Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Куда бы я ни приезжал в эти дни, дома или за границей, люди задают мне один и тот же вопрос: что происходит в американской политической системе? Как страна, которая выигрывала — возможно, в большей степени, чем любая другая страна — от иммиграции, торговли и технологических инноваций, внезапно стала на путь протекционизма, направленного против иммигрантов, против инноваций?
Куда бы я ни приезжал в эти дни, дома или за границей, люди задают мне один и тот же вопрос: что происходит в американской политической системе? Как страна, которая выигрывала — возможно, в большей степени, чем любая другая страна — от иммиграции, торговли и технологических инноваций, внезапно стала на путь протекционизма, направленного против иммигрантов, против инноваций? Почему некоторые ультралевые и даже скорее ультраправые встали под знамена грубого, примитивного популизма, обещающего возврат к прошлому, которое вернуть невозможно — и которое, для большинства американцев не существовало вообще?
Да, правда, Америку охватила определенная тревога и раздражение по поводу сил глобализации, иммиграции, технологии и даже самих перемен. Тревога эта не нова и ничем не отличается от того недовольства, которое распространяется по всему миру и часто проявляется в виде скептицизма в отношении международных институтов, торговых соглашений и иммиграции. Эти настроения просматриваются и в результатах недавнего голосования Британии за выход из Евросоюза, и в росте влияния популистских партий во всем мире.
Это недовольство в значительной степени вызвано опасениями, по сути своей не являющимися экономическими. Анти-иммигрантские, анти-мексиканские, анти-мусульманские настроения и неприятие беженцев, которые сегодня выражают некоторые американцы, являются отголосками шовинистских перегибов прошлого (серии законов об иностранцах и подстрекательстве к мятежу, принятых в 1798 году, анти-католических, ксенофобских и расистских движений сторонников нативистской партии «ничегонезнаек» середины 1800-х годов, анти-азиатских настроений конца XIX-го и начала XX веков) и других исторических периодов, когда американцам внушали, что они могли бы возродить былую славу, если бы только установили контроль над какой-то группой людей или идеей, которые угрожают Америке. Мы преодолели эти страхи, и преодолеем их снова.
Но в основе этого недовольства лежит отчасти вполне оправданная обеспокоенность, связанная с долгосрочными экономическими факторами. Из-за снижения темпов роста производительности труда и роста неравенства в распределении доходов, продолжавшихся на протяжении нескольких десятилетий, произошло замедление роста доходов в семьях с низким и средним достатком. Глобализация и автоматизация ослабила позиции рабочих и понизила их способность обеспечивать себе достойную заработную плату. Слишком многие потенциальные физики и инженеры на протяжении своего жизненного пути занимались перекладыванием денег в финансовом секторе, вместо того, чтобы применять свои таланты на инновации в реальном секторе экономики. И финансовый кризис 2008 года, похоже, лишь усилил изоляцию корпораций и элит, которые, судя по всему, зачастую живут совсем не по тем правилам, по которым живут обычные граждане.
Поэтому неудивительно, что так много людей согласны с заявлением, что кругом сплошное мошенничество, и игра ведется нечестно. Но при всем этом вполне понятном разочаровании его во многом нагнетают политики, которые не улучшают ситуацию, скорее усугубляют проблему. При этом важно помнить, что капитализм был самым лучшим из известных миру побуждающих стимулов для достижения процветания и создания благоприятных возможностей.
За последние 25 лет доля людей, живущих в крайней нищете, упала почти с 40% до уровня менее 10%. В прошлом году рост доходов американских семей достиг исторического максимума, и уровень бедности снижался быстрее, чем в любой период с 1960-х годов. Реальные зарплаты росли в течение этого экономического цикла быстрее, чем в любой период с 1970-х годов. Эти достижения были бы невозможны без процессов глобализации и технологических преобразований, которые являются источниками тревоги в нынешних политических дебатах
Это парадокс, который определяет наш сегодняшний мир. Мир сегодня процветает, как никогда прежде, но все же, для нашего общества характерны неопределенность и беспокойство. Так что у нас есть выбор — вернуться к старой, закрытой экономике или настойчиво двигаться вперед, признавая неравенство, которое может возникнуть в результате глобализации, но стремясь при этом сделать глобальную экономику более эффективной для всех людей, а не только для тех, кто наверху.
