Когда Марина Абрамович пришла на похороны Сьюзен Зонтаг в 2004 году, ее поразила скромность церемонии. Она считала, что ее подруга заслужила большого собрания людей, где многие из тех, кто любили ее, могли бы собраться, чтобы отдать дань памяти ее необычайной и насыщенной жизни.
После этого она решила не оставлять собственное погребение на волю случая (или кого-то еще) и обговорила с адвокатом все детали своего «последнего произведения».
Помимо дресс-кода (никто не должен быть в черном) и музыки (Энони исполнит «My Way») Марина Абрамович указала адвокату, что хочет, чтобы у нее было три могилы в трех самых дорогих для нее городах: Белграде, Амстердаме и Нью-Йорке. Та, где она на самом деле упокоится, будет держаться в тайне.
После прочтения недавно вышедшей биографии артистки «Идти сквозь стены» (Walk Through Walls) совершенно не кажется удивительным, что она хочет организовать собственные похороны с таким же вниманием к деталям, которое было свойственно всем художественным перформансам в ее жизни. С самых ранних лет ее жизненный путь — это долгий экстремальный спектакль.
Длящаяся вот уже почти 60 лет карьера принесла Марине Абрамович совершенно особую славу. Зрители готовы ночевать в палатках у музеев, чтобы только попасть на ее самые знаменитые представления и увидеть ее совместные работы со знаменитостями вроде Jay Z и Lady Gaga, которыми она занимается в перерывах между музейными выставками. Каждый новый ее проект привлекает самое пристальное внимание СМИ, а самые знаменитые — хорошо известны и детально изучены.
«Идти сквозь стены» — это увлекательная биография со множеством интересных деталей (она на самом деле восемь часов сидела на месте, не отходя в туалет во время перформанса «В присутствии художника») и парой эзотерических штрихов (ясновидящие, телепатия, силы тибетских монахов). В книге описывается, как Марина Абрамович развивалась в роли мастера перформанса, и как она популяризировала эту форму художественного выражения, став «крестной матерью перформанса».
Марина Абрамович родилась в Югославии после Второй мировой войны в семье коммунистов и сторонников маршала Тито. Их уровень жизни был относительно высоким из-за положения в партийной иерархии. Однако ее детство не было простым: разрушительные отношения со строгой матерью и отстраненные — с любимым, но редко бывающим дома отцом.
Она нашла убежище в искусстве, единственном времяпрепровождении, в котором мать давала ей относительную свободу. Сценическое искусство она открыла для себя лишь в самом конце подростковых лет, однако мастерство бунтарской постановки было присуще ей с самого юного возраста. Так, маленькая Марина некоторое время попросту отказывалась ходить. Это решение она связывает с тем, что ее чуть ли не раздирали на части разные члены семьи. Уже подростком, она размазала по своей комнате и стенам коричневый гуталин, чтобы мать держалась от нее подальше. Состав напоминал с виду экскременты и обладал весьма неприятным запахом (о последствиях своего поступка она молчит).
Когда она только делала первые шаги как художница, искусство перформанса было еще совсем молодым движением, которое стремилось привлечь внимание художественных кругов. Марина Абрамович сыграла огромную роль в его распространении, расширив при этом границы искусства и собственных возможностей. Пользуясь собственным телом как инструментом, она испытывала в этой работе пределы боли, страха и человеческих отношений, чтобы достичь более высокого уровня сознания. Самая удивительная черта многих перформансов художницы в том, что она ставила на кон собственное здоровье и жизнь, чтобы достичь четко поставленной цели.
Она вовсе не стремится к смерти (более того, она не может принять самоубийства тех, «у кого есть творческий дар, потому что наш долг — делиться этим даром с другими»), однако возникающие у читателя сомнения вполне понятны, учитывая ее предрасположенность к тому, чтобы убиваться на работе.
