Спустя четверть века после распада Советского Союза Россия испытывает неутолимое желание получить признание в качестве равной США.
Президент Трамп встретится с президентом Путиным. Это самая долгожданная встреча в мировой политике. Сумеет ли Дональд Трамп ослабить новую холодную войну? Или «Влад» возьмет над ним верх, и он продаст ему Запад, не говоря уже об Украине и Сирии?
Встреча «Дональд — Влад» состоится в очень болезненный момент для Кремля. 25 лет назад, в рождественский день в 1991 году распался Советский Союз, а в 2017 году исполнится 100 лет Русской революции. Были ли те хмельные дни в конце холодной войны просто иллюзией нового мирового порядка? Был ли Михаил Горбачев исключением из правила? Или это Путин гребет против течения в эпоху после окончания холодной войны? Как мы очутились в сегодняшней неразберихе?
Некоторые из этих вопросов требуют внимательного изучения со стороны Трампа. Ему нужно разобраться не только с Путиным, но и с Россией.
***
Сегодня лозунг президента Джорджа Буша-старшего о новом мировом порядке кажется утопией, не говоря уже о броской фразе ученого Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории». Но нам нужно помнить о том, насколько удивительным был тот период в мировых делах. Международные лидеры мирно обсуждали и решали крупные вопросы холодной войны. Во-первых, это было сокращение ядерных арсеналов сверхдержав, соглашение о котором они подписали в 1987 году в Вашингтоне. Данное соглашение ослабило напряженность холодной войны и развеяло страхи по поводу возможности возникновения третьей мировой войны. Затем в 1989 году прокатились революции по Восточной Европе, относиться к которым следовало очень внимательно, так как на кону оказались границы государств. Особенно остро встал немецкий вопрос, потому что железный занавес расколол Германию на две части и на два противоборствующих государства. К моменту объединения Германии в октябре 1990 года карта Европы была кардинально перекроена.
Всему этому сопутствовал дух сотрудничества, очень сильно отличавшийся от других крупных сдвигов в европейской истории, например, в 1815, 1871, 1918 и 1945 годах, когда большие перемены наступали в результате больших войн. На фоне такого воодушевления люди вполне естественно заговорили о начале новой эпохи. Примером тому стало беспрецедентное рабочее партнерство между США и СССР во время первой войны в Персидском заливе зимой 1990-1991 годов, начатой с целью изгнания Саддама Хусейна из Кувейта. Буш и Горбачев договорились о том, что они разделяют «демократические» и «универсальные» ценности, коренящиеся в нормах международного права и в сотрудничестве в рамках ООН.
Конечно, новый порядок подразумевал существование Советского Союза. Несмотря на нараставшие в СССР экономические и политические проблемы, никто не ожидал, что во второй половине 1991 года эта страна войдет в состояние свободного падения. Сначала был августовский путч, в ходе которого группа выступавших против Горбачева бескомпромиссных коммунистов попыталась взять власть в свои руки. Этот провальный переворот нанес смертельный удар по авторитету Горбачева как советского лидера и возвысил Бориса Ельцина как демократического президента России, которая на тот момент финансировала весь СССР. Затем независимость провозгласили прибалтийские государства Эстония, Латвия и Литва, и что крайне важно — Украина, положившая начало полному развалу союза. Поэтому в рождественский день 1991 года Горбачев ушел в историю, а вместе с ним и вся советская эпоха. Казалось, это финал драмы, начавшейся в Петрограде в 1917 году. Грандиозный проект насильственной модернизации и строительства империи, осуществлявшийся ценой огромных человеческих жертв и экономических потерь, тихо развалился. Страны-сателлиты из Восточной Европы пошли своим путем, как и окраины Российской империи, начиная с Центральной Азии и Украины, и кончая Прибалтикой. Осталось государство-обрубок под названием Российская Федерация.
Несмотря на все разглагольствования о новом мировом порядке, для самой Европы никто так и не создал никакие новые структуры. Вместо этого на протяжении следующих 15 лет старые западные институты, оставшиеся со времен холодной войны (Североатлантический альянс и Европейский Союз), расширялись и поглощали Восточную Европу. К 2004 году в состав НАТО вошли Литва, Латвия и Эстония, и две эти организации вплотную подошли к границам России, остановившись менее чем в 160 километрах от Санкт-Петербурга.
