Флоренция, заброшенное с 90-х годов здание старой сигаретной фабрики. Разрушающаяся фашистская архитектура: простые формы, кирпичи и бетон. Посреди этой архитектуры — группа подростков, выглядящих, как бездомные с петербургских вокзалов, торговцы валютой или советские гимнасты. Кажется, что машина времени перенесла их в современную Италию из спальных районов ельцинской России. Бритые головы, в глазах тоска и печаль. Они одеты в турецкие свитеры, куртки от спортивных костюмов, болтающиеся брюки «старшего брата». Стоят молча, ждут.
Во внутреннем дворе за воротами собираются сливки модного сообщества. Редакторы из GQ, Vogue, байеры крупнейших универмагов вроде лондонского Harrod или токийского United Arrows&Sons. Многие одеты в майки с написанным кириллицей словом «Спорт». Что происходит? Это крупнейшая выставка мужской моды Pitti Uomo, через мгновение начнется показ новой коллекции Гоши Рубчинского — модельера, который в последние годы произвел сенсацию. Показ на Pitti Uomo — это знак того, что его приняли в промышленный истеблишмент.
После окончания дефиле беспризорники переодеваются в свою обычную одежду, но вид их меняется мало. Рубчинский не приглашает профессиональных моделей, в его показах участвуют знакомые и фанаты, записывающиеся через Instagram. Они приехали из США, Швеции и даже Австралии. Они не спешат не следующий показ, а сидят во дворе фабрики, курят, катаются на скейтбордах. Совершеннолетних среди них нет, все приехали во Флоренцию с родителями, некоторые заодно устроили себе целые каникулы в кругу семьи. «Я думаю, мой сын чувствует себя сейчас так, как я когда-то после концерта Sex Pistols», — резюмирует отец одного из манекенщиков. В некоторых кругах Гоша Рубчинский действительно так же популярен, как некогда рок-группы.
Посттоталитарный скейтборд
Гоша Рубчинский родился в символичном 1984 году и вырос в Москве. Как все люди его поколения, он помнит коммунистическую бедность и наступивший после нее взрыв неоправдавшихся капиталистических надежд. Кадры MTV, фотографии в глянцевых журналах, изображения представителей западных субкультур, а одновременно — невозможность реализовать эти мечты из-за нехватки средств. Попытка создать собственный вариант этого притягательного мира стала опытом, который сформировал его личность. «Моей библией был журнал ОМ, российский ответ на британские The Face и i-D. Я рассматривал его и хотел стать частью этого мира, — рассказывает Рубчинский в интервью тематическому сайту ShowStudio. — Было два пути, чтобы попасть на его страницы: стать музыкальной звездой или заняться модой».
Его выбор пал на второй вариант. Рубчинский учится на парикмахера и начинает работать в этой роли на фотосессиях. Позднее он трудится как сценограф, ассистент, носильщик и превращается в «героя второго плана» модного московского сообщества. Он знает всех, все знают его. Параллельно с работой он фотографирует и снимает на видео скейтбордистов. Сам он скейтбордом, скорее, не увлекается, но наблюдает за молодежью, концентрируя внимание не на спортивных достижениях, а на юной энергии. Его фотографии — это в основном портреты: пробивающиеся усики, сигареты, разбитые колени, порванные брюки, а на фоне — тянущиеся до горизонта панельные дома.
Осенью 2009 года он устроил свой первый показ моды в спортзале клуба «Спартак». Это было, скорее, мероприятие для друзей, чем попытка начать серьезный бизнес. Спонсором мероприятия стал знакомый, владелец клуба «Солянка». Наряды на подиуме представляли собой в основном футболки Fruit of the Loom с надписями и простой вышивкой, еще — немного джинсов и болоньевые спортивные костюмы. Попытка создать униформу российского скейтера. На сцене и в зале — приятели, в основном любители скейтбординга, кроме них — несколько журналистов локальных изданий. Одежду Рубчинский раздает друзьям или продает по себестоимости. «О деньгах я не думал, мне хотелось сделать что-то классное».
Японский партнер из Парижа
Это «классное» привлекает внимание Анны Дюльгеровой, креативного директора российского Vogue и организатора фестиваля Cycles and Seasons — молодежного ответа закосневшей и глянцевой официальной московской неделе моды. Рубчинский показывает на этом мероприятии свои коллекции, но это все — искусство для искусства, а его интересы все больше смещаются в сторону чистой фотографии. В 2012 году на обеде в доме Дюльгеров он знакомится с Адрианом Йоффе (Adrian Joffe), супругом легендарного японского модельера Рей Кавакубо (Rei Kawakubo). Йоффе управляет созданной женой модной империей Comme des Garçons, которая не только производит одежду, но и владеет сетью экспериментальных бутиков Dover Street Market. «Я обожаю Россию, постсоветскую атмосферу, — рассказывал Йоффе в интервью Business of Fashion. — Я всегда ездил в Москву при первой возможности. Не для бизнеса, просто, чтобы там побыть. Когда я познакомился с Гошей, я понял корень моей любви к России. Это энергия, движение людей, которые обрели свободу и хотят делать прекрасные художественные вещи. Я понял, что Гоша — тот человек, которого я искал».
