Начнем с очевидного: ни один ответственный гражданин никоим образом не должен поддерживать президентские амбиции Дональда Трампа. Но в безумную предвыборную пору разумные дискуссии не могут остановиться на этом утверждении. В последние несколько недель произошло укрепление удивительного альянса, стремящегося к победе над Трампом и объединившего сторонников двух направлений во внешней политике, которые никогда не имели четких отличительных черт: неоконсерваторов, диктовавших внешнюю политику Буша и Чейни в 2001-2006 годах и либеральных интервенционистов, поддерживавших войну в Ираке, войну в Ливии, расширение программы целевых убийств при помощи дронов и более активное по сравнению с допущенным администрацией Обамы военное вмешательство в Сирию. В нескончаемом потоке статей и колонок эти люди готовят для Хиллари Клинтон основания для утверждения, что российское правительство действует заодно с Трампом, а Россия вмешивается в выборы, публикуя электронные письма Национального демократического комитета, чтобы опозорить Клинтон.
В журнале Slate, например, Франклин Фоер (Franklin Foer) рассказал, что «Путин планирует уничтожить Запад: его план очень похож на Дональда Трампа». Колумнист Washington Post Энн Эпплбаум (Anne Applebaum) вторит ему: «Наконец у нас есть кандидат в президенты — Дональд Трамп — который напрямую и косвенно связан с иностранным диктатором Владимиром Путиным, чью политику он поддерживает». Фоер и Эпплбаум и прежде писали о Путине и подкрепляли свои статьи фактами, так что их мнение неудивительно. Более красноречиво попытки мэйнстримовых СМИ связать зловещими узами Трампа и Москву отражены в колонке Пола Кругмана (Paul Krugman), озаглавленной «Сибирский кандидат».
Кругман выдвигает в ней мысль о том, что Трамп может быть российским агентом, «человеком Владимира Путина в Белом доме». Увлекаясь собственными домыслами, он не останавливается на этом, полагая, что Трамп «будет вести пропутинскую внешнюю политику», что «г-н Трамп действительно восхищается Путиным», что безудержная тяга Трампа к Путину прослеживается в его настойчивых утверждениях, что союзники НАТО должны внести свою долю в поддержку НАТО; что среди советников Трампа можно проследить более «характерный канал влияния» и, наконец (неназванная глобальная угроза), что «там происходит что-то очень странное».
Однако первым поднял тревогу среди алармистов не Кругман, а блогер и репортер Atlantic Monthly Джеффри Голдберг (Jeffrey Goldberg), утверждавший, что выбирая между Клинтон и Трампом, мы на самом деле выбираем между Клинтон и агентом Путина. Это, в свою очередь, было тонкой вариацией на мотив неоконсерваторов-соратников Голдберга, которые несколько недель назад стали называть Трампа фашистом. До этого критики-неоконсерваторы не баловали читателей антифашистскими сочинениями. Но в создавшейся суматохе, как только кандидатура Трампа была утверждена, они узнали, что фашизм существует и что он — зло. В 1980-е годы те же самые люди в своих текстах старательно сглаживали характеристики настоящих фашистов или квазифашистов, предпочитая использовать по отношению к ним эпитет «авторитарный» вместо «тиран». Они делали это из прагматичных интересов: представляя действия деспотов на южной границе в более радужном свете, они стремились добиться того, чтобы США их поддержали. Посмотрите статьи Чарльза Краутхаммера (Charles Krauthammer) в Нью Репаблик (New Republic) 1980-х гг., выступление Элиота Абрамса перед комитетом по делу Иран-контрас, лестный рассказ Роберта Кагана (Robert Kagan) о политике США в его книге о Никарагуа «Борьба в сумерках» (Twilight Struggle), и вы получите полное представление об этом творчестве.
Дело в том, что обвинение Трампа в фашизме было временной мерой. Теперь его сменило обвинение в том, что он питает слабость к коммунистам, или — еще хуже (и они рассчитывают, что американцы прочтут в этом то же самое) — слабость к России. Ярлык фашизма — всегда плохой выбор. Он не привлекает к себе особого внимания в Америке. По мнению неоконсерваторов, охота за красными — это более испытанная тактика, а в отсутствие красных сойдут и русские. Они имеют все основания полагать, что Хиллари Клинтон поймет намек и воспользуется удобной путаницей, чтобы создать панику. Российская угроза напоминает коммунистическую так же, как слово «Иран» напоминает слово «Ирак».