Вначале продвижение Запада в восточном направлении не представляло особых проблем. Кремль не ощущал угрозы со стороны ЕС, потому что считал его политико-экономическим объединением. В 1990 году произошли изменения в НАТО, и она стала в большей степени политической организацией. Спустя четыре года Россия даже присоединилась к ее программе «Партнерство во имя мира». А в 1997 году, когда НАТО объявила о своем первом расширении, приняв в альянс Польшу, Венгрию и Чехию, Россию пригласили стать членом нового Совместного постоянного совета. В том же году Россия стала членом G8. Короче говоря, в 1990-е годы казалось, что атмосфера единодушия периода 1989-1991 годов сохранится.
Но Ельцин не сумел построить новую Россию на развалинах советского коммунизма. В период с 1989 по 1992 годы шел процесс распада командной экономики, инфляция достигла заоблачных пределов, а национальный доход сократился на одну треть. Это был ошеломляющий крах, не уступавший спаду в Америке и Германии начала 1930-х годов. В результате самой масштабной и самой стремительной приватизации в мире возникла когорта исключительно богатых олигархов. Преступность и коррупция расцвели пышным цветом, а миллионы россиян были обречены на нужду и крайнюю бедность. «Все было ужасно, была невероятная неразбериха, — признавался позднее ельцинский советник Егор Гайдар. — Это было похоже на полет в самолете, когда входишь в кабину и обнаруживаешь, что за штурвалом никого нет».
Между тем, бурный рост политических партий привел к хаосу. Ельцину удалось удержаться у власти благодаря все более диктаторским методам правления. В октябре 1993 года, после нескольких месяцев препирательств и междоусобицы в борьбе за власть между законодательной и исполнительной ветвями, Ельцин использовал танки для обстрела здания парламента в Москве и ввел новую конституцию, давшую ему сильные президентские полномочия. Благодаря этому и череде надуманных референдумов он оставался у власти вплоть до конца десятилетия. Наконец, в новогоднюю ночь в 1999 году больной и утомленный Ельцин организовал собственный уход. Объявив о передачи власти «новому поколению», которое может сделать «больше и лучше» в начале нового тысячелетия, он сказал, что передает бразды правления исполняющему обязанности президента.
В качестве преемника он выбрал ничем не примечательного на первый взгляд, невысокого человека по имени Владимир Владимирович Путин.
***
Кто такой Путин? Откуда он появился? Его сделали премьер-министром в августе 1999 года, и он стал шестым главой правительства при Ельцине. Но карьеру он делал незаметно, на стороне, и многие из его окружения часто недооценивали этого человека. На самом деле, он много лет прослужил сотрудником КГБ, куда попал в 1975 году в 23-летнем возрасте. Эта служба сформировала его как личность и определила его мировоззрение.
Что очень важно, горбачевская эпоха для Путина была почти как закрытая книга. Он никогда не испытывал восторга от политики реформ в СССР, от перестройки, гласности и демократизации, потому что с 1985 по 1990 годы работал оперативным сотрудником КГБ в Дрездене в Восточной Германии. Для него горбачевские реформы означали разрушение, распад империи и гибель страны. В 1990-е годы, когда Путин поднимался по карьерной лестнице в городской администрации своего родного Санкт-Петербурга, а затем был переведен в Москву, он стал свидетелем катастрофических последствий хаотичной приватизации, разрушения России как великой державы и краха национальной экономики.
Болезненные ощущения 90-х сделали Путина убежденным сторонником сильного государства. Свою точку зрения на эту проблему он изложил в статье «Россия на рубеже тысячелетий», которая была опубликована 29 декабря 1999 года на вебсайте советского правительства (так в тексте — прим. перев.). В ней Путин сделал резкое заявление о том, что большевистский эксперимент потерпел полный провал. «Коммунизм и власть Советов не сделала страну процветающей, — написал он. — Мы двигались по тупиковому маршруту движения, который проходил в стороне от столбовой дороги цивилизации».
Путин приветствовал последние «позитивные перемены» и особенно «процесс усвоения, принятия нашим народом наднациональных, общечеловеческих ценностей», таких, как «свобода слова, выезда за границу, другие основные политические права и свободы личности». Вместе с тем, он вывел на передний план традиционные ценности России, и особенно патриотизм — «чувство гордости своим Отечеством, его историей и свершениями» — и социальную солидарность, которая, по его словам, «всегда доминировала над индивидуализмом». Он полагал, что Россия не станет «вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции». Он представил «новую российскую идею», которая «родится как сплав, как органичное соединение универсальных, общечеловеческих ценностей с исконными российскими ценностями, выдержавшими испытание временем, в том числе, и бурным 20-м столетием».