На одном из предыдущих перформансов «Ритм 10» Марина Абрамович показала игру, в которую играют русские и югославские крестьяне во время попоек. Она села на пол перед зрителями и начала в быстром темпе бить ножом между пальцами. Происходящее записывалось на микрофон. Она издавала громкие стоны каждый раз, как промахивалась и резала пальцы. Так было с десятью ножами. Затем все началось заново с параллельным воспроизведением первой записи, тогда как второй магнитофон записывал новые всхлипы поверх старых. Перформанс закончился бурной овацией и принес понимание того, чего она могла добиться этой новой формой художественного самовыражения. «Я пережила абсолютную свободу, ощутило, что мое тело безгранично, что боль не имеет значения, и это опьянило меня… Я знала, что должна вновь ощутить это чувство, снова и снова», — пишет она. Так она и поступила.
Во время следующих перформансов она выцарапала у себя на животе звезду и легла на лед, сидела ровно четыре минуты и 20 секунд перед любовником Улаем, который целился стрелой прямо ей в сердце, бежала на полной скорости прямо навстречу ему, чтобы их обнаженные тела столкнулись, снова и снова. Провела 12 дней без пищи на глазах посетителей картинной галереи. Чистила огромную гору окровавленных коровьих костей в Венеции. Наконец, поставила спектакль о собственной смерти. Все эти перформансы отражают ту или иную часть жизненного опыта или личной истории Марины Абрамович и ее попытки расширить пределы выносливости и понимания самой себя.
По окончанию представлений она отправлялась в столь же экстремальные места, чтобы оправиться от пережитого: в изолированный от мира монастырь в Гималаях, отдаленные уголки Индии, к бразильским шаманам.
Для излечения сердечных болей и восстановления от особенно тяжелой работы она отправлялась на поиски опыта, который бы расширил ее духовные границы с помощью суровых или странных очистительных ритуалов. Ближе к концу биографии Марина Абрамович говорит, что видит себя в форме трех человек: Марины-воительницы, духовной Марины и Марины-дурехи, «бедной маленькой Марины, которая считает чушью все то, чем занимается… Когда ей грустно, она смотрит плохие фильмы, съедает целую коробку шоколадок и засовывает голову под подушку, твердя, что никаких проблем не существует».
В конечном итоге, короткая соломинка достается именно ей.
Марина Абрамович, без сомнения, воительница и духовный человек. В перформансах она всегда сбрасывала все покровы (причем иногда в буквальном смысле), а в книге не упускает ни малейших деталей своей жизни. Оставшаяся горечь от воспоминаний о матери ощущается на всех страницах. Как и печаль в конце отношений с любимыми Улаем и молодым итальянцем Паоло (оба они ей изменяли). Она не скрывает от читателей пикантных подробностей сексуальных успехов или, наоборот, неудач своих любовников, однако создается ощущение, что она оберегает самую хрупкую часть своей личности. «Марину-дуреху, которая «проходила через ад перед каждым перфомансом» и позволяет иначе взглянуть на великую художницу. Ее зачастую задвигают в сторону страстные рассуждения амбициозной Марины или страдания Марины с разбитым сердцем. Как и в своем искусстве, Марина Абрамович устанавливает правила откровений, контролирует представление и дает читателю лишь то, чего хочет сама и ничего больше.
В 2010 году во время перформанса «В присутствии художника» в рамках ретроспективы Музея современного искусства Марина Абрамович сидела на стуле три месяца по восемь часов в день, не спуская взгляда с потока посетителей. Этот перформанс стал одним из самых знаменитых и важных для нее и позволил продемонстрировать широкой аудитории его «преображающую силу, которой нет у других форм искусства». Как она пишет, «этот перформанс вышел за границы перформанса. Это была сама жизнь… Я стала все больше убеждаться в том, что искусство должно быть отражением жизни, принадлежать всем. Я как никогда ощутила, что у всего, что я сделала, есть цель». Биография буквально переполнена этим прекрасным беспорядком, чудесной и сложной смесью искусства и жизни.
