Что осталось за рамками Нюрнбергского процесса? Можно ли было не отдавать Латвию Сталину? Не находимся ли мы сейчас в преддверии повторения Второй мировой войны? Правду и мифы истории в связи с трагедиями Латвии и Восточной Европы в 20-м веке разъясняет историк Инесис Фелдманис.
Latvijas Vēstnesis: Исполнившееся в октябре 70-летие окончания главной части Нюрнбергского процесса не привлекло особого внимания. Как нам — несомненно пострадавшей от войны стороне — смотреть на итоги этого процесса?
Инесис Фелдманис: Нюрнбергский процесс — это, без сомнений, пародия на справедливый суд. Это был типичный суд победителей с определенными задачами и целями. Его смысл, возможно, заключался единственно в том, чтобы создать прецедент, первый образец такого вида судопроизводства, чтобы заставить потенциальных агрессоров подумать, не затронет ли их такой суд.
Превращение Нюрнберга в фарс, прежде всего, подтверждает факт, что в нем как обвинитель участвовал СССР, и была договоренность рассматривать преступления только одной стороны — нацистской Германии, хотя преступления другой стороны были такими же, если не большими, в особенности это касается СССР в 1939-1940 годы.
— Критика Нюрнбергского процесса в основном связана с тем, что за его рамками остались деяния СССР, но забывается, что то же самое можно отнести к западным союзникам — США и Великобритании.
— Разумеется, западные страны, как и СССР, старались добиться, чтобы не рассматривались совершенные их властью дела. Здесь в первую очередь необходимо упомянуть так называемую бомбовую войну, которую во второй половине войны против немецких городов применили вначале британцы, затем — США. Это был новый вид уничтожения мирных жителей и террора над ними, который предусматривал сплошную бомбардировку определенного района. Что это означает? На какой-то немецкий город совершали налет от 500 до 1000 самолетов и почти сравнивали его с землей, не заботясь о том, чтобы не уничтожались жилые районы и другие гражданские объекты, никак не связанные с военной машиной нацистов. Не зря британский премьер Уинстон Черчилль, который утвердил такую концепцию бомбардировок, сказал: «Если мы проиграем войну, я буду сидеть на скамье подсудимых как военный преступник №1». Он хорошо понимал преступный характер таких действий.
Самое ужасное, если говорить о Нюрнберге как политическом процессе, — это то, что о неподсудности своих военных преступлений союзники договорились заранее. В нашем распоряжении оказался очень важный источник — документы комиссии заместителя министра иностранных дел СССР Андрея Вышинского. Главной задачей этой комиссии было выявление тех деяний, которые ни в коем случае не должны были оказаться на рассмотрении Нюрнбергского трибунала, в том числе оккупация стран Балтии и пакт Молотова-Риббентропа, всего девять деяний.
Известно, что такие списки (правда, нет сведений, о каких деяниях) составили и остальные участвовавшие в Нюрнбергском процессе государства-победители. Такая политика привела к тому, что СССР на Нюрнбергском трибунале мог отклонить обсуждение любого вопроса. Например, о том, что 23 августа 1939 года был подписан пакт Молотова-Риббентропа, позволивший начать Вторую мировую войну. Хотя копия этого протокола (оригинала тогда ни у кого не имелось) была представлена обвинителям трибунала, они заключили, что это только копия, которая не может служить обоснованием для обвинения в международном суде. На основании такого заключения Нюрнбергского суда СССР 50 лет пытался отрицать существование этого протокола. С такой же целью — избежать ответственности, взвалив вину на немцев — советская сторона старалась добиться, чтобы международный суд признал побоище в Катыни совершенным нацистами преступлением. Правда, это не удалось, потому что появились документы, ясно подтверждавшие причастность СССР к массовому убийству польских офицеров, о чем, естественно, знали западные союзники, но это дело на Нюрнбергском суде не было продолжено.
