Погода, конечно погода. Что мог подумать министр иностранных дел Италии граф Галеаццо Чиано, когда Гитлер в разговоре с ним объяснил провал немецкого наступления на Москву «атмосферными условиями»?
В начале октября 1941 года началась крупная немецкая операция — около двух миллионов солдат Группы армий «Центр» были сосредоточены для проведения масштабного наступления на Москву. Гитлер направил в их адрес свой особый приказ дня: «Сегодня начинается последняя и решающая битва этого года».
Примерно через два месяца вот что сказал Гитлер своему гостю из Рима: «Если бы в течение шести недель стояла хорошая погода, Германия уничтожила бы Россию». Якобы после этого Чиано спонтанно спросил: А насколько велика была вероятность того, чтобы в октябре и ноябре в течение шести недель в Восточной Европе будет стоять сухая и не очень холодная погода?
Еще в 1972 году офицер бундесвера Клаус Райнхардт (Klaus Reinhardt) дал точное определение объяснению Гитлера в своей докторской диссертации «Решительный поворот под Москвой» (Wende vor Moskau): «Он возложил вину за провал операций, в первую очередь операции „Тайфун“, с которой связывал столь большие надежды, на внеземные силы». А именно — на климат. И ни слова о том, что причина была в другом — Гитлер игнорировал предупреждения кадровых военных, которые говорили о непредсказуемости погоды в России поздней осенью.
Своими высказываниями, по мнению Райнхарта, Гитлер заложил «основу для пропагандистской кампании, которая должна была доказать, что солдаты вермахта на востоке вынуждены были остановить свое наступление только из-за распутицы и «низких температур, которых за последние 150 лет не наблюдались и в России».
Но, в действительности, как отметил этот историк — впоследствии он стал четырехзвездным генералом и начальником Объединенного штабного центра НАТО в Европе — «силы вермахта на востоке были остановлены не первой волной заморозков, а в результате катастрофического состояния собственных частей, развала системы снабжения и, прежде всего, из-за продолжавшегося сопротивления русских войск».
Такой же точки зрения придерживался и граф Адольф Кильмансегг (Adolf Graf Kielmansegg), который сам участвовал в битве под Москвой в качестве офицера оперативного отдела 6-ой танковой дивизии. «По моему мнению, мы проиграли, на самом деле, по стратегическим и тактическим причинам», — отметил он в 1955 году. Не наступление холодов стало причиной «поражения под Москвой». А общий план войны Гитлера. Он мог бы быть реализовал лишь в том случае, если бы в пользу вермахта сложился бы целый ряд непредсказуемых факторов и случайных обстоятельств.
Однако Красная Армия не развалилась после огромных котлов в конце осени 1941 года, и, кроме того, не произошло восстание против существовавшей сталинской системы. Да и потери личного состава и техники не были такими незначительными, как во время операций против, прежде всего, Польши, Франции, а также боевых действий на Балканах. Тогда как на востоке немецкие фронтовые части, напротив, стали быстро терять боеспособность, чего с учетом опыта 1939-1940 годов никто не ожидал.
Эта военная кампания была однозначно организована как молниеносная война, как блицкриг, и она провалилась в пустоту на бесконечных просторах западнорусских лесостепей, отмеченных на всех картах Генерального штаба. Победы вермахта оказались не столь сокрушительными, и поэтому он стал уязвимым для советского ответного удара.
Становилось все более очевидным, что боевые действия на востоке приобретают затяжной характер. «Гитлер понимал, что Германия в случае затягивания войны будет слабеть, — отмечает Клаус Райнхардт, — тогда как Советский Союз при поддержке со стороны англосаксонских морских сил был в состоянии полностью использовать свои ресурсы, а также укрепить свое превосходство в области военной техники».
Если посмотреть на ситуацию непредвзятым взглядом военного стратега, то все это стало ясным не позднее начала последней недели ноября 1941 года. Именно в тот момент генерал-фельдмаршал Федор фон Бок сообщил о полном упадке сил своей Группы армий «Центр», но получил приказ от Гитлера — «собрать оставшиеся силы» и продолжить наступление на Москву.
В действительности, немецкие танки 30 ноября 1941 года захватили населенный пункт Лобня и находились примерно в 20 километрах к северу от границ Москвы. Через два дня одна немецкая разведывательная группа дошла до Химок и находилась всего в восьми километрах от городской границы.
Однако там солдаты вермахта натолкнулись на локальное наступление советских танков и не смогли удержать свои позиции. Так и закончилось немецкое наступление, а 5 декабря 1941 года уже началось советское контрнаступление.
За три дня до этого полковник Вальтер де Болье (Walter Chales de Beaulieu), начальник Генерального штабы 4-ой танковой группы записал в своем военном дневнике: «От 10-й танковой дивизии требуют слишком многого. Эта дивизия уже не способна вести наступление». Другие солдаты этой Танковой группы находились не в лучшем состоянии. «Люди столь обессилены и безучастны, что с ними уже ничего нельзя сделать».
