В Õhtuleht кинорежиссер Катрин Лаур, живущая то в Эстонии, то в Германии, делится печальным опытом общения с местными русскими. Инциденты имели место в прошлом декабре. Сперва Лаур нарвалась в таллинской аптеке на продавщицу, «едва говорившую по-эстонски», и провизора, молодого человека, который не понял ее просьбы насчет глазных капель и «говорил будто по-заученному». Потом на Ратушной площади Лаур пыталась поговорить с русской девочкой, которая обслуживала людей, стрелявших из лука по воздушным шарикам — а девочка по-эстонски про луки-стрелы-то и ни гу-гу. Спору нет, оба случая не делают чести работникам, которые должны бы говорить по-эстонски — но не говорят.
Почему нельзя играть с русскими детьми
Однако Лаур видит тут не просто два случая, но тенденцию государственного масштаба: «Перемены к худшему начались пять-семь лет назад, до того среди обслуживающего персонала было много молодых русских, которые хорошо говорили по-эстонски… В последние годы я таких не наблюдаю. Зато эстонский превратился в нишевый язык, которым можно обойтись, но далеко не всегда. Однако всегда и везде моментально предлагается обслуживание на русском».
Даже если и так — а это далеко не факт, — любопытно, что Лаур и в голову не приходит, отчего ситуация могла измениться именно в 2009-2011 году. Очень просто: тогда пошла на работу русская молодежь, пережившая «бронзовые ночи» в психологически ранимом возрасте. Не было бы ничего удивительного в том, что такая молодежь и правда не слишком стремилась бы говорить по-эстонски. Повторю: не было БЫ. Два инцидента — еще не лавина людей, которые с эстонским языком знаться не желают.
Однако кинорежиссер видит тут сплошной ужас-ужас. «Сегодня, как и в СССР, молодые эстонцы должны учить русский, потому что в сфере обслуживания знание русского дает преимущество. Значение эстонского в общественной сфере ослабло не столько из-за нежелания русских учить этот язык, сколько потому, что эстонцы считают, будто им нельзя заставлять русских его учить. Де-факто эстонский язык — не государственный». Ведь как хорошо в Германии, где всё на немецком: «Многим детям необразованных турецких родителей немецкая система образования пошла на пользу, они стали образованными людьми… А у нас обсуждается, что бы еще сделать эстонцам, чтобы облегчить русским поиски работы»
И вывод: «То, что в Эстонии есть отдельные эстонские и русские школы, — это сегрегация. Это как школы для белых и для черных. Если мы серьезно считаем себя единым государством и не ждем новой оккупации, в Эстонии должна быть единая школа. А до того, естественно, единый детский сад. Языком обучения должен быть эстонский. Если мы об этом не договоримся, пусть языком в школе будет английский».
Что до сегрегации — эдак можно сказать, что у нас и религиозная сегрегация налицо: отчего все верующие не ходят в одну церковь? И разве не сегрегация то, что в некоторых семьях все еще говорят на кухне не по-эстонски? Более того, не согласны с политикой эстонского правительства? Сегрегацией легче легкого объявить любое соблюдение прав меньшинства. С другой стороны, то, что одним людям гражданство дают просто так, а другим по итогам языкового экзамена, — это не сегрегация ли? А то, что местных русских почти нет среди госчиновников, — не сегрегация? Точно нет? Ух ты, как интересно…
Не ходите по грибы в леса Челябинской области!
После поездки Яны Тоом в Сирию и заявлений лингвиста Урмаса Сутропа о том, что Тоом-де «типичная неэстонка», начались поиски типичных и нетипичных. Журналист Иван Макаров в Postimees написал, что считать Яну «типичной неэстонкой» неверно (подробнее читайте здесь). Особое внимание Макаров заостряет на том факте, что Яна Тоом была некогда гражданкой РФ — и, по Макарову, до сих пор считает страдания большого народа более важными, нежели страдания народа малого.