— США и Россия, действия которых можно трактовать как преступления Второй мировой войны, возражали против Международного уголовного суда в Гааге, в компетенции которого рассмотрение дел, связанных с преступлениями против человечности, военными преступлениями и геноцидом, совершенными странами-участниками суда и их гражданами. Россия недавно отказалась стать участницей этого суда. Будет ли иметь значение, к примеру, инициирование странами Балтии повторного рассмотрения военных преступлений Второй мировой войны?
— Вы имеете в виду Нюрнгберг-2? Похоже, это было и по-прежнему остается невозможным. Но такая идея время от времени появляется, и некоторые организации и лица поддерживают ее в силе. В этой связи хотелось бы упомянуть один факт: в 1990 году, когда СССР был в процессе развала, было решено разработать новый сборник из десяти томов о Великой Отечественной войне, или в более широком смысле — о Второй мировой войне. Тогдашний министр обороны Дмитрий Язов создал для этой задачи специальную комиссию. Когда Язова ознакомили с первым томом, его вывод был очень простой: факты, которые там фигурируют, — основание для обвинения против советской элиты и Коммунистической партии на процессе Нюрнберг-2. На этом проект был остановлен, а архивы — в большей мере закрыты.
Русский историк и публицист Виктор Астафьев сказал: «Русские перенесли Вторую мировую войну, но они никогда не перенесут правду об этой войне». По этой причине российские историки, угождая курсу Кремля, в основном преподносят мифы о войне. Московский историк Борис Соколов написал книгу, в которой перечислил 76 мифов, созданных советской военной пропагандой и поддерживаемых до сих пор.
— В какой степени можно считать мифом часто упоминаемое утверждение, которое особо любят акцентировать западные дипломаты, о том, что Запад всегда поддерживал независимость государств Балтии? Еще в 1920 году после Булдурской конференции, на которой провалилась попытка создать Балтийскую Антанту, министр иностранных дел Латвии Зигфрид Анна Мейеровиц пророчески прогнозировал: «Если нам будет дано 20 лет независимости, считайте, что мы долго жили». Очевидно, у него уже тогда было основание для скепсиса о западных странах как гарантах международного порядка, при котором возможна независимость Балтии.
— У этого вопроса много аспектов. Сразу после Первой мировой войны интерес Великобритании к образованию государств Балтии был достаточно искренним, потому что она хотела подорвать здесь позиции Германии. Британское правительство признало Латвию де-факто уже 11 ноября 1918 года — до того, как было создано правительство Карлиса Улманиса. Признание де-юре было не таким скорым, потому что благоприятного для Латвии министра иностранных дел Артура Балфура сменил противник независимости нашего государства Джордж Керзон. Но британцы были единственными, кто поддерживал временное правительство Улманиса во время неразберихи в 1919 году.
Америка очень долго не верила, что сраны Балтии могут быть независимыми. Европейские государства нашу независимость де-юре признали 26 января 1921 года, а США — только 29 июля 1922 года. Это неверие ощущалось в течение всего межвоенного периода, и Соединенные Штаты в то время не играли в Балтии большой роли. В 20-е годы у Латвии даже не было посла в США. Феликс Циеленс, который был министром иностранных дел во второй половине 20-х годов, считал, что Латвии с США не нужно особо сотрудничать, позже он это признал очень большой внешнеполитической ошибкой.
— Каковы были возможности не допустить оставление стран Балтии и Восточной Европы в руках СССР в конце Второй мировой войны?
— Это была военная и политическая реальность того времени. Западные страны ничего не могли сделать, если не хотели начинать войну со своим союзником того времени — СССР. Как известно, советские войска никогда добровольно не оставляют территории, которые они оккупировали.
— У Черчилля еще до того, как страны Балтии повторно оказались под властью СССР, был план открыть второй фронт на юге Европы и направиться на северо-восток, чтобы не позволить Сталину оккупировать Восточную Европу.
— Рузвельт первоначально очень прислушивался к такому предложению Черчилля. Об этом очень много говорилось еще на Тегеранской конференции. Однако Сталин возражал, и поэтому Рузвельт отверг предложение британского премьера. Черчилль в своих мемуарах писал: что был очень зол из-за этого, признавая в то же время: «Но что я мог сделать?». Великобритания на тот момент не была влиятельным игроком.