В свой манифест Путин включил четкую концепцию о собственном месте в политике. Для себя он предусмотрел роль «государственного деятеля» в российском понимании этих слов. То есть, он — строитель и слуга государства, которое в России всегда было превыше общества и личности. На его взгляд, настоящий лидер стоит выше обычной электоральной политики, занимает более постоянное положение как блюститель государственных интересов. Он с восхищением говорил о самовластных реформаторах царской эпохи, таких, как премьер-министр Николая II Петр Столыпин. Но он не уделил никакого внимания Горбачеву и Ельцину, которых подмяла под себя демократия, и которые ослабили государство.
Прежде всего, он считал, что Россия должна вернуть себе принадлежащее ей по праву историческое место «великой державы». По мнению Путина, неурядицы 1990-х — это отклонение от правильного пути, и их необходимо преодолеть. Он взял на вооружение одну из самых знаменитых фраз Столыпина и любил говорить, что людям не нужны «большие потрясения». Им нужна «великая Россия» с сильным государством, как «гарант порядка» и «главная движущая сила» любых долговременных перемен.
«И.О. президента» избрали на должность в марте 2000 года, а в 2004 году он был переизбран еще на четыре года. В начале 2000-х Путин сосредоточился на развитии экономики, на установлении твердого контроля над олигархами ельцинской эпохи и на создании денежных резервов, чему способствовал рост цен на российскую нефть и газ. Это помогло России пережить финансовый кризис в 2008 году и выглядеть гораздо лучше по сравнению с событиями десятилетней давности, когда азиатский крах 1997-98 годов довел Россию до дефолта по зарубежным долгам и до девальвации рубля. Восстановив благополучие населения и его гордость за страну, Путин заслужил благодарность миллионов россиян, которые страдали от бедности и унижений ельцинской эпохи.
Показав себя сильным военным лидером, Путин нацелился на Чечню, которая в 1991 году провозгласила независимость. Ельцин в ходе чеченской войны 1994-1996 годов не сумел укротить эту анархичную северокавказскую республику. Путин же жестокими методами установил прямое российское правление уже в первый год своего президентства, сравняв с землей столицу Чечни Грозный.
Укрепив свои позиции внутри страны, Путин начал утверждать власть и влияние России на международной арене. Сначала это не подразумевало конфронтацию с Западом. Он сотрудничал с США после 11 сентября в ходе «войны с террором», хотя и не поддержал свержение Саддама Хусейна в Ираке, воздержавшись от участия в миссии Буша-Блэра по насильственной смене режима. В 2003-2004 годах он протестовал, но в конечном итоге признал оранжевую революцию на Украине, а также принятие прибалтийских стран в НАТО и ЕС, хотя Кремль считал их российским «ближним зарубежьем». Но в 2007 году Вашингтон запланировал создание натовского «щита» противоракетной обороны в Восточной Европе (с развертыванием ракет-перехватчиков и радиолокационных станций слежения), оправдав это необходимостью защиты от таких «стран-изгоев», как Иран. Это вынудило Россию выйти из Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), который был частью общей архитектуры сотрудничества, сформированной в 1990-1991 годах. Тем не менее, в первый президентский срок внешняя политика не была для Путина приоритетом.
***
В 2008 году, после двух сроков пребывания у власти Путин по конституции должен был покинуть президентский пост. Но совершив скандально известную рокировку, он стал премьер-министром при новом (номинальном) президенте Дмитрии Медведеве, который уже через несколько месяцев протолкнул закон о продлении президентского срока с четырех до шести лет. А в сентябре 2011 года Путин объявил, что снова будет баллотироваться в президенты.
Для многих миллионов россиян такая рокировка была просто циничной борьбой за власть. Естественно, на выборах в марте 2012 года Путин одержал победу, которую ему обеспечила кремлевская машина. Но он набрал всего 64 процента голосов, хотя у него не было серьезной оппозиции. Сельскими районами, которыми руководили связанные с Путиным кланы, можно было легко манипулировать, а вот во многих крупных городах, включая Москву, он набрал менее 50 процентов голосов.