Сила во благо
Стремление к прибыли может стать мощной силой, которая будет направлена на общее благо и будет заставлять предприятия создавать продукты, от которых потребители будут в восторге, или мотивировать банки кредитовать растущие компании. Но само по себе это не приведет к достижению всеобщего процветания и росту. Экономисты уже давно признали, что рынки, предоставленные самим себе, могут обрушиться. Это может произойти из-за стремления к монополии и погони за рентой (о чем писала эта газета), из-за неспособности компаний и предприятий учитывать влияние своих решений на других посредством загрязнения окружающей среды, того, как по причине несоответствия информации потребители могут подвергнуться риску, пользуясь небезопасными товарами, или из-за чрезмерно дорогого медицинского страхования.
С более принципиальной точки зрения капитализм, созданный меньшинством и не подотчетный многим, является угрозой для всех. Экономики более успешны, когда мы устраняем разрыв между богатыми и бедными, и рост тогда благоприятен для всех слоев общества. Мир, в котором 1% населения контролирует такие же богатства, как и остальные 99% жители планеты вместе взятые, никогда не будет стабильным. Разрыв между богатыми и бедными явление не новое, но точно так же, как ребенок в трущобах может видеть стоящий неподалеку небоскреб, техника позволяет любому владельцу смартфона увидеть, как живут самые привилегированные. Ожидания растут быстрее, чем правительства могут их оправдать, и всепроникающее чувство несправедливости подрывает веру людей в систему. Без доверия капитализм и рынок не могут продолжать обеспечивать те прибыли и тот успех, которые они обеспечивали в прошлых веках.
Это парадоксальное сочетание прогресса и опасности формировалось не одно десятилетие. И хотя я горжусь тем, чего добилась моя администрация за эти последние восемь лет, я всегда признавал, что для того, чтобы окончательно усовершенствовать наш союз, потребуется гораздо больше времени. Президентство — это эстафета, требующая от каждого из нас вносить свой вклад, чтобы приблизить страну к реализации ее самых высоких устремлений. Так с чего же придется продолжить моему преемнику?
Для того чтобы двигаться дальше, необходимо признать, что экономика Америки — это чрезвычайно сложный механизм. И, несмотря на то, как привлекательно начинают звучать более радикальные идеи (расформировать все крупнейшие банки или повысить до небес тарифы на импорт), экономика — это не абстракция. Ее нельзя просто полностью переконструировать, а потом снова собрать воедино без реальных последствий для реальных людей.
Вместо этого для полного восстановления веры в экономику, при которой трудолюбивые американцы могут идти вперед и добиваться успеха, необходимо решить четыре основные структурные проблемы: стимулировать рост производительности труда, бороться с растущим неравенством, гарантировать трудоустройство каждому, кто хочет, работать, и создать устойчивую экономику, ориентированную на дальнейший рост.
Восстановление экономического динамизма
Во-первых, в последние годы мы стали свидетелями невероятных технологических достижений за счет использования интернета, мобильного широкополосного доступа и устройств, искусственного интеллекта, робототехники, современных материалов, повышения энергоэффективности и индивидуализированной медицины. Но хотя эти новшества изменили жизнь, они еще не обеспечили значительного измеренного роста производительности труда. За последние десять лет Америка обеспечила самые высокие среди стран «Большой семерки» темпы роста производительности труда, а почти во всех развитых экономиках эти темпы замедлились. Без более быстро растущей экономики мы не сможем обеспечить того увеличения заработной платы, которого хотят люди — независимо от того, как мы разделим пирог.
Основной причиной недавнего замедления производительности была нехватка государственных и частных инвестиций, что отчасти является наследием финансового кризиса. Но оно также было вызвано и добровольными ограничениями: анти-налоговой идеологией, которая отвергает практически все источники нового бюджетного финансирования; фиксацией на дефицит за счет отсроченной квартплаты и платы за ремонт (особенно инфраструктуры), которые мы взваливаем на наших детей. А также политической системой — настолько узкопартийной и ангажированной, что идеи вроде реконструкции моста и аэропорта, которые раньше поддерживали обе партии, изначально обречены на неудачу.