— Осенью 1944 года, посетив Москву, Черчилль в беседе с Иосифом Сталиным вручил ему листок бумаги, на котором было написано соотношение сфер влияния на Балканах в процентном отношении. Сталин в знак согласия поставил на этом листке галочку. Что заставило британского премьера пойти на такой шаг, который фактически дал Сталину понять, что взгляды западных союзников о мировом порядке не отличаются от его мнения о разделе Европы на сферы влияния, а разговоры о самоопределении народов это только разговоры?
— Это было осознание политических реалий. Зная, что Сталин не отступит от того, что получил, британцы считали важным сохранить свое влияние хотя бы в Греции. Фактически Черчилль пытался спасти то, что еще можно было спасти.
Раздел Европы на сферы влияния на Ялтинской конференции в феврале 1945 года бел неизбежной политической реальностью того времени. Следует отметить: Рузвельт на тот момент был живым покойником с печатью смерти на лице, и уже в апреле умер. Во-вторых, он хотел любой ценой добиться, чтобы СССР вступил в борьбу против Японии. В третьих, Рузвельту, который понимал, что Европе и миру необходима новая международная организация взамен Лиги Наций, было необходимо согласие Сталина на создание ООН.
— Рузвельт в разговоре со Сталиным в Тегеране о будущем стран Балтии сказал, что он считает, что общественное мнение США пожелает видеть какое-то волеизъявление балтийцев, и что он лично убежден, что балтийцы проголосуют за присоединение к СССР. Позже некоторые историки по поводу этой дискуссии с иронией констатировали: президент Рузвельт инкорпорацию признал, а США — нет. Как пояснить это высказывание?
— Думаю, что Рузвельт хорошо понимал, что жители стран Балтии проголосуют против присоединения к СССР, и, возможно, надеялся на это. Он, очевидно, хотел добиться политического соглашения, чтобы в оккупированной Москвой Балтии вообще было организовано такое голосование. Однако Сталин понимал, что это голосование может быть неблагоприятным для него, и оно не было проведено.
— До сих пор не преданы гласности секретные документы архивов западных стран, относящиеся ко Второй мировой войне. Какова вероятность, что эти материалы могут содержать важную информацию о политических сделках Запада и СССР в, в том числе и неизвестные факты об отдаче Сталину стран Балтии и Восточной Европы?
— Неизвестны многие документы, относящиеся ко Второй мировой войне. Например, о секретном полете заместителя Гитлера Рудольфа Гесса в Шотландию в мае 1941 года. Он удивил весь мир тогда и не дает покоя историкам сегодня. О редких исторических событиях высказано так много догадок, но дано так мало неопровержимых и убедительных ответов. Не хочу утверждать, что нам точно и наверняка известно, почему Гесс летал в Великобританию, и чего он на самом деле хотел добиться. До сих пор историки спорят, летал ли он на свой страх и риск или же с согласия и даже по приказу Гитлера. Только в 2018 году историкам будут доступны все документы по «делу Гесса». Дадут ли они возможность расставить все недостающие точки над «i»? Поживем — увидим.
Некоторые русские авторы, например, Николай Стариков, сейчас пытаются акцентировать, что виновницей Второй мировой войны была Великобритания. А именно: если бы она в марте 1939 года своим обещанием гарантии безопасности не воодушевила Польшу отклонить предложение Германии о сотрудничестве, которое той требовалось для обеспечения защиты восточного фланга при проведении военных операций на западе, Гитлер не вторгся бы в Польшу 1 сентября 1939 года, и вообще войны в Европе в 1939 году не было бы. В свою очередь, за Великобританией стояли США, а за США — мировая финансовая олигархия, которой не нравилась экономическая модель германского национального государства, потому что в ней не было места капиталу ростовщиков.