Потом Йоффе делает простое предложение: ты придумывай одежду, создавай свой мир, а мы займемся производством и рекламой, это мы умеем. Comme des Garçons становится владельцем новой марки и определяет ценовую политику: не слишком дорого (конечно, для стандартов высокой моды), потому что одежда должна быть доступной для подростков. Модельер получает указания, сколько каких вещей подготовить в рамках коллекции (три куртки, восемь свитеров, две футболки и так далее), а одновременно — нескольких помощников и полную свободу творчества. Рубчинский живет в Москве и делает то, что делал до сих пор: придумывает одежду, фотографирует знакомых (в том числе в одежде своего авторства), а профессионалы в Париже занимаются изготовлением из этого продукта и продажей.
Модели Рубчинского начинают появляться на парижской Неделе моды, первые показы проходят за рамками официальной программы: на них приходят друзья, парижские скейтеры и знакомые редакторы. Благодаря силе сарафанного радио и огласке летом 2015 года его показ становится уже практически важнейшим событием парижской программы.
Лица из Красноярска
Это, пожалуй, первый момент в истории Европы, когда люди с благополучного Запада стремятся выглядеть, как люди с «дикого» Востока. Рубчинскому с молодежной культурой спальных районов удалось сделать то, что рэп в 1980-е сделал с «плохими районами» Нью-Йорка, а панк-рок в 1970-е с охваченной кризисом Великобританией. Он вписал тоску и чувство безнадежности в красивую, хотя не всегда соответствующую правде историю. Быть афроамериканцем, выросшим среди насилия и наркотиков, плохо, но рэпером — хорошо. Водить фуры на юге США сложно, это тяжелый труд, но носить кепки с козырьком и даже слушать кантри модно. Рубчинский рассказывает похожую историю о Восточной Европе. Его слегка эротические фотографии потрепанных жизнью, но романтичных подростков создают заманчивый миф, который распространяется все шире.
Модельное агентство с говорящим названием Lumpen, которое работает, в частности, в Красноярске и Ростове-на-Дону, ищет на улицах лица в стиле Гоши и отправляет их на показы в Милан и Париж. Панельные дома превращаются в эстетически привлекательный фон для фотосессий в глянцевых журналах. Одежда и прически, которые кажутся на улицах восточноевропейских городов немного стыдными, означают в Лондоне и Париже нечто другое.
«В 90-е The Face и i-D продвигали нигилистский стиль из Лондона, в более интеллектуальных кругах заправляли выпускники антверпенской Академии изящных искусств Бернхард Вильгельм (Bernhard Wilhelm) и Мартин Маржела (Martin Margiela)… В последние годы “революционная” ниша в мире роскоши оставалась пустой, — говорит главный редактор итальянского журнала Hunter Фабрицио Феррини (Fabrizio Ferrini). — Мир Гоши просто идеален для того, чтобы ее заполнить: в нем есть гомосексуальный, молодежный, ностальгический подтекст, который открывает миру моды неисследованную восточноевропейскую территорию».
В Польше постсоветская мода пока еще не так заметна. Фанаты Рубчинского отличаются от одевающихся в секонд-хенде ребят из маленьких городков и спальных районов нюансами, которые заметны лишь посвященным. Одеваться в таком стиле, значит посылать сигнал.
В варшавском районе под названием «За железными воротами» я встретил 17-летнего Войтека. Со скейтбордом подмышкой, на фоне панельного дома он выглядел как воплощение созданного Рубчинским мифа. «Я знаю, что эта одежда сюда подходит, в каком-то смысле, она взялась отсюда. Но я черпаю вдохновение, скорее, в Париже, чем в тех скейтерских кругах». Даже Восток приходит к нам через Запад.
Шаурма на тротуаре
«Меня интересует не мода сама по себе, — говорит Рубчинский. — Меня привлекает молодежная энергия, а мода — это удобный инструмент, с помощью которого ее можно запечатлеть. Я готовлю коллекции, работаю фотографом, графиком, режиссером показов, выбираю лица моделей, музыку, место для показа. Одежда — это часть этого всего, по сути, валюта, которой я плачу за возможность быть креативным». А молодежь верит ему и выстраивается в очередь за его произведениями.
Рубчинский уважает моду, но постоянно ставит себя в положение гостя в этой среде. Перед показом во Флоренции в этом году он говорил в интервью, что приехал в Италию впервые в жизни и всегда мечтал посмотреть картины Караваджо. Для редакторов и байеров, собирающих мили на картах авиакомпаний и живущих в гостиницах, такое заявление выглядит экзотикой. Модельер, окруженный защитным полем Comme des Garçons, остается на скромной, человеческой стороне баррикады. Когда после флорентийского дефиле часть юных моделей не пускают на закрытую вечеринку в шикарном ресторане, модельер выходит к ним и вместо того, чтобы брататься с модным истеблишментом, садиться на тротуар, пьет купленное в ночном магазине пиво и ест шаурму. Социологизирование — это сфера Адриана Йоффе. Никто не чувствует себя оскорбленным, модному истеблишменту, который кормится новыми трендами, нравится такая бунтарская позиция.
