В 60-ю годовщину смерти деспота были обнародованы документы, которые должны были однозначно подтвердить, что причиной его смерти были исключительно серьезные проблемы со здоровьем и разгульный образ жизни. После вскрытия, которое было произведено спустя несколько часов после смерти Сталина 5 марта 1953 года, появился 11-страничный документ, описывающий, от чего скончался советский «пациент номер один».
Отчет выглядит документом, вызывающим доверие. Складывается впечатление, что изложенные факты никоим образом не приукрашены, а важные для определения причин смерти сведения о стиле жизни диктатора не затушеваны. У 75-летнего Иосиф Джугашвили наблюдался запущенный цирроз печени и обширное атеросклеротическое поражение сосудов. Материалы вскрытия показывают, что непосредственной причиной смерти тирана был инсульт, вызванный употреблением алкоголя.
Попойки под бдительным присмотром диктатора
В тот день Сталин пил грузинское вино. В свободные минуты диктатор пил много и любил смешивать разные виды алкоголя: чаще всего вино и русскую водку. Закусывал он изысканными, но, чаще всего, жирными блюдами. Среди грузин ходил слух, что Сталин не унаследовал вкус от своего отца Виссариона Джугашвили. Барские причуды объясняли его схожестью с двумя людьми, с которыми у его матери якобы могла быть непродолжительная любовная связь. Первый — это Николай Михайлович Пржевальский — царский генерал польского происхождения, которого запомнили прежде всего как выдающегося путешественника, географа и первооткрывателя. Его прапрадед Корнило Анисимович Перевальский был казаком, который в награду за верную службу Речи Посполитой в период войн на Востоке получил от короля Стефана Батория дворянский титул. Глава рода принял католичество и сменил фамилию на Пржевальский. Так что его великого потомка сложно назвать русифицированным поляком. В его жилах текло больше русской, белорусской, литовской или украинской крови, чем польской. Внешнее сходство со Сталиным — это единственный элемент, связывающий две эти исторические фигуры. Вопреки легенде, которая кружит в основном среди российских элит, Пржевальский никогда не был ни на Кавказе, ни в Грузии и не мог познакомиться с матерью Сталина. Гораздо более правдоподобная версия, которая ходит среди грузин, гласит, что Сталин был сыном князя Эгнаташвили, у которого служила экономкой его мать. Еще ребенком Иосиф полюбил изысканные кушанья, которые присутствовали на его столе во взрослой жизни. Его любимым блюдом был грузинский гуляш из баранины, который в сочетании с алкоголем разрушал печень. Восстановиться этому органу не позволяли такие яства, как красная икра в красном вине, жирные рубленые котлеты, цыпленок табака, а также блюда китайской кухни, которую Коба полюбил еще во время своей ссылки в Сибирь. Ежедневной привычкой Сталина стало употребление алкоголя в небольших, но систематично поставляемых в организм дозах. В историю вошли мрачные ужины вождя, во время которых он внимательно следил за действиями приглашенных гостей. Известный российский знаток кулинарии Вильям Похлебкин писал: «В отличие от многих мужчин-кавказцев он не любил, не умел и активно не желал готовить и вообще входить во все дела, связанные с питанием и кухней». Но это, пожалуй, излишне утрированный образ привычек диктатора. Его ночные попойки, которые чаще всего проходили на даче в Кунцево, казались в серую советскую эпоху изысканными пиршествами.
Приемы у Сталина начинались около восьми вечера и заканчивались в три-четыре часа утра, когда элита советского народа была уже совсем пьяна и лежала в собственной рвоте под столом в столовой вождя. Он сам, однако, никогда не бывал настолько нетрезв, чтобы утратить контроль над собой и окружением. Видя, что собутыльники разомлели от алкоголя, Сталин нетвердым шагом отправлялся в спальню или ложился на кушетку в кабинете. Как позже вспоминал Никита Хрущев, цель ужинов состояла в том, чтобы напоить гостей и спровоцировать их на глупые или необдуманные высказывания. Сталин, объяснял он, просто спаивал людей, и чем больше человек пил, тем большее это доставляло ему удовольствие. Тосты произносили все по очереди. Неважно, какие у кого были проблемы со здоровьем, и мог ли он пить водку. Тот, кто не пил, выглядел подозрительным: алкоголь должен был вытянуть правду даже из самого бдительного человека.
