Так и хочется представить поединок за мировую шахматную корону Карлсен-Карякин как столкновение между Востоком и Западом.
Но, к счастью, времена изменились.
После вечера в среду любители шахмат получили, наконец, возможность, немного поспать. Исход матча за звание чемпионата мира по шахматам, державшего в напряжении фанатов в течение трех недель — некоторые поединки продолжались 7 часов или даже больше, — теперь решится в среду в Нью-Йорке. Более двух десятилетий назад советские гроссмейстеры Гарри Каспаров и Анатолий Карпов участвовали в поединке, который продолжался более пяти месяцев, но и после этого он не был завершен, и тогда представители управляющей шахматами всемирной организации пришли к выводу о том, что здоровье игроков может оказаться в опасности, если матч будет продолжен. Сегодня шахматы маршируют в более быстром темпе. Нынешний матч за титул чемпиона мира между норвежским чемпионом Магнусом Карлсеном и его российским соперником Сергеем Карякиным не превратится в такого рода эпическое сражение.
Теперь все решит серия тай-брейков — быстрых игр, блитц-партий с укороченным контролем времени и даже так называемый Армагеддон, когда шахматисту, находящемуся в невыгодном положении, играющему черными фигурами и располагающему меньшим количеством времени, будет достаточно добиться ничьей для того, чтобы завоевать титул чемпиона. Это шахматный эквивалент пенальти в футболе, и подобный вариант привел бы в ужас такого пуриста и бывшего чемпиона мира как Михаил Ботвинник. Он был основателем советской шахматной системы, а когда его спросили, играл ли он когда-нибудь блиц, он сказал, что играл один раз — в поезде.
В среду Карлсен будет отмечать свой день рождения. Ему исполняется 26 лет, и он считается главным фаворитом на победу — в 2014 году он выиграл как чемпионат мира по быстрым шахматам, так и чемпионат мира по блицу. Победа Карлсена устроила бы поклонников шахмат, спонсоров и федерации на Западе — у него приятные манеры, привлекательная внешность (по крайней мере, в сравнении с обычными шахматистами), и он поддерживает имидж шахмат как жесткого вида спорта, а не как приятного времяпрепровождения для пожилых джентльменов в продуваемых сквозняками церковных помещениях. «Умный — это новый вариант сексуальной привлекательности» — так любит говорить Карлсен, и вновь можно утверждать, что с этим вряд ли согласился бы Ботвинник.
Так и хочется представить Карякина в качестве злодея в этой пьесе. Он украинец, ставший российским гражданином в 2009 году, и его представляют «даже больше Путиным, чем сам Путин» — он поддержал аннексию Россией Крыма в 2014 году, несмотря на то, что вырос там и был гражданином Украины. Поединок между Карлсеном и Карякиным напоминает времена идеологического соперничества. Для шахматной прессы заманчиво представить происходящий в Нью-Йорке поединок как столкновение между Востоком и Западом в соответствии с великой традицией матча 1972 года между Борисом Спасским и Бобби Фишером в Рейкьявике. Однако большая часть этого искушения результата не принесла — во время глобальных сдвигов, ледяная определенность времен холодной войны просто не может быть воссоздана.
Вместе с тем, мы должны отдать должное Карякину, которому также 26 лет и который в абсурдном возрасте — в 12 лет — стал самым молодым в истории гроссмейстером. Было бы неправильно представлять его как украинского перебежчика. Он этнический русский, и он выбрал сторону Москвы как по патриотическим, так и по прагматическим соображениям — в России он мог получить более опытных тренеров и привлечь больше спонсоров. Мы можем поставить под сомнение мудрость его близкой идентификации с Владимиром Путиным, однако мы должны судить его по тому, как он играет в шахматы. В этом матче он показал себя грозным соперником, а после каждый игры он был настроен благодушно и постоянно улыбался. Это Карлсен, раздраженный своей собственной игрой, убежал с пресс-конференции после своего шокирующего поражения в восьмой партии, в которой он играл белыми фигурами.
Карлсен, вероятно, сохранит свой титул, однако и Карякин не стал бы недостойным 17-м чемпионом мира. В конечном итоге, политика — это всего лишь политика, а шахматы — это шахматы.