Избирательная кампания 2012 года стала тем моментом, когда представление о Путине как о государственнике и сильном лидере столкнулось с демократическими ожиданиями российского перестроечного поколения, которое вступило в пору зрелости. Это был переломный момент в истории постсоветской России, когда возникла коллизия между разными моделями страны и ее будущего. Против Путина выступали те, кого лидер оппозиции Владимир Рыжков из либеральной Партии народной свободы назвал новым «массовым средним классом», сформировавшимся за два предыдущих десятилетия. На демонстрации в знак протеста против путинско-медведевского «тандема» вышли менеджеры, инженеры, журналисты, юристы, IT-специалисты и прочие работники умственного труда. По мнению этих людей, Путин пережил свое время. Когда он объявил, что пойдет на новый срок, в интернете появились изображения престарелого Путина, чем-то похожего на древнего и дряхлого Леонида Брежнева, чей 20-летний период пребывания у власти получил название «эпохи застоя» и закончился с приходом Горбачева.
Социальные сети преобразили городскую Россию. В период с 2008 по 2012 годы число интернет-пользователей в России удвоилось, увеличившись с 25 до 50 процентов. В стране появилась собственная версия Facebook под названием «ВКонтакте». Кремль встревожился из-за резкого увеличения виртуальной оппозиции, и эта тревога усилилась по причине арабской весны 2011 года. Многие зарубежные комментаторы заговорили о роли «поколения Facebook» в таких странах, как Египет и Тунис, которое содействовало развитию «цифровой демократии» и свергало долголетних диктаторов, — якобы при поддержке и финансировании со стороны Вашингтона. Путин любил заявлять, что протесты в России разжигала и/или финансировала тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон. Поэтому неудивительно, что одним из его приоритетных проектов после победы на выборах в 2012 году стала сложная система слежки в интернете под названием «СОРМ», руководство которой осуществлялось из штаб-квартиры ленинской ЧК и сталинского КГБ на Лубянке. Имея это в виду, оппозиционер Рыжков заявил, что хотя российское общество сегодня — очень зрелое и «европейское», а режим по-прежнему является «чекистско-советским». В этом — «главное противоречие» современной России, отметил Рыжков.
Внутренние протесты и арабская весна создали угрозу путинскому стремлению восстановить положение России в мире и укрепить ее сферу влияния в ближнем зарубежье. Он сосредоточился на идее создания «Евразийского союза», которую первыми выдвинули в 1990-е годы некоторые государства Центральной Азии, и прежде всего, Казахстан. Но всерьез этой концепцией после 2011 года занялся Путин. Однако в его представлении основа жизнеспособного евразийского блока лежала на западе, а не на востоке. Речь шла об Украине с ее 45-миллионным населением, с мощной промышленной базой и с очень важным геополитическим положением. Путин видел в Украине не просто историческую «окраину» России. Прославляя Киевскую Русь, которая была первым восточнославянским государством и просуществовала с 9-го до 13-го века, он утверждал, что Киев — это «мать городов русских». А поэтому сохранить Украину в сфере влияния Москвы для Кремля было крайне важно.
Но все рухнуло в феврале 2014 года. На протяжении 10 лет Украина с ее неоднородным этническим составом (78 процентов украинцев, 17 процентов русских) металась между Россией и Западом, и ее симпатии менялись вместе со сменой лидеров в этом изъеденном коррупцией государстве. В ноябре 2013 года склонявшийся в сторону России украинский президент Виктор Янукович отложил подписание соглашения об ассоциации с ЕС, переговоры по которому шли длительное время. Тысячи сторонников ЕС вышли на майдан Незалежности (площадь Независимости) в Киеве.
Несмотря на репрессивные действия полиции, массовые протесты продолжались три месяца и распространились по всей стране, в том числе, в Крыму, где большинство составляют русские. Таким образом, Украина оказалась на грани гражданской войны. 21 февраля 2014 года Янукович бежал из Киева в Россию. На следующий день Путин начал кампанию возмездия, кульминацией которой стала насильственная аннексия Крыма, послушно утвержденная на референдуме. На нем 96,77 процента крымских избирателей проголосовали (официально) за вхождение в состав России.
Запад посчитал, что Путин окончательно переступил черту, так как Крым с 1954 года входил в состав Украины. Путин заявил, что русское население полуострова воспользовалось своим «правом на самоопределение» подобно немцам во время объединения Германии в 1990 году, или косовским албанцам в 1999 году, которые отделились от Югославии. Но Запад осудил российскую военную интервенцию против независимого государства, назвав ее вопиющим нарушением норм международного права. Соединенные Штаты и Евросоюз ввели политические и экономические санкции против России, которые вызвали финансовый кризис и крах на фондовом рынке. К весне 2016 года рубль подешевел наполовину. На это наложилось резкое снижение нефтяных цен, от которых очень сильно зависит российская экономика. Страна сползла в рецессию, а успехи первых президентских сроков Путина были сведены на нет.