Мы также могли бы помочь частным инвестициям и внедрению инновационных технологий за счет реформы системы налогообложения в части налогов на прибыль, которая понижает официальные налоговые ставки и закрывает лазейки, позволяющие уклоняться от налогов, и за счет государственных инвестиций в фундаментальные исследования и разработки. Для повышения экономического роста и обеспечения того, чтобы это было выгодно всем слоям общества, крайне важно проводить политику, ориентированную на образование. Такая политика предполагает различные меры — от повышения финансирования дошкольного образования до повышения качества образования в старших классах, что позволит сделать высшее образование более доступным и расширить качественную профессиональную подготовку.
Повышение производительность труда и зарплат также зависит от создания глобальной гонки за первенство в правилах торговли. Хотя некоторые сообщества пострадали от иностранной конкуренции, торговля не столько навредила нашей экономике, сколько помогла. Благодаря экспорту мы вышли из рецессии. Согласно докладу моего Экономического совета, американские фирмы, которые занимаются экспортом, в среднем платят своим работникам почти на 18% больше, чем компании, которые не выходят на международный рынок. Поэтому я буду и дальше настаивать на том, чтобы Конгресс проголосовал за Транстихоокеанское партнерство и за соглашение о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве с ЕС. Эти соглашения, а также принуждение в силу торговых правил, позволят создать единые условия конкуренции для работников и предприятий.
Во-вторых, наряду с замедлением роста производительности труда в большинстве стран с развитой экономикой возросло неравенство, причем этот рост наиболее заметен в США. В 1979 году 1% самых богатых американских семей получили 7% от всех доходов после уплаты налогов. К 2007 году эта доля выросла более чем вдвое до 17%. Это ставит под сомнение саму суть американцев как народа. Мы не завидуем успеху, мы стремимся к этому и восхищаюсь теми, кто его добивается. Более того, мы часто допускаем большее неравенство, чем многие другие страны, потому что мы убеждены, что благодаря упорному труду мы сможем улучшить наше собственное положение и стать свидетелями того, как наши дети добьются еще больших успехов.
Как сказал Авраам Линкольн, «при том, что мы не предлагаем воевать с капиталом, мы хотели бы дать самому скромному человеку возможность разбогатеть наравне со всеми остальными». Вот какая проблема возникает с ростом неравенства — он снижает возможность социального продвижения личности. Рост неравенства делает верхнюю и нижнюю ступени социальной лестницы «более липкими» — то есть двигаться вверх и потерять свое место наверху становится труднее.
Экономисты назвали много причин усиления неравенства: технология, образование, глобализация, сокращение союзов и снижение минимальной заработной платы. Во всем этом что-то есть, и мы добились реального прогресса по всем этим направлениям. Но я считаю, что немаловажную роль также играют изменения в культуре и шкале ценностей. В прошлом разницу в оплате труда между руководителями компаний и их работниками сдерживал более высокий уровень социального взаимодействия между работниками на всех уровнях — в церкви, в школах, где учились их дети, в общественных организациях. Поэтому генеральные директора компаний приносили домой примерно в 20-30 раз больше денег, чем средний работник. Одной из причин того, что сегодняшний генеральный директор компании получает в 250 с лишним раз больше, является ослабление этого сдерживающего фактора или его устранение.
Экономики являются более успешными, когда мы ликвидируем разрыв между богатыми и бедными, и тогда рост идет на пользу всем. И это не только вопрос нравственности. Исследования показывают, что в странах с более выраженным неравенством экономический рост более непостоянен, и чаще происходят спады. Концентрация богатства на вершине социальной пирамиды означает снижение потребительских расходов в широких слоях населения — расходов, которые стимулируют рост рыночных экономик.
Америка показала, что прогресс возможен. В прошлом году доходы домохозяйств, находящихся в нижней и средней частях шкалы распределения доходов, повышались больше, чем у тех, кто находится в верхней части. По оценкам министерства финансов, за время моего президентства мы добились того, что к 2017 году доходы самых бедных семей, занимающих самую нижнюю из пяти ступеней шкалы распределения доходов, увеличатся, на 18%. При этом мы повысим почти на 7 процентных пунктов средние налоговые ставки для семей, доход которых составит более 8 миллионов долларов в год (это 0,1% хозяйств, находящихся в верхней части шкалы). Хотя 1% самых богатых семей сейчас платят больше налогов от своей львиной доли, налоговые изменения, принятые в годы моего президентства, увеличили долю от доходов, получаемую всеми другими семьями, в большей степени, чем в ходе налоговых изменений при других президентах — по крайней мере, с 1960 года.
