В сентябре 1914 года за несколько дней выяснилось, закончится ли скоро большая война, которую развязали месяц назад европейские державы, победными маршами, запланированными генштабами за столом с картой обстановки. На западе германские войска выдвигались к Марне, где они намеревались объявить решающий бой французам. А на востоке два немецких генерала планировали нанести мощный удар, призванный окончательно отбросить их русских противников.
Стратега было два, их звали Пауль фон Гинденбург (Paul von Hindenburg) и Эрих фон Людендорф (Erich von Ludendorff). Руководство армией им поручили всего лишь 22 августа. Их задача заключалась в том, чтобы в битве с царской армией прикрывать восточный фронт, тогда как на западе предполагалось одержать победу по германскому плану Шлиффена. В течение нескольких дней им удалось окружить и рассеять под Алленштайном (ныне О́льштын — прим. пер.) русскую 2-ю армию. 90 тысяч русских солдат сдались в немецкий плен.
Танненберг — так в итоге назвали место сражения — был единственным сражением с охватом в Первой мировой войне, в котором более слабая нападающая сторона одержала победу над превосходящим по численности противником. Ведь царская империя выдвинула против Восточной Пруссии сразу две армии. После первой победы 1-я армия заняла позиции где-то в 40 километрах от Кенигсберга и подготовилась к осаде восточно-прусской столицы, но воздержалась от оказания помощи преследуемой на юге 2- й армии. В то время как к востоку от Парижа шла ожесточенная битва у Мазурских озер, Гинденбург и Людендорф со своей 8-й армией начали наступление на Первую армию. Это «сражение у Мазурских озер», хотя и оставалось на заднем плане по сравнению с битвой на Марне, было с последним тесно связано. Поскольку подкрепления, с которыми пошли в атаку Гинденбург и Людендорф, были переброшены с запада.
Причина такого изменения германского военного плана состояла в неожиданно быстром выступлении царских армий. Правда, у 8-й армии, прикрывавшей Восточную Пруссию, было поручение оказывать сопротивление так, чтобы затягивать время, пока на западе не будет одержана победа, и пока войска, которые там больше не понадобились бы, не перебросили на восток. Но колонны беженцев и «отречение» от многочисленных дворянских поместий вызвали панику во дворе кайзера в Берлине.
Таким образом, два целых корпуса, а также кавалерийская дивизия были переброшены в Восточную Пруссию по железной дороге. Они еще находились в пути, когда Гинденбург/Людендорф одержали победу под Алленштайном. Но в начале сентября эти переброшенные силы обеспечили для германского военного руководства численное превосходство над оставшейся 1-й русской армией, которым следовало немедленно воспользоваться и начать новое наступление.
Этой 1-й армией, которую звали Неманская армия, командовал генерал Павел фон Ренненкампф, происходивший из балтийских дворян. Так же как и его коллега Александр Самсонов, который довел до гибели 2-ю (Наревскую) армию, Ренненкампф имел лишь смутное представление об оперативной обстановке, в которой он оказался после поспешного наступления. Поддерживаемый штаб-квартирой царского северо-западного фронта, он исходил из того, что главная угроза для его фронта исходит от крепости Кенигсберг. Поэтому он укрепил свой правый фланг, и при этом воздержался от того, чтобы установить связь с южным направлением, то есть с Самсоновым. Рассказывают, что оба генерала враждовали еще со времен Русско-японской войны 1905 года. Точно известно, по меньшей мере, что Мазурское поозерье протяженностью 80 километров, расположенное к востоку от Алленштайна, являлось препятствием, которое можно было преодолеть только по немногим перешейкам. Там немцы заняли посты.
Гинденбург и Людендорф очень хотели, вдобавок к своей победе при Танненберге, преподнести еще одно доказательство того, что концепция маневренной войны с рассредоточением на большом пространстве обещает больше успеха, чем грозящие потерями фронтальные наступления, которые были типичны для Запада. Два получивших подкрепление корпуса, в том числе дивизии генерала Германа фон Франсуа (Hermann von Francois), которому в битве Алленштайн/Танненберг удался решающий прорыв, получил приказ выступить против южного фланга Ренненкампфа, тогда как его центр и левый фланг атаковали четыре других корпуса, переброшенные с Севера по железной дороге.
Уже 7 сентября Франсуа смог прорваться через Мазурское поозерье под Гижицко и взять в плен 16 русских батальонов. Но затем наступление застопорилось. Немецкие войска, как ранее и русские, очень медленно продвигались между лесами и озерами. И Франсуа попытался с помощью своей кавалерии быстро пробиться к северу и завершить окружение. Однако, в отличие от сражения Алленштайн/Танненберг, где кавалеристы наталкивались на дезорганизованного противника, русские стрелки проявили себя как исключительно эффективные бойцы и смогли удержать свои позиции.
В конце концов, и Ренненкампф понял, что угроза для него исходит не с севера, а с юга. Вместо того чтобы вконец истратить свои силы в контратаках, он приказал всеобщий отход, который ему и удался при отказе от большинства орудий. 13 сентября 1-я армия царя вновь перешла границу, впрочем, теперь — в противоположном направлении. Гинденбург/Людендорф преследовали. Правда, второго Танненберга у них не получилось, однако они одарили германскую пропаганду счастливой новостью о том, что они завоевали несколько километров территории в России.
Поскольку этот успех смягчил силу шока, испытанного в то же самое время после катастрофы на Марне, Гинденберг и Людендорф в одночасье выдвинулись в доблестные гаранты побед. Их противники были того же мнения. С тех пор в войне против немцев русских охватило чувство собственной слабости, от которого они больше не избавились до конца войны. С другой стороны, из этого «выросла» немецкая самоуверенность, а ее роковые последствия проявились во время планирования нападения на Советский Союз в 1941 году.
Немцы вновь и вновь игнорировали и другой урок. Пока война велась в Восточной Пруссии, немцы «располагали путями подвоза для каждого корпуса… Тогда как русская армия вынуждена была снабжать всю армию, имея один путь подвоза… Задержки движения транспорта негативно влияли на снабжение армии и вывоз раненых, препятствовали своевременной подаче резервов» — так описывал один из русских штабных офицеров проблемы, с которыми сталкивались и немцы, когда они начали наступление на отмеченные бездорожьем просторы на востоке.
Тем не менее Гинденбург и Людендорф оставались сторонниками своей стратегической концепции, которая предусматривала масштабную войну с окружением противника против превосходящих по численности русских войск. По оценке британского эксперта по мировым войнам Хью Стрэчена (Hew Strachan), «то, что под Танненбергом было достигнуто с помощью прагматизма и „эксплуатации“ случайностей, теперь стало догмой». Догма, которая и в 1941 году оттеснила весь связанный с логистическими и техническими проблемами опыт.
Во время Первой мировой войны немецкие генералы смогли предъявить и другую причину в оправдание отсутствия великолепных генеральных сражений. В то время как на севере русская военная машина все же была успешно остановлена и отброшена, на юге практически развалился австрийский фронт, и только немецкая поддержка смогла его в скором времени «спасти». Представление о том, что во время Первой мировой войны на востоке вели «правильную» войну, «ослепило» и не позволило заметить многие ошибки, которые повторились во время Второй мировой войны.