Жирные мясные блюда, разные виды напитков и десятки пачек выкуренных папирос нанесли по здоровью Сталина более сильный удар, чем подразделения вермахта по советской России в 1941 году. Ценой, которую ему пришлось заплатить за такой образ жизни, стал инсульт, который, судя по всему, после последнего пышного приема, утром 1 марта 1953 года парализовал вождя. Официальные данные вскрытия не называют однозначной причиной смерти инсульт. Документы подчеркивают, что Сталин умер в результате гипоксии, однако не уточняют, идет ли речь о естественном процесс или убийстве.
Послевоенная паранойя
Период послевоенного психоза начался у Сталина 6 августа 1945 года, когда ему, первому человеку в СССР, сообщили о том, что на Хиросиму сброшена ядерная бомба. Тогда из его уст впервые прозвучали сочувственные слова о другом народе или государстве: «Война — варварская штука, но использование атомной бомбы — это сверхварварство! К тому же в этом не было необходимости. Япония и так уже обречена». Судьбу Хиросимы он воспринял как личное предупреждение. С тех пор политика американского соперника ассоциировалась у него исключительно с ядерным шантажом.
Внешняя угроза усилила навязчивые страхи Сталина перед предателями, которые планируют переворот в Советском Союзе. 7 августа 1945 года он приказал Берии собрать ученых, занимающихся ядерной физикой, и привезти их на совещание в Кунцево. Там он, пребывая в сильном возбуждении, подчеркнул, что приоритетом должно стать создание советской ядерной бомбы. Он угрожал ученым, а одновременно обещал им золотые горы. «Конечно, можно сделать так, чтобы несколько тысяч человек жили хорошо и даже лучше, чем хорошо, — сказал он и добавил, всматриваясь в лица академиков: Если ребенок не плачет, мать не знает, чего он хочет. Просите, чего хотите. Вы ни в чем не должны знать отказа». На самом деле с этого момента научные круги стали объектом болезненных подозрений Сталина. Меньше всего тиран доверял ученым-евреям, которых он считал нестабильным в идеологическом плане элементом. Советскую ядерную программу взял под свою опеку лично глава НКВД Лаврентий Берия, под руководством которого трудились 460 000 человек, из них – 10 000 техников.
Новости из Нагасаки и Хиросимы настолько расстроили Сталина, что 9 ноября Молотов и Маленков практически заставил его взять на несколько дней отпуск и уехать к Черному морю. Когда специальный поезд диктатора отправился в направлении Сочи, Сталин почувствовал резкую боль в грудной клетке. Спустя несколько дней в летней резиденции у него произошел обширный инфаркт. По Москве стали ходить слухи, что Берия, Микоян и Маленков взяли власть в свои руки и, возможно, скрывают смерть Сталина, пытаясь поделить ее между собой. Сталин приходил в себя долго. Он много спал, совершал короткие прогулки. Его бдительность проснулась только после прочтения статьи от 10 октября, напечатанной на первой полосе местной газеты, в которой цитировалось сообщение агентства ТАСС, что «товарищ Сталин выехал на отдых». Масла в огнь навязчивых мыслей подлил доклад Chicago Tribune с недвусмысленным названием «Слухи в иностранной прессе о состоянии здоровья товарища Сталина». Его автор предполагал, что Сталин утратил работоспособность, а власть перешла к советским маршалам. Окончательное решение прервать отдых вождь принял после того, как прочел американское интервью с Жуковым, в котором маршал приписал себе все заслуги в победе над Третьим рейхом, почти полностью обойдя вниманием роль Сталина.
Росло в Сталине и недоверие к Молотову, чьей популярности на международной арене он завидовал. В руки вождя попала копия письма, в котором Молотов писал своей жене: «Здесь среди буржуазной публики я нахожусь в центре внимания. На остальных министров практически внимания не обращают». «Я очень скучаю по тебе и нашей дочери. Порой не могу скрыть, что меня переполняет нетерпеливое желание по твоей близости и ласкам». Для Сталина эти слова могли означать практически стремление сбежать на Запад. Молотов давал понять, что в случае очередной чистки в Политбюро у него будет поддержка, чтобы получить убежище и вывезти семью. Предполагают, что в тот период Сталин намеренно предоставил ему больше свободы в принятии решений о внешней политике СССР. Молотов был реалистом и прагматиком, а это раньше или позже должно было привести к личному конфликту с вождем.