Но даже этих усилий не достаточно. В будущем, принимая меры по преодолению многолетнего роста неравенства по доходам, мы должны действовать еще энергичнее. Решающую роль в этом должны сыграть профсоюзы. Они помогают работникам получить больший кусок пирога, но они должны быть достаточно гибкими, чтобы адаптироваться к условиям глобальной конкуренции. Двигаться в правильном направлении нам помогут такие меры, как повышение федеральной минимальной заработной платы, расширение налогового зачета за заработанный доход для работников, не имеющих без детей-иждивенцев, ограничение налоговых льгот для семей с высоким уровнем доходов, противодействие тому, чтобы колледжи повышали плату за обучение работающим студентам, и гарантии одинаковой зарплаты мужчинам и женщинам за одинаковый труд.
В-третьих, успешная экономика также зависит от реальных возможностей устройства на работу для всех, кто хочет работать. Однако Америка столкнулась с долгосрочным снижением доли работающих в основной группе трудоспособного населения. В 1953 году в состав рабочей силы не были вовлечены только 3% мужчин в возрасте от 25 до 54 лет. Сегодня их доля составляет 12%. В 1999 году в состав рабочей силы не были вовлечены только 23% работоспособных женщин. Сегодня их доля составляет 26%. Начиная с конца 2013 года, люди приходящие или возвращающиеся в состав рабочей силы в условиях укрепления экономики, компенсируют сокращение рабочей силы, связанное со старением и выходом на пенсию представителей послевоенного поколения. Благодаря этому доля рабочей силы в общей численности данной половозрастной группы стабилизируется, но долгосрочная негативная тенденция при этом сохраняется.
Вынужденная безработица влияет на такие показатели, как удовлетворенность жизнью, самооценка, физическое здоровье и смертность. Она соотносится с катастрофическим ростом злоупотребления опиоидами и связанным с этим ростом смертности от передозировок и суицидов среди американцев с низким уровнем образования — группы населения, в которой доля работающих снизилась наиболее резко.
Есть много способов, позволяющих удержать больше американцев на рынке труда, когда они переживают трудные времена. К ним относятся обеспечение страхования заработной платы для работников, которые не могут устроиться на новую работу, за которою платят столько же, сколько они получали на прежнем месте. Этому могло бы способствовать повышение доступности учебы в хороших муниципальных двухгодичных колледжах, учебы в рамках зарекомендовавших себя программ профессиональной подготовки и получение помощи в поиске новой работы. Полезным было бы увеличить число рабочих, получающих пособие по безработице. За счет предоставления оплачиваемых отпусков и гарантированных больничных, а также повышения доступности детских дошкольных учреждений можно было бы вводить гибкий рабочий график, удобный как работодателям, так и работникам. Реформы нашей системы уголовной юстиции и совершенствование процедуры возвращений в состав рабочей силы, получили поддержку представителей обеих партий и могли бы (в случае введения их в действие) также способствовать повышению уровня занятости трудоспособного населения.
Создание крепкого фундамента
И наконец, финансовый кризис высветил острую необходимость создания более устойчивой экономики — экономики, которая стабильно растет и не ведет к разбазариванию резервов ради удовлетворения сегодняшних нужд. Не должно быть никаких сомнений в том, что свободный рынок процветает только тогда, когда существуют правила, защищающие его от системных сбоев и создающие условия для добросовестной конкуренции.
Посткризисные реформы на Уолл-Стрит повысили стабильность нашей финансовой системы и ее способность поддерживать долгосрочный экономический рост — в том числе увеличили приток капитала в американские банки, снизили зависимость от краткосрочного финансирования, а также обеспечили усиление контроля над целым рядом учреждений и рынков. Крупные американские финансовые учреждения больше не получают того льготного финансирования, которое они получили раньше — что является доказательством того, что на рынке все больше понимают, что они больше не являются «слишком большими, чтобы обанкротиться». И мы создали первый в своем роде контролирующий орган (Бюро по защите прав потребителей в финансовой сфере) для привлечения финансовых учреждений к ответственности, поэтому их клиенты получают кредиты, которые они могут погасить авансом в соответствии с ясными условиями.
