Público знакомит читателей с отрывком из книги «После холодной войны» (O Pós-Guerra Fria, издательство Tinta da China) исследователя IPRI и университетского профессора Карлуша Гашпара (Carlos Gaspar), предваряя презентацию, которая состоится в пятницу в Португальско-американском фонде развития.
Это обширный и подробный труд, рассказывающий об этапах перехода от биполярной к однополярной международной системе, при которой единственная сверхдержава продолжает располагать политическими, экономическими, военными и культурными инструментами, которые, несмотря на относительный упадок, все еще делают ее центром международного порядка. Холодная война завершилась мирно, распадом Советского Союза — редкий случай в истории международных отношений. Перед Соединенными Штатами, которые сумели возглавить этот процесс, сегодня встает новая задача: мирным путем интегрировать Китай в международный порядок. Удастся ли им это?
Исследование на более чем 400 страниц, которое читается легко благодаря изяществу и простоте изложения, помогает взглянуть на стоящие сегодня перед демократиями проблемы в свете масштабных событий, которыми отмечены последние десятилетия. Именно в то время, когда сами демократические государства изнутри подтачиваются популистскими движениями как по одну, так и по другую сторону Атлантики.
«Последовательные кризисы, которыми отмечено международное развитие событий начиная с 11 сентября и заканчивая аннексией Крыма, существенно меняют баланс сил в регионе и систему координат, в рамках которой ведущие державы определяют свои стратегии, не прибегая к кардинальным переменам в системной структуре распределения власти.
Кризисы проясняют прошлое и делают более неопределенным будущее. В этом смысле понятия, влияющее на политические расчеты, часто искажаются линейной проекцией доминирующих в данном контексте тенденций. Было бы неразумно недооценивать последствия финансового кризиса сентября 2008 года, который существенно ограничивает способность США поддерживать международную стабильность, но в то же время не стоит приходить к заключению о том, что этот поворот необратим. В 1974 году после вывода американских войск из Вьетнама Политбюро Коммунистической партии в Москве, основываясь на расхождениях между западными союзниками в отношении разрядки и на Уотергейтском кризисе, решило, что изменение в «балансе сил» вполне оправдывает «третий цикл» экспансии, который вылился в объединение Вьетнама, в попытку захватить власть в Португалии и в советскую и кубинскую интервенцию в Анголе. Однако марксистское предсказание «общего кризиса капитализма» не оправдалось, и советские руководители в конечном счете были вынуждены признать опасность своей собственной имперской «суперэкспансии»: их преемники в Москве или Пекине, возможно, совершают сейчас ту же ошибку. Точно так же память западных лидеров, парализованных европейским и международным кризисом, кажется, не распространяется дальше конца холодной войны и не указывает им на ошибку своих предшественников, которые видели в советской экспансии от Сайгона до Луанды и от Манагуа до Кабула подтверждение западного декаданса и установление российской гегемонии.
