Рецензия на книгу Джошуа Рубинштейн (Joshua Rubenstein), «Последние дни Сталина» (The Last Days of Stalin, Yale, 2016).
Джошуа Рубинштейн (Joshua Rubenstein) славится своими книгами о советской истории — в частности, вышедшей в 1996 году биографией писателя Ильи Эренбурга «Верность сердцу и верность себе» (Tangled Loyalties). «Последние дни Сталина» (The Last Days of Stalin) — его вторая книга о советском диктаторе. Похоже, что г-н Рубинштейн, подобно многим другим авторам, до сих пор пытается понять душу человека, устроившего чистки в большевистской партии, расширившего ГУЛАГ, убившего миллионы людей и, тем не менее, сумевшего сохранять власть в течение четверти века.
Книга начинается с жуткой сцены — с медленной смерти Сталина, у которого 1 марта 1953 года случился инсульт. Охрана, боявшаяся беспокоить его без вызова, оставила его, «парализованного и неспособного кричать, часами лежать в луже собственной мочи». Вокруг умирающего четыре дня кружили приспешники. Они надеялись, что он умрет, но не могли представить себе мир без него. Посмотреть на забальзамированное тело Сталина собрались десятки тысяч человек. Поэт Евгений Евтушенко позднее вспоминал, как его затерли в давке и как он слышал хруст костей девушки, которую толпа прижала к фонарному столбу. Тогда погибли сотни человек. Те, кто ненавидел Сталина, говорили, что это была последняя дань, которую взимал с народа покойный вождь.
Преимущество работы г-на Рубинштейна в том, что она фокусируется непосредственно на периоде в несколько месяцев вокруг смерти Сталина. Осенью предыдущего года Сталин инициировал так называемое Дело врачей. По обвинениям в заговоре и в убийстве советских лидеров были арестованы девять известных медиков, шесть из которых были по происхождению евреями. В январе 1953 года в «Правде» вышла редакционная статья под заголовком «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Советский Союз захлестнуло цунами антисемитизма. Люди отказывались обращаться к врачам-евреям, некоторые требовали выслать всех евреев из Москвы.
Какие планы были у Сталина? Г-н Рубинштейн убедительно доказывает, что Сталин использовал евреев как «козла отпущения и ширму», чтобы воссоздать былую истерию насчет вредителей и саботажников на службе у западного империализма и вновь начать масштабную чистку в руководстве Коммунистической партии. А потом он умер.
Впрочем, специалистам по советской истории большая часть этого давно известна. Взгляды г-на Рубинштейна на последствия смерти Сталина намного интереснее. В предисловии к своей книге он смело пишет: «Смерть Сталина дала Кремлю и Западу шанс выйти за пределы порожденной его кошмарным воображением мрачной реальности. Этим шансом они не воспользовались — и от последствий этого выбора мир потом страдал не одно десятилетие». Г-н Рубинштейн ясно дает понять, что администрация Эйзенхауэра не знала, как реагировать на происходящее. Эммет Джон Хьюз (Emmet John Hughes), один из ближайших помощников Эйзенхауэра, вспоминал, как бушевал президент: «Семь лет болтовни — и нулевой результат. У нас нет плана. У нас даже нет консенсуса о том, что меняет эта смерть. Это просто преступление».
В Америке многие считали, что советские сателлиты восстанут или что будет дворцовый переворот, режим рухнет и толпы будут свергать памятники и штурмовать Кремль. Многие, с другой стороны, полагали, что Сталин сдерживает свое окружение, что его преемники будут еще хуже, чем он, и что военные расходы не следует сокращать ни в коем случае.
Как пишет г-н Рубинштейн, они были неправы. На деле, после смерти Сталина Кремль начал отходить от его политического курса. В апреле 1953 года Президиум — правящий совет, недавно переименованный, чтобы дистанцироваться от старого Политбюро (в действительности Политбюро было преобразовано в Президиум ЦК в 1952 году, — прим. пер.), — освободил арестованных врачей. К всеобщему удивлению «Правда» заявила в редакционной статье, что признания по делу были получены с помощью незаконных методов (то есть, выбиты пытками). Было также объявлено о скором освобождении из ГУЛАГа миллиона заключенных — система лагерей обходилась государству слишком дорого, а рабский труд зачастую задействовался в излишне расточительных проектах.
На международном фронте Кремль пытался прекратить воинственную сталинскую политику и уменьшить напряженность в отношениях с Западом, чтобы направить освободившиеся ресурсы на давно назревшие внутренние реформы. Он предложил провести двустороннюю встречу между Дуайтом Эйзенхауэром и новым лидером партии Георгием Маленковым. 19 марта, через две недели после смерти Сталина, Москва дала китайцам понять, что она готова завершить Корейскую войну. Перемирие между сторонами было заключено 27 июля.
Однако советские мирные инициативы были последним, что было нужно американской администрации. Эйзенхауэр стал президентом под антикоммунистическими лозунгами. В ходе предвыборной кампании он утверждал, что разработанная дипломатом Джорджем Кеннаном (George Kennan) политика сдерживания была «вредной, бесплодной и аморальной», причем ключевым словом выглядело именно «аморальный». Коммунизм предполагалось не сдерживать внутри Восточного блока, а победить. Любые советские миролюбивые жесты воспринимались как циничное притворство.
Прав ли г-н Рубинштейн, говоря, что США, вероятно, упустили великолепную возможность? В скорбно-ностальгическом тоне он признает, что окно возможности начать переговоры с Советским Союзом было узким — с 16 апреля по 17 июня, когда в Восточной Германии начались беспорядки из-за того, что местные коммунистические власти не сумели провести реформы, предписанные Кремлем.
Однако, по мнению г-на Рубинштейна, главная проблема заключалась в том, что американская администрация плохо понимала, «с диктатурой какого типа она столкнулась». Поэтому Соединенные Штаты не могли победить коммунизм. Как отмечает писательница Светлана Алексиевич в своей последней книге «Время секонд хэнд», режим не сменил свою идеологию, а просто несколько ее скорректировал. В свое время в Советском Союзе шутили, что, когда кончился сталинизм, каннибальский режим заменили на вегетарианский. Что конкретно предлагает г-н Рубинштейн, непонятно. Возможно, если бы после смерти Сталина американская администрация перешла к стратегии постепенного ядерного разоружения, как советовал Черчилль, Советский Союз рухнул бы быстрее.
Если бы напряженность холодной войны ослабла в 1953 году, стало бы будущее другим — без Карибского кризиса, без Вьетнамской войны, без миллиардов, которые мы тратили в Пакистане, чтобы выгнать СССР из Афганистана, и которыми пакистанская армия тайно делилась с талибами? Это слишком хорошо выглядит, чтобы быть правдой. Однако, возможно, к аргументам г-на Рубинштейна имеет смысл прислушаться: американскому правительству, действительно, следовало старательнее анализировать мотивы врага и не руководствоваться, как он выражается, «воинствующим морализмом».
Г-жа Салливан — автор книги «Дочь Сталина: необыкновенная и бурная жизнь Светланы Аллилуевой» (Stalin’s Daughter: The Extraordinary and Tumultuous Life of Svetlana Alliluyeva).