В какой-то момент Сталину удалось усыпить бдительность Молотова, завязавшего приятельские отношения с некоторыми западными политиками, и внезапно 8 ноября 1945 года на заседании политбюро он пошел в атаку. Используя обращение на «вы» к человеку, с которым он был на «ты», Сталин произнес резкую речь, обвинив Молотова в том, что он старается дистанцироваться от правительства и выставить себя либеральным человеком. Позже свидетели вспоминали, что Молотов побелел как мел, сгорбившись встал и, по кремлевскому ритуалу, глядя в пол, произнес самокритическую речь, начинавшуюся со слов «признаю, что я совершил серьезный промах». Молотов, который много лет подряд пользовался привилегией называть Сталина «Коба», в одну минуту перешел в разряд подозреваемого в измене изгоя и капиталистической марионетки. Для присутствовавших в зале людей из руководящей верхушки — это был ясный сигнал, что паранойя Сталина начинает приобретать новую и очень опасную форму.
Возможно, уже тогда среди членов Политбюро зародилась мысль убрать психопата, но с претворением этого плана в жизнь нужно было подождать несколько лет, чтобы все элементы возможного расследования указывали на естественные причины смерти.
Свидетели агонии
Концепцию заговора важнейших кремлевских политиков против генералиссимуса доказать никому не удалось. Однако существуют улики, которые указывают на то, что события 5 марта 1953 года имеют признаки политического покушения. В официальном свидетельстве о смерти Иосифа Виссарионовича Джугашвили сказано, что сердце «дорогого вождя» и «солнца прогрессивного человечества» перестало биться в 21.50. Однако предыдущие 48 часов жизни вождя покрыты завесой тайны. Официальная версия гласит, что ранее в тот же день Сталин выпил своего любимого грузинского вина, после чего внезапно сполз на пол и впал в кому. Планировалась ли тем вечером в Кунцево очередная попойка советской верхушки, мы не знаем. Известно, что в момент смерти Сталина там присутствовали несколько десятков человек, в том числе дочь Светлана, сын Василий, а также постоянные посетители ночных застолий во главе с Молотовым, Хрущевым и Берией. В доме и вокруг него находилась охрана дачи и сотрудники личной медицинской службы диктатора.
Единственным человеком, который плакал над умирающим тираном, была его дочь 27-летняя Светлана Аллилуева, которая в тот момент еще носила фамилию Сталина. Но и она гораздо позже написала: «27 лет я была свидетельницей морального разложения своего отца, день за днем вглядываясь, как он теряет все человеческие черты и превращается в мрачный памятник самому себе». Она никогда не простила, что отец сделал с ее матерью, поэтому после смерти диктатора взяла ее фамилию. «Я считаю, что кончина матери, которую он воспринял как предательство, лишила его остатков человеческого тепла», — обвиняла она его. Однако смерть Сталина не доставила ей радости и не принесла облегчения. Она осталась его заложницей.
Ее описание смерти Сталина выглядит реалистичным, здесь сложно подозревать элементы мистификации: «Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми (…) Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент — не знаю, так ли это на самом деле, но так казалось — он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью. (…) Тут он поднял левую руку и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. В следующий момент, душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела… (…) Лицо побледнело и приняло свой знакомый облик. Через несколько мгновений оно стало невозмутимым, спокойным и красивым. Все стояли вокруг окаменев, в молчании, несколько минут, не знаю сколько, — кажется, что долго».
Это описание указывает, что причиной смерти послужил инсульт, который называли тогда апоплексическим ударом, а одновременно показывает, что Сталину не оказали никакой профессиональной помощи. Его даже не отвезли в больницу. Он умирал в пропитанной табачным дымом комнате на даче в Кунцево. Люди, которые еще несколькими днями ранее были готовы по малейшему движению его пальца лишить себя жизни, в гробовой тишине пассивно смотрели на его агонию. Но действительно ли они ничего не делали?
Загадочная бутылка
В 2008 году российский писатель и историк Николай Добрюха получил доступ к секретным архивным протоколам ФСБ, касавшимся обстоятельств смерти Сталина. Свои выводы из чтения этих материалов он опубликовал в книге «Как убивали Сталина». Добрюха, как многие другие известные биографы Сталина (в частности, британский историк Саймон Себаг-Монтефиоре (Simon Sebag-Montefiore)), утверждает, что Лаврентий Берия взял бразды правления в государстве в свои руки уже 3 марта 1953 года, поскольку вождь находился в коме. Добрюха обнаружил документ, свидетельствующий о том, что 3 марта Берия готовил в печать преисполненную пафоса статью о смерти солнца человечества. В ночь на второе марта у И. В. Сталина, находившегося в своей квартире в Москве, произошло кровоизлияние в мозг на почве гипертонической болезни и атеросклероза, подчеркивает Добрюха. Это значит, что вся история с событиями в Кунцево могла быть мистификацией, а все свидетели были на самом деле сообщниками крупнейшего заговора в истории России.