Уже в третий раз с момента окончания холодной войны Соединенные Штаты меняют свою стратегию: эта неустойчивая парадигма сама по себе оказывается фактором международной нестабильности. О новой стратегии отступления начинают объявлять после президентских выборов Джорджа Буша, однако события 11 сентября заставляют республиканскую администрацию следовать в противоположном направлении, по пути имперской экспансии до тех пор, пока стратегические, политические и экономические последствия этого поворота не вынуждают их вернуться к исходной линии уже при президенте Обаме и администрации демократов. Естественно, отступление Соединенных Штатов означает опасное обострение международных конфликтов как на Украине и в европейских и кавказских пределах «постсоветского пространства», так и на Ближнем Востоке, в Сирии, Ираке, Ливии и Йемене, где ввиду несостоятельности Запада превалирует логика войны. Точно так же ревизионистские державы желают утвердить собственные сферы влияния в регионе и испытать международные правила американской системы на прочность. Между тем стратегия отхода регулярно практикуется в американской внешней политике, где циклические отступления, следующие за внешним вмешательством начиная со времен Первой мировой до Второй мировой войны и окончания холодной войны, часто преподносятся как признаки американского упадка. Стратегия Никсона и Киссинджера — вывод войск из Вьетнама, двойная разрядка с Китаем и Советским Союзом, признание биполярного ядерного паритета, амбивалентная защита доктрины кондоминиума и многополярности — если и не остановила советский экспансионизм на периферии, то все же имела решающее значение для восстановления стратегического потенциала США. Когда Горбачев начинает трансформацию российского коммунистического режима, Соединенные Штаты готовы руководить однополярным переходом, знаменующим собой окончание холодной войны
С европейским кризисом все, кажется, намного сложнее. Непрекращающиеся разногласия, из-за которых Германия, Франция и Великобритания не могут наладить эффективное стратегическое сотрудничество, дают о себе знать во всех областях: Берлин голосует наряду с «развивающимися державами», не хочет участвовать в военных действиях на Ближнем Востоке или в Средиземноморье и стремится ограничить напряженность в отношениях с Россией или Турцией; Париж сохраняет эффективный потенциал военного вмешательства, пусть и во многом ограниченный после террористических актов в Париже и Ницце, однако не способен обратить вспять ни эскалацию нестабильности, ни тенденцию экономического спада, ни внутреннюю политическую поляризацию; Лондон, после референдума в пользу Брексит пребывающий под давлением шотландского сепаратизма и внутренних разногласий между европеистами и антиевропеистами, стремится разработать соглашения, которые позволили бы избежать разрыва с Европейским союзом и распада Великобритании, чьей международной репутации наносит вред поворот в сторону национализма.
Если Берлин продолжит свои метания, Брексит может быть началом конца европейской интеграции. Нерешительность немцев заставила польского министра иностранных дел признаться, что его больше пугает немецкое бездействие, чем сама власть Германии. Периферийные кризисы в Греции, Ирландии или Португалии и растущие расхождения между Северной и Южной Европой не могут быть преодолены без внутренних реформ Европейского союза, в то время как «гибридная война» на Украине, а также гражданская война в Сирии, кризис беженцев и террористическая эскалация «Исламского государства» (террористическая организация, запрещена в России) поднимают ключевые вопросы европейской безопасности. Однако условия совместной стратегической автономии Германии, Франции и Великобритании, похоже, на долгое время испорчены Брексит. Чтобы восстановить равновесие в сообществе, обеспечивающем безопасность Запада, может потребоваться новая конфигурация отношений между НАТО и Европейским союзом, скоординированная с Соединенными Штатами.
Признание статуса России и Китая как ревизионистских держав осуществляется не по взаимному согласию. Российские и китайские чиновники, как и все ревизионисты, сразу же представили себя в качестве доброжелательных реформаторов утратившего равновесие международного порядка, который не признает их законных интересов: таким образом, Москва и Пекин не являются ни державами статус-кво, ни ревизионистскими государствами. С другой стороны, Россия и Китай отличаются от Индии и Бразилии своими региональными стратегиями, которые выявляют стремление навязать всеми средствами, включая применение силы, собственные требования и склонить к признанию своего превосходства. И, наконец, две ревизионистские стратегии различны между собой: Россия Путина, которой движет постимперская обида, все время ищет поворотного момента, что делает ее ревизионистской державой, более склонной к риску, чем Китай Ши, которому свойственны терпение и уверенность в собственном «омоложении» и который заявляет о восстановлении своей исторической позиции в центре международной системы как о чем-то неизбежном.
Раймон Арон проводит существенное различие между декадансом — морально-цивилизационным кризисом — и спадом — изменением относительной позиции державы. Первый носит окончательный характер, второй является нормальным изменением в международной политике: путинская Россия не занимает ту же позицию в международном рейтинге, что Россия Ельцина, равно как и Германия Меркель в этом отношении отлична от Германии Коля. Это различие имеет решающее значение для оценки международной обстановки в контексте европейского и западного кризиса, где ценности свободы и плюралистической демократии должны оставаться неизменными, чтобы не позволить временному упадку сделаться постоянным.
(Отрывок из главы IV: Кризис международного порядка)
