Воспоминания читателей SvD о военных годах с 1939 по 1945. Вместе с читателями и деятелями культуры SvD Kultur вспоминает прошедшее столетие. Здесь собраны самые сильные воспоминания о Второй мировой войне и присутствии немецких солдат на шведской земле.
Ингрид Теле (Ingrid Thele): «Я помню 1 сентября 1939 года. Мы с мамой возвращались в Стокгольм от бабушки в деревне. Папа встречал нас на Центральном вокзале, он выглядел серьезным. ”Знаете, началась война, немцы вступили на территорию Польши, может, и сюда придут”. У меня скоро должны были начаться уроки после каникул, но я больше не радовалась. Все казалось неопределенным и опасным».
Ханс Хольст (Hans Holst): «Помню Зимнюю войну, ”Дело Финляндии — наше дело”. Двое моих учителей, женатые и с детьми, покинули свои семьи, чтобы добровольно защищать все, во что мы верили, и отдать за это свою жизнь».
Свен Даниэльссон (Sven Danielsson): «Помню первое сентября 1939 года. Мы сидели у строящейся дороги и завтракали. Зазвучало чрезвычайное сообщение из радио в грузовике. Рано утром немецкая армия с танками и самолетами напала на спящую Польшу. Мне было 17. ”Прямо с утра, вот черти”, — пробурчал один из нас на своем далекарлийском наречии».
Биргитта Лундберг (Birgitta Lundberg): «Вспоминаю осенний день 1939 года, когда я впервые увидела мужчин в форме. В ужасе прибежала домой и узнала, что это были солдаты ландштурма. С тех пор шведские солдаты были расквартированы в моей родной деревне, чтобы при необходимости защищать шведскую границу с Финляндией, и этот период продлился несколько лет».
Гуннель Нурстедт (Gunnel Norstedt): «Помню, как во Вторую мировую войну немецкие поезда проезжали через Хельсингборг. Все шли вниз к забору».
Сольвейг Ларссон (Solveig Larsson): «Помню, как девочки окружили меня, когда мы переодевались на физкультуру. В 1944 году мы с мамой и тремя братьями и сестрами эвакуировались из Финляндии в Наку. У меня был полосатый фланелевый лифчик с резинками и чулки на пуговицах. А у шведок были красивые, розовые, с пряжками. Всегда ненавидела физкультуру!»
Томми Яльдегрен (Tommy Jaldegren): «Помню, мы играли в саду, и в небе раздался вой. Прибежала мама, схватила меня за руку, и мы побежали в убежище в подвале. Там было полно народу, и у всех тревога в глазах».
Туве Дюрссен (Tove Dyrssen): «Я помню день, когда наступил мир. У меня был урок балета. Нет ни учительницы, ни других девочек. Я одна. И вот появляется дама, которая играет на пианино: ”Ты еще здесь?” ”Да”, — всхлипываю я. ”Пойдем, сегодня же конец войны!” Мы выходим на Королевский мост. Ликование и холодные каменные перила под моим подбородком. Я смотрю на бумажки в воздухе, как они, кружась, опускаются на Кунгсгатан».
Черстин (Kerstin): «Помню, меня разбудил шум на кухне. Пошла туда: темным-темно. Родители стоят у затемненного окна, смотрят по сторонам. Смотри, говорит папа и поднимает меня. Поезд несется по рельсам недалеко от нашего дома в Лапландии. Это был немецкий поезд, везущий солдат и оружие через Швецию. И мой отец плакал, как ребенок».
Бенгт (Bengt): «Я помню, как они прибыли в открытых лодках: мужчины, женщины, дети. Лодки были синие, зеленые, совсем не похожие на наши черно-коричневые готландские лодочки. Потом приехали военные в грузовиках и забрали чужаков, которые говорили на непонятном языке. Это была ранняя осень 1944 года, мне было шесть. Дело происходило на Форё, острове моего детства».
Ингрид Лейонъельм (Ingrid Leijonhielm): «Помню, как сосед сказал мне: ”Сейчас же надень зеленую куртку, а то тебя видно с воздуха”. Это был прекрасный день в начале мая 1940 года, я чинила ограду пастбища, на мне была красная блузка, я так радовалась весне. И от слов соседа реальность накрыла меня, как черная туча. Война была так близко».
Кристер Бергендаль (Christer Bergendahl): «Я помню немецкие поезда во время войны. Мой дом был прямо напротив станции в Твоокере. Там останавливались поезда, и я вспоминаю солдат, они высовывались из окон. И помню, как я был напуган».
Харриет (Harriet): «Помню, в войну у нас были кролики. Они жили в клетках во дворе, и мы, дети, с ними возились. А потом вдруг многие кролики исчезли. Куда они делись? Но зимой мне дали мягкую хорошенькую кроличью шапочку. И лишь через много лет я осознала связь, а еще вспомнила, как мы ели жаркое».
Эмерих Рот (Emerich Roth): «Помню ледяной взгляд Йозефа Менгеле, когда он одним движением руки влево или вправо сортировал, кому жить, а кому умереть».
Теодор Каллифатидес (Theodor Kallifatides): «Я помню, хотя и пытаюсь забыть. Это был 1941 год. Не хочу никого обвинять. Но пришли не итальянцы, не русские. Пришли немцы. И жизнь изменилась навсегда. Я не забыл тела повешенных на каштанах. Голод. Как в домах завешивали зеркала черной тканью. Горе. Закрытые окна. Тихий плач».
Мона Корснэс (Mona Kårsnäs): «Помню, как у нашего дома в Альваре экстренно села летающая крепость. Была война, все летчики стрижены наголо, говорили по-английски и дали мне первую в жизни жевательную резинку. Колеса были выше моего роста, а на корпусе самолета — черточки, которые показывали, сколько самолетов противника он сбил».
Роуз-Мари (Rose-Marie): «Помню, мне было шесть лет, и я в бомбоубежище в Ханко в Финляндии во время первой бомбардировки осенью 1939 года. Моя единственная мысль — проследить, чтобы двухлетний младший братик тоже открыл рот, как нам сказали сделать взрослые, чтобы от взрывов не лопнули барабанные перепонки».
Йоран Саломонссон (Göran Salomonsson): «Помню войну. Это было в Копенгагене в сентябре 1945 года. 21 марта 1945 года на одну школу упал английский бомбардировщик и полностью ее разрушил. Погибли 86 детей и 16 взрослых. Мое самое первое воспоминание: папа поднимает меня, четырехлетнего, у развалин на месте школы, а я не понимаю, почему самолет английский, и папа говорит: ”Йоран, Гитлер ошибся”».
Пэр Шёсвэрд (Per Sjöswärd): «Помню двух девочек-беженок в нашем классе во Вторую мировую войну. Одна, Анита, была из Финляндии, вторая, Герда, — из Германии. Они появились с промежутком в несколько дней. И вдруг они начали драться. Настоящая беспощадная драка, пока учительница их не разняла. Почему? Мы так и не узнали. Но я это никогда не забуду».
Йоран Аурелиус (Göran Aurelius): «Помню конец войны. Седьмого мая 1945 года был прекрасный теплый день, и у нас должна была быть физкультура на улице. Мы, гимназисты в шортах, ждали на футбольном поле. Но учитель физкультуры опаздывал. Наконец он прибежал, свистя в свисток: ”Мальчики, война в Европе закончилась! Сегодня уроков больше не будет!”».