Голдберг, Каган, Эпплбаум, Фоер, а, возможно, Кругман и Джонатан Хаит (Jonathan Chait) из New York magazine, превозносивший «большой, удивительный репортаж» Фоера, и, несомненно, многие-многие другие, которые еще не успели высказаться, надеются, что Клинтон будет выстраивать свою предвыборную кампанию вокруг обвинений в духе холодной войны против Трампа. Язык и логические приемы, используемые в этих статьях, претенциозны, строятся на языке таблоидов, полны таких слов, как «приспешник», «простофиля», которых прежде никто бы не обнаружил у этих авторов. Предполагается, что Клинтон должна противостоять Трампу и Путину (спаяв эти имена в общественном сознании как можно крепче) в вопросах внешней политики, уже обозначенной в таких документах, как письмо от 51 неназванного сотрудника Госдепартамента с просьбой об усилении военных действий США против правительства Сирии. И действительно — пара Трамп-Путин теперь доминирует в пропаганде более широкого курса, представленного в документе, авторы которого не скрывали своих имен — воинственно-либеральном и неоконсервативном проекте «Расширения американского влияния», опубликованном Центром новой американской безопасности. Многие люди, выдвигающие эти предложения, являются известными советниками Клинтон, и если она принимает во внимание их слова, то ее антипутинский курс вполне ясен. Необходимо выдавить из Сирии Иран и Россию, взвалить на себя ношу НАТО в Восточной Европе и предоставить более серьезное и смертоносное оружие Украине.
Одно лишь количество антипутинских статей, выдаваемых за рядовые или разумные, станет отличным фоном для ее работы. В неподписанной редакционной статье в New York Times от 19 мая содержался вопрос о том, почему Владимир Путин «одержим» расширением российского влияния и почему он продолжает защищать правительство Асада в Сирии. Столь же уместны, но не столь просты, как это кажется, вопросы о том, почему США одержимы противостоянием с Россией на ее задворках и почему мы едва вступили в переговоры с нашими предполагаемыми союзниками Турцией и Саудовской Аравией о прекращении поддержки сирийской ветки «Аль-Каиды» (террористическая организация, запрещена в России — прим. ред.). Такие вопросы редко звучат, потому что — несмотря на то, что преподносится на потребу публики — американские лидеры меньше опасаются исламизма, чем российские. Может быть, это происходит отчасти оттого, что мы удалены от источника угрозы, отчасти от подкрепленных временем заблуждений в собственной неуязвимости. В соответствии с этим теоретики (например, из Центра новой американской безопасности) раскручивают изящные сценарии о свержении Асада и победе над его исламистскими оппонентами, безнаказанно вынашивая фантастическое представление, что это можно сделать небольшим количеством американских войск. После того, что мир видел в Афганистане, Ираке и Ливии, реалистичного или одержимого российского лидера — выбирайте определение, которое вам по вкусу, — можно простить за оценку состояния дел в Сирии без согласования с политической элитой США и издателями Times.
Как госсекретарь в первый срок президента Обамы, потом как представитель демократов, высказывающийся в консервативном ключе, далее как кандидат демократических праймериз Клинтон определила неолиберальное направление как гуманитарную интервенцию и неоконсервативное — как безусловную поддержку Израиля. Два крыла сторонников военных действий, объединившихся теперь в Центре новой американской безопасности, согласились, что возобновление холодной войны, причем нацеленной против Путина как уже готового козла отпущения, пойдет на пользу американскому престижу, влиянию и проецированию военной силы. История Клинтон не дает нам оснований считать, что она устоит перед этой демагогической концепцией. Трамп, скорее всего, будет отражать нападение, извергая громкие гневные тирады против Путина. В итоге конфликты в международной политике ни на шаг не приблизятся к гуманному разрешению. Но почему же все это не вполне безопасно?
На самом деле у предложенной Клинтон стратегии есть один прецедент. В кампании 1960 года Джон Кеннеди придерживался правой позиции по отношению к ядерной политике Ричарда Никсона против СССР. Он обвинил Никсона в использовании «ракетного отставания». По сравнению с советской Россией, как говорили, США произвели меньшее количество ракет и проигрывали холодную войну. Это оказалось неправдой. Советский Союз при Хрущеве сильно отставал и не был способен наверстать упущенное. Как бы то ни было, но одним из факторов, спровоцировавших Карибский кризис 1962 года, была эта ошибка; и это должно заставить задуматься любого, кто ставит перед собой более благородную цель, чем победа на выборах. Мы можем презирать Дональда Трампа за отказ от дебатов, заигрывание с расистскими и религиозными предрассудками, пренебрежение фактами и недостаточную осведомленность. Но представление Трампа как агента или пособника Владимира Путина (с намеком, что любой, кто предпочитает холодной войне достижение дипломатических соглашений с Москвой, испытывает к ней «слабость») ни в коей мере качественно не улучшает существующий политический контекст. Мы выбираемся из канализации — и падаем в выгребную яму.
