Споры о памятниках идут по всей стране: в Сургуте сначала ставят, а затем сносят бюст Сталина; в Петербурге открывают, а потом демонтируют табличку в память о русском генерале Густаве Маннергейме, который позднее стал президентом Финляндии. Затем социальные сети буквально взрывает установка памятника Ивану Грозному в Орле. А пока спорщики сотрясают воздух, в Москве на Боровицком холме напротив Кремля тихо, как огромный мухомор после дождя, вырастает памятник святому равноапостольному князю Владимиру.
Памятник Джорджу Оруэллу
В итоге самый актуальный российский анекдот звучит примерно так:
— В России установлен памятник писателю Джорджу Оруэллу.
— Где?
— Да практически везде!
И с этим трудно поспорить, ведь большинство спорных памятников имеют одно общее свойство: они прямо или косвенно ассоциируются с тиранией и полицейским государством, как каким бы разным оно ни казалось в разные эпохи.
Но поскольку недавнее прошлое — в виде того же Иосифа Джугашвили (Сталина) — еще слишком живо и спорно, то за образами для олицетворения своих целей российские власти готовы отправляться на несколько столетий назад. Пусть по всей стране стоят Владимиры Ленины, а на главной площади страны лежит его незахороненный труп — мы не будем сегодня спорить о его роли. В Кремле предпочитают вести дискуссию об Иване Грозном и Владимире Крестителя, все глубже погружая российское общество в Средневековье.
Иван Грозный в Грозном
Многие из скандальных мемориалов власти просто использовали, чтобы отвлечь общественное внимание от других, куда более спорных решений. Например, памятная доска Маннергейму прекрасно отвлекла внимание жителей Санкт-Петербурга от переименования одного из городских мостов в мост имени Кадырова.
А орловская история с памятником Ивану IV вообще превратилась в фарс: некие активисты предложили главе Чечни Рамзану Кадырову построить в городе Грозном часовенку в память о создателе русской опричнины.
Однако это — лишь детали, отражающие внутренний цинизм российского чиновничества, которое не волнуют предметные исторические дискуссии. Волнует чиновников лишь возможность выслужиться, выразить свою лояльность и нынешним правителям страны используя памятники деятелям прошлого.
Например, можно сказать, что Святой Владимир хранит московский Кремль для своего тезки. Именно так — как возведение языческого тотемного столба — можно трактовать установку напротив Кремля, на Боровицком холме памятника князю Владимиру.
Письма в прошлое
В итоге россияне одно за другим шлют свои письма в прошлое. Ведь именно там они ищут ответы на вопрос, как им жить сегодня. Заглядывать же в будущее сейчас для российского общества просто страшно. Оно, несмотря на многообещающие лозунги, не обещает быть безоблачным. Ведь основа российской внешней и внутренней политики — регрессивные процессы, а слово «прогресс» в скором будущем имеет все шансы стать таким же ругательным, как и «либерал».
В Советском Союзе в памятники любили закладывать «капсулы памяти» с посланиями будущим поколениям от пионеров и трудовых коллективов. Сегодняшняя Россия писем в будущее не шлет, предпочитая спорить о прошлом. Так что наши сограждане, которым, возможно через несколько десятилетий или столетий придется сносить современные памятники, не обнаружат в их бетонных постаментах никаких посланий от своих предков.
Ведь, в отличие от «верных ленинцев», у нынешних россиян нет образа желаемого или ожидаемого будущего. Кроме разве что кучки радикалов, которые надеются увидеть повторение опричнины или сталинского «большого террора». И самое грустное: образ желаемого будущего отсутствует не только у так называемых «рядовых граждан», но и у «мудрых» интеллектуалов. Общество превращает свою страну в кладбище, покрытое памятниками — не только потому, что хочет стабильности и не хочет двигаться вперед, но и потому, что вести его дальше сейчас практически некому.