Но даже при всех этих достижениях слабым звеном по-прежнему остаются сегменты теневой банковской системы, коме того, до сих пор не была проведена реформа в системе финансирования жилищного строительства. Это должно служить аргументом в пользу продолжения работы на основе того, что уже было сделано, а не разрушения сделанного. И те, кто должен выступать в защиту дальнейших реформ, слишком часто не обращают внимания на тот прогресс, которого мы добились, вместо того, чтобы осудить систему в целом. Американцы должны обсудить, как лучше опираться на эти правила, но отрицать при этом, что прогресс делает нас не менее, а более уязвимыми.
Кроме того, Америке следует лучше подготовиться к негативным явлениям, еще до того, как они произойдут. При сегодняшних низких процентных ставках фискальная политика должна играть большую роль в борьбе с будущими кризисными явлениями; денежно-кредитная политика не должна нести все бремя стабилизации нашей экономики. К сожалению, хорошей экономике может помешать плохая политика. В процессе восстановления от кризиса моя администрация проводила гораздо более значительную фискальную экспансию, чем многие оценили — за период с 2009 по 2012 годы благодаря внесению более десятка законопроектов удалось обеспечить финансовую помощь на сумму 1,4 триллиона долларов. Но на то, чтобы «отвоевывать» у конгресса каждую дополнительную сумму, отстаивать каждый шаг, отвечающий здравому смыслу, уходила масса энергии. В некоторых случаях я не смог добиться дополнительного финансирования, за которым обращался, и конгресс заранее требовал жесткой экономии средств, выделяемых на развитие экономики, угрожая историческим дефолтом. Мои преемники не должны будут бороться за принятие неотложных мер в случае необходимости. Напротив, помощь семьям, больше других пострадавшим от кризиса, и экономике — такая как страхование по безработице, должна увеличиваться автоматически.
Чтобы увеличить поддержку экономики в случае необходимости и выполнять наши долгосрочные обязательства перед нашими гражданами, важно поддерживать финансовую дисциплину в благоприятные времена. В решении долгосрочных финансовых проблем без ущерба для инвестиций в развития и без сокращения потенциала может помочь сдерживание роста субсидий, исходя из успешного применения Закона о доступном медицинском обслуживании в вопросах сокращения расходов на здравоохранение, и ограничение налоговых льгот для наиболее благополучных слоев населения.
И, наконец, для устойчивого экономического роста необходимо решить проблему глобального потепления. За последние пять лет идея компромисса между увеличением экономического роста и сокращением выбросов ушла в небытие. Америка сократила выбросы на предприятиях энергетического сектора на 6%, несмотря на то, что наша экономика выросла на 11%. Успех, достигнутый Америкой в этом вопросе, способствовал ускорению подписания в Париже исторического соглашения по климату, которое обеспечивает максимальные возможности сохранения планеты для будущих поколений.
Надежда на будущее
Политическая система США может вызывать раздражение. Я это знаю, поверьте мне. Но на протяжении более двух столетий она была источником экономического и социального прогресса. И прогресс, достигнутый за последние восемь лет, также должен дать миру определенную надежду. Несмотря на всевозможные различия и разногласия, вторую великую депрессию удалось предотвратить. Финансовая система стабилизировалась, и это не стоило налогоплательщикам ни цента, была спасена и автомобильная промышленность. Я принял пакет мер налогово-бюджетного стимулирования — более широких и оперативных, чем система реформ «Нового курса» президента Рузвельта, и курировал переработку правил финансовой системы за период с 1930-х годов, а также реформы здравоохранения и введение новых правил по сокращению выбросов на предприятиях автомобильной промышленности и электростанциях.
Результаты очевидны — более крепкая растущая экономика; 15 миллионов новых рабочих мест в частном секторе за период с начала 2010 года; рост заработной платы, сокращение бедности, и начало коренного поворота в вопросе неравенства; рост числа граждан, имеющих медицинскую страховку, на 20 миллионов человек на фоне минимальных за последние 50 лет темпов роста расходов на здравоохранение; уменьшение годового дефицита почти на три четверти; и сокращение выбросов углерода.
Для проведения всей оставшейся работы заложен новый фундамент. Нам предстоит создавать новое будущее. Это будущее должно обеспечить не только стабильный рост, но и рост, плодами которого пользовались бы все слои населения. Чтобы добиться этого, США должны и дальше стремиться к тому, чтобы, сотрудничая со всеми государствами, построить более сильные и более процветающие экономики для всех наших граждан на многие поколения вперед.