— На этой конференции могли быть приняты секретные документы, но это была мирная конференция, и ее решения носили временный характер. В случае Калининграда 50 лет прошли, но ничего не изменилось. Но я не исключаю, что какие-то договоренности могли быть достигнуты позже. К примеру, в сентябре 1990 года при заключении соглашения США, Великобритания, Франции и России о воссоединении Германии.
— До сих пор популярно предположение, что развал СССР это созданный в Москве и реализованный под ее управлением проект, который включал в себя также создание Народного фронта Латвии. Из этого следует вывод, что независимость балтийцам подарена, и не они ее завоевали. О чем свидетельствуют доступные историкам факты?
— Народный фронт, несомненно, был создан с одобрения ЦК компартии. Но наряду с ним появились другие движения за независимость, которые вынуждали Народный фронт выдвигать все более радикальные цели вплоть до полного восстановления независимости Латвии. Была ли и эта радикализация задумана компартией? Думаю, что нет. Был ли полный демонтаж СССР задуман в Москве? Думаю, что тоже нет. Процесс в конце концов вышел из-под контроля номенклатуры.
— Сейчас звучат опасения, что ситуация в Европе — рост спроса на авторитарную, национальную политику, разногласия между странами ЕС по вопросу отношений с Россией — все больше напоминает 20-е — 30-е годы, когда континент погрузился в авторитаризм и допустил слишком снисходительное отношение к вооружению и внешнеполитической деятельности нацистской Германии. Насколько обоснованно проводить такие параллели?
— Совершено ясно, что создалось очень опасное положение. Но, в отличие от ситуации перед Второй мировой войной, сейчас почти вся Европа демократическая. Существует такая организация, как ЕС, которая в большей мере определяет общую политику европейских государств. Надеюсь, что Европа справится с новыми вызовами, и третьей мировой войны не будет. Политика Москвы не прогнозируема, но думаю, что российское общество само устанет от проповедуемой со стороны государства агрессии.
— В какой мере нынешнее восхищение Путиным в России можно сравнить с восхищением немцев Гитлером в 30-е годы?
— Путин создает восхищение собой, используя главным образом воинственную позицию русских и их национализм. Кажется, сложно в наши дни найти народ, который настроен более националистично и не самокритично.
Восхищение Гитлером в Германии, в особенности в так называемые лучшие годы нацизма с 1934 по 1038 годы, все же было большим и более искренним, потому что он не только разыграл национальную карту, но и делал большой акцент на благосостоянии народа, ликвидировал безработицу, укрепил армию, концентрировался на решении близких народу вопросов. Немцы Гитлера обожали и любили. Его не боялись.
— Аналитик The Economist Эдвард Лукас еще до избрания Дональда Трампа президентом США сказал, что самое большое зло сделано, создан прецедент, когда такой неподходящий человек оказался столь близко к этой должности. И о Гитлере говорили то же самое. Насколько корректны, на ваш взгляд, такие параллели?
— Сложно сравнивать. Трамп должен будет руководствоваться теми демократическими законами, которые в силе в США. Хотя и в Веймарской республике на момент прихода Гитлера к власти был демократический строй. Но здесь важно подчеркнуть один момент. Гитлера его оппоненты зачастую недооценивали, и именно это обстоятельство оказалось для него очень выгодным.
Немецкий историк Иоахим Фест, написавший одну из лучших биографий Гитлера, считает: если бы Гитлер погиб во время покушения на него 8 ноября 1938 года, то остался бы в сознании немецкого народа как самый успешный политик и государственный деятель за всю историю.
— Однако Гитлер после прихода к власти быстро демонтировал демократию в Германии. Был ли виной этому слабый парламент?
— 48-я статья Веймарской Конституции разделяла власть на две части: при нормальных условиях правит правительство при поддержке большинства парламента, а в кризисной ситуации, которая была в стране с 1930 года, — правит созданное президентом правительство. В 1932 году Рейхстаг провел только 13 заседаний и принял 5 законов. С победой нацистской партии в июле и ноябре 1932 года президент Пауль фон Хинденбург после долгий раздумий был вынужден доверить им руководство правительством. США в наши дни такая ситуация не грозит.