Добрюха указывает также, что в протоколах допросов охраны Сталина по поводу обстоятельств его болезни, стоит дата 3 марта. Из их показаний следует, что диктатора обнаружили лежащим рядом со столом 1 марта. На столе стояла полупустая бутылка воды. Эта бесследно исчезнувшая позже бутылка стала основным объектом подозрений тех, кто ищет в смерти Сталина следы преступления. Добрюха подчеркивает, что в комнате были еще две другие бутылки, но исчезла именно эта, хотя, по приказу Григория Майрановского, начальника токсикологической лаборатории НКВД, ее должны были доставить на Лубянку. Любопытно, что требовавшего проведения анализа содержимого бутылки Майрановского арестовали в тот же день по приказу Берии.
Существует также третья версия развития событий, которая объединяет официальную историю с выводами таких историков, как Добрюха. Возможно, находящегося при смерти Сталина отвезли на дачу и сфабриковали историю о грузинском вине и инсульте. Между тем арестованный Майрановский, осознав свою ошибку, слал Берии отчаянные письма: «Я обращаюсь к Вашему великодушию: простите совершенные мною преступные ошибки. У меня есть предложения, по использованию новых веществ». Однако Берия не мог оставить ни следа подозрений. Майрановского, который, кстати был лубянским садистом, подобно доктору Менгеле ставившим эксперименты на заключенных, через несколько дней расстреляли (на самом деле Майрановский был арестован в декабре 1951 года, осужден в феврале 1953, скончался в 1964 году, — прим. перев.).
И все же Берия
Неужели, описанные во всех учебниках истории события 5 марта 1953 года — это выдумка горстки людей, боявшихся старческой паранойи Сталина? Появляющиеся документы указывают, что произошедшее в Кунцево могло быть лишь эпилогом великолепно организованного заговора против самого могущественного человека в мире. Спустя много лет сын Лаврентия Берии рассказывал: «В 1952 году мой отец понимал, что терять ему нечего… Он не был ни трусом, ни бараном, послушно идущим на бойню. Я не исключаю, что он мог что-то замышлять. Для этого у него в органах всегда были свои люди. Кроме того у него была своя разведывательная служба, которая не зависела ни от какой существующей структуры». Эти воспоминания подтверждают факты, которые описывала Светлана Аллилуева.
Еще 22 декабря 1952 года Сталин пригласил в Кунцево неразлучную троицу участников ночных попоек: Берию, Хрущева и Маленкова. В какой-то момент он обратился к Хрущеву: «Вы думаете, я не знаю, что вы все докладываете Молтову и Микояну? Я этого терпеть не буду». Два давних приятеля Сталина, Вячеслав Молотов и Анастас Микоян, уже давно впали у диктатора в немилость. Однако теперь им вместе со всем политическим аппаратом грозило физическое уничтожение.
Вступлением к запланированной чистке стала начатая 13 января 1953 года и готовившаяся около пяти лет волна истерического антисемитизма, вызванная статьей Сталина в газете «Правда» об аресте медиков-евреев, которых он назвал «подлыми шпионами и убийцами под маской профессоров-врачей». Констатация, что органы безопасности утратили бдительность, означала приговор для Берии. Однако ему не хотелось разделить судьбу своих предшественников Ежова и Ягоды. Безумца можно было остановить лишь одним путем: устроив продуманное в самых малейших деталях покушение. Заговорщики воспользовались направленной на «врачей-убийц» истерией, которую спровоцировал диктатор. 2 марта личный врач Сталина вместо того, чтобы спасать ему жизнь, отправился в казематы Лубянки по обвинению в халатности при выполнении своих обязанностей.
Судя по всему, заговорщики тщательно распределили между собой роли. Берия должен был добавить в вино средство, препятствующее свертыванию крови, которое могло в течение нескольких дней вызвать инсульт, а Хрущев и остальные — свести медицинскую помощь к минимуму. Доказательством, подтверждающим этот тезис, могут служить слова Берии, которые он произнес на первом после похорон генералиссимуса заседании Политбюро. Он прервал траурную тишину и к всеобщему удивлению без обиняков заявил: «Этот подлец, этот мерзавец! Слава богу, мы от него освободились. Никакую войну он не выигрывал, мы выиграли войну. Мало того — войны можно было избежать».