Однако экономический спад не очень сильно навредил его популярности внутри страны. Государственные средства массовой информации начали нагнетать патриотические страсти, рассказывая о противостоянии России Западу. А «человек истории» Путин, как его назвали Фиона Хилл (Fiona Hill) и Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy) в своей книге «Мистер Путин», целенаправленно конструирует собственную версию недавнего прошлого, дабы обосновать свои действия. Играя на боли и унижении народа от распада Советского Союза, он апеллирует к чувству национальной гордости, затрагивая эмоциональные струны миллионов россиян.
Свою интервенцию в Крыму (а позднее на востоке Украины) он представил как утверждение Россией своего права быть «независимым и активным участником в международных делах». В своем важном политическом заявлении 18 марта 2014 года Путин напомнил об эпохе «двухполярного мира» как об источнике стабильности, и заявил, что наглые попытки Америки создать после 1991 года «однополярный» мир, а также продвижение НАТО на восток загнали его страну в угол.
И дело не только в том, что разворот Киева в сторону ЕС создает угрозу отделения Украины от России и ее «евразийской сферы». Разговоры о ее вступлении в НАТО создали опасность проникновения западного военного альянса «прямо к нам в тыл» и «на нашу историческую территорию». Путин нарисовал перспективу вхождения натовских боевых кораблей в Черное море и рассказал, как они будут швартоваться в «городе русской военной славы» Севастополе, создавая «реальную угрозу всему югу России». Хватит, заявил Путин. «Если до упора сжимать пружину, она когда-нибудь с силой разожмется».
***
С точки зрения Запада, эта история выглядит иначе. Расширение ЕС и НАТО объясняется не столько устремлениями Брюсселя и Вашингтона, сколько желанием восточноевропейских стран вырваться из когтей русского медведя. Путин терпел, когда от России откалывались страны ближнего зарубежья из состава Варшавского договора от Польши до Болгарии. Но прибалтийские государства (входившие в состав Российской империи) — это совсем другое дело. Эстония, Латвия и Литва получили независимость от царской империи после Первой мировой войны, однако после Второй мировой войны снова были включены в состав Советского Союза. Поэтому для прибалтов 1991 год стал годом возрождения свободы и государственности. А членство в западных институтах, таких как ЕС и НАТО, они расценили как важнейшую гарантию своей национальной безопасности.
НАТО стала для России бранным словом, и можно утверждать, что в идеале «новый мировой порядок» следовало строить на базе новых институтов. Но существование НАТО в 1989-1990 годах было очень важно для Европы, да и для СССР, потому что в самом центре континента возникала объединенная Германия. В тот момент не было никаких дискуссий о расширении НАТО за пределы Германии, а тем более твердых обязательств, что такого расширения не будет. Вопреки утверждениям Путина, никакого экспансионистского проекта не было.
Но какие бы ни велись споры на тему истории, отношения между Россией и Западом зашли в тупик. Что же, у нас началась «новая холодная война», как заявляет российское правительство после выступления Дмитрия Медведева на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2016 года? В принципиальном плане ничего подобного нет. Россия и Америка не ведут всеохватывающую глобальную борьбу за власть в военной, политической, экономической, культурной и идеологической сферах. Новая Россия в основе своей — капиталистическая страна, полностью интегрировавшаяся в мировую экономику и поддерживающая многосторонние торговые и финансовые связи с Западом.
Несмотря на агрессивную риторику наверху, российские и американские дипломаты разговаривают и работают за закрытыми дверями, примером чего стало недавнее избрание нового Генерального секретаря ООН Антониу Гутерреша. Прежде всего, разговоры об «однополярности» и «двухполярности» уже не отражают реалии в международных делах. Сегодня налицо «многополярность» мировых держав, множество «негосударственных субъектов», способных вести войны и осуществлять теракты. А еще есть мощные транснациональные силы, такие, как массовая миграция. И все это оказывает сильное дестабилизирующее воздействие. В этом большое отличие от холодной войны.
Посреди всего этого нового мирового беспорядка российско-американское противостояние вертится вокруг разных подходов к международным делам. Политика Путина коренится в традициях великодержавной политики, которые предусматривают власть над территорией и утверждение государственного суверенитета, особенно в пределах российской исторической сферы. А США, напротив, довольно хаотично продвигают гуманитарный интервенционизм, добиваются смены режимов и разглагольствуют о глобальной демократии, особенно после атак 11 сентября.
