийцу, присланного Москвой… Я деда в тот момент не узнал: у него было окровавленное лицо и он издавал странные крики и стоны».
Дочь Волкова, Патрисия, приняв нас в своем кабинете в Национальном институте рака, комментирует перенесенную ее отцом в детстве травму: «Он никогда не простит этого Меркадеру. Сейчас он много говорит об этом, но когда мы были детьми, он ни разу не поднял эту тему». Она считает, что от прадеда им удалось унаследовать организаторские способности. Подтверждение ее словам — офис ее сестры-близняшки Наталии. Она, как лицо, отвечающее за базу данных Национального института статистики, буквально держит руку на пульте системы видеонаблюдения. Исследователи, получающие разрешение на доступ в хранилище данных, не должны при входе иметь при себе ни телефонов, ни флэшек, ни листа бумаги. Тот, кто нарушит это правило, пожизненно лишается права на вход. «Ведь на кону — конфиденциальность данных и статистическая инфраструктура страны. Тут уж не до шуток», — говорит Наталия.
В кладовке под лестницей Эстебан Волков хранит в бочках порядка 200 кг 16-дегидропрегненолога ацетата 3. «Это сырье, которое использовалось для изготовления гормональных средств, — поясняет он. — Это последнее, чем я занимался, прежде чем закрыть свою фабрику. Я пытался продать их, но с китайцами конкурировать сложно». В 50-е годы он работал в мексиканской лаборатории, которая впервые в истории разработала базовый элемент противозачаточных таблеток. Позже он основал свою собственную фабрику по переработке отходов, а то, что от нее осталось, хранится теперь во дворе дома. Его супруга, испанка из Мадрида по фамилии Фернандес, была домохозяйкой с прошлым, достойным ее мужа. Во время Гражданской войны в Испании члены ее семьи оказалась по разные стороны баррикад. Сама она после войны несколько лет была начальницей ателье Дома моды Balenciaga. Потом все бросила и отправилась в Мексику, чтобы воссоединиться со своими братьями, высланными из страны после поражения республиканцев. Ее дочери говорят, что тем, какими они стали, в первую очередь они обязаны, помимо генов деда-большевика, упорству их матери и воспитанию их отца, который учил их самостоятельности.
После смерти супруги Волков живет в доме один. Но картину на библейскую тему, которую повесила в доме в свое время его жена, он так и не снял. «Это, конечно, не подобает внуку Троцкого, — говорит он с ностальгической улыбкой, — но ей эта картина нравилась».
Не убрал он и картину, которая висит в углу гостиной. Это изображение последних моментов жизни его деда — он умирает на руках своей супруги, Наталии Седовой, в глазах его застыл страх смерти. Эстебану эта картина не нравится. Он говорит, что она не правдива, поскольку после удара Троцкий стоял на ногах, «у него были разбиты очки, и шла кровь, а сам он указывал на Морнарда», — говорит он, не называя настоящего имени Меркадера, словно желая показать, что тот и имени не заслуживает: «Вот и все. Мы знали, что это произойдет». Холст написан одним его близким другом, и Эстебан хранит его как память. Он ограничился лишь тем, что заклеил куском скотча глаза деда — на его лице не было никакого страха.