Откуда такие расхождения? Можно сказать, что Запад не сумел уделить достаточное внимание России с ее болезненным отношением к своему постсоветскому упадку. А еще он недостаточно признает тот факт, что Россия — это великая евразийская держава. С другой стороны, Путин все чаще выводит свою страну из сети форумов политического сотрудничества и соглашений, заключенных с Западом после холодной войны. Он также ставит под сомнение независимость маленьких государств на российской периферии. Отказываясь от остатков договоренностей и сотрудничества с Америкой, Путин как будто считает, что Россия в состоянии вновь обрести статус великой державы, для чего ей достаточно дистанцироваться от Запада и открыто бросить вызов США в горячих точках по всему миру. Это очень далеко о того мира, который представляли себе Буш с Горбачевым, и в определенной степени строили Билл Клинтон с Борисом Ельциным. Путин разрушает «демократический» мир, сформированный в 1989-91 годах в ущерб геополитическим интересам России.
Возьмем для примера Сирию. Путин знал, что Обаме не хватит решимости для проведения крупномасштабной интервенции на таком расколотом театре военных действий, где у США нет прямых интересов. Когда возникла ужасная человеческая трагедия, особенно в Алеппо, Путин воспользовался свободой действий, направив в сирийские воды свой единственный авианосец (брежневской эпохи) «Адмирал Кузнецов», а возле ключевого города Латакия развернул российскую авиабазу. Пассивность США позволила ему установить пусть непрочное, но вполне реальное военное присутствие России в восточном Средиземноморье, и тем самым, укрепить свои позиции на Ближнем Востоке в целом.
В Прибалтике Вашингтон прошлым летом действовал тверже. На саммите в Варшаве в июле 2016 года страны НАТО решили направить в каждое из прибалтийских государств войска и авиацию Североатлантического альянса в качестве недвусмысленного акта сдерживания. Путин в ответ усилил группировку ядерных ракет малой дальности в Калининградской области. Такая динамика по принципу «как аукнется, так и откликнется» в районе Балтийского моря, скорее всего, будет набирать обороты.
В противостоянии из-за Украины, где Россия не сделала ничего для прекращения боевых действий, американцы ограничились тем, что позволили Ангеле Меркель взять на себя роль лидера в попытке заключить мирное соглашение. Проявляя жесткость в Прибалтике, она вместе с тем поддерживает каналы общения с Путиным по вопросу Украины. Что важно, президент не отверг ее предложение о переговорах. Они могут общаться без переводчиков на русском и немецком языке, и Меркель, похоже, является одним из немногих иностранных лидеров, к кому Путин испытывает определенное уважение — хотя бы потому, что она признает необходимость серьезного отношения к России.
Тем не менее, вся эта силовая игра отражает по сути дела традиционные взгляды Путина на события 1989-91 годов. Здесь важнее другое. Кремль все более агрессивно применяет авангардные методы борьбы с западным «блоком» либеральных демократий: он манипулирует транснациональными финансовыми и коммерческими связями, использует к своей выгоде мировые СМИ и направляет политическую дискуссию в избранных государствах. Россия может умело воспользоваться своими слабостями, если будет хитро использовать свою интеграцию в глобальной капиталистической системе, произошедшую после окончания холодной войны, и западную поп-культуру в качестве своеобразного «троянского коня». Именно это личный советник Путина Владислав Сурков называет «нелинейной войной».
Не секрет, что действуя в таком духе, Москва воспользовалась своим кибернетическим потенциалом для формирования американского общественного мнения в ходе президентской избирательной кампании 2016 года. Несмотря на шумиху в СМИ о взломе компьютерных систем и электронной почты, в кремлевской информационной войне не так уж много новшеств. В конце концов, основополагающая концепция и способы ее ведения в основном были разработаны СССР (и в равной мере Соединенными Штатами) для вмешательства во внутренние дела других государств в годы холодной войны. Давайте не будем забывать, что молодой Путин прошел школу в дрезденском отделении КГБ.
Итак, пусть мы и не вернулись в эпоху двухполярности, некоторые новые методы на самом деле являются старыми. Россия как будто возобновила исторический поиск своего места в противодействии Западу и испытывает неутолимое желание получить признание в качестве равной США. Можно ли будет когда-нибудь создать устойчивый сплав, в котором объединятся «всеобщие» и «российские» ценности? В этом случае произойдет настоящая Русская революция.
Дэвид Рейнольдс и Кристина Шпор редакторы книги Transcending the Cold War (Выходя за рамки холодной войны).