Присматривается к бывшему гражданству Яны и колумнист Андрей Кузичкин, в той же газете вскрывающий подноготную евродепутата «под лупой»: и ее мать Маргарита Черногорова «больше двадцати лет работала в органах Коммунистической партии Эстонии», и первый супруг Яны — не кто иной, как сын академика РФ, сотрудника секретного завода в городе Снежинске Челябинской области Бориса Литвинова, который как-то раз в Томске стоял рядом с самим Путиным! Фотодокумент прилагается. Правда, стояние рядом с Путиным случилось в 2000 году, когда супруги Литвиновы давно уж развелись, — но, судя по фото в Фейсбуке Яны, они все еще встречаются, и не просто, а «собирают грибы в лесу в Челябинской области». Всё сходится, Ватсон. Ей-богу, всё сходится…
Вообще же Кузичкин определяет «три источника русского центризма», то бишь того, почему местные русские столь неколебимо центристов поддерживают. Простой ответ — потому что Центристская партия единственная, которая всё это время по крайней мере обещала действовать в интересах местных русских, — колумнисту то ли в голову не приходит, то ли не нравится. По Кузичкину, всё куда интереснее: сказывается и историческое происхождение Центристской партии, и национальная самоидентификация русских (это про Яну Тоом и «тесные связи с Россией»), и самоидентификация идеологическая.
Третий источник — самый смешной: Кузичкин цитирует отрывки из программ КПСС и Центристской партии, сплошь общие слова про благосостояние народа, равенство и прочее: глядите, как похоже! Ну похоже — и что? Такого добра в программе любой (псевдо)демократической партии завались. А вот разговоры про национальный идентитет в Эстонии не смешны: наша страна во многом на нем построена. Самое любопытное — первый источник. Кузичкин замахивается на святое и сообщает, что Народный фронт, из которого развилась Центристская партия, был создан при полном одобрении ЦК КПСС и под строгим контролем КГБ! Это что же — и Балтийская цепь была под контролем КГБ? И не только Сависаар, но и Мати Хинт, и Марью Лауристин, и Рейн Вейдеманн работали типа на КГБ? А также Игорь Грязин, Клара Халлик, Сийм Каллас, Юрий Лотман, Леннарт Мери и многие другие люди, вложившиеся в восстановление независимости? И Интердвижению, противнику Народного фронта, противостояло само КГБ? Товарищ майор из КаПо, вы записываете?..
Слова «нас, русских, не надо защищать, мы, русские, не маленький народ, который в будущем ждет вымирание» в устах Кузичкин звучат странно. Говорить за местных русских — не комильфо: и вообще, и хотя бы потому, что Кузичкин в Эстонии недавно, а многие из нас живут тут с рождения, владеют эстонским и отлично знают, о чем говорят.
Статья о нацвопросе депутата от IRL Виктории Ладынской на портале Delfi по сравнению с иными образцами жанра — образец здравомыслия и толерантности. Автор рассматривает «пять тупиков эстонско-русского общения», из которых надо найти выход. Если коротко, Ладынская считает, что:
а) местным русским, которые плохо знают эстонский, хотят его выучить, но не могут это сделать по причине низкого дохода, должно помогать государство;
б) следует преодолеть информационный барьер между государственной властью и местными властями Ида-Вирумаа;
в) вместо двух министерств интеграцией должно заниматься одно, иначе ответственных будет не найти;
г) десятки миллионов евро уже вложены в интеграционную программу, которая местами устарела, и с ней надо что-то делать;
д) в целом Эстония в плане свободы слова идет по пути жесткого неприятия «нетипичных мнений», и те, кто эти мнения разделяет, их открыто не высказывают — но не перестают их разделять; опять же, так быть не должно — мы должны быть терпимее во имя профилактики конфликтов.
С тем, что стоит быть терпимее к оппонентам, увы, нельзя не согласиться.
Доктор, откуда у вас такие картинки?
Абстрактный зеленый валун, который Фонд развития Эстонии представил на правах нового бренда Эстонии (точнее, части обширной брендовой стратегии, стоившей много-много денег), общественности, мягко говоря, не показался. Валун этот стал чем-то сродни кляксы из теста Роршаха, в которой каждый увидит что-то свое. Кто грустную блюющую лягушку, кто такого же ежа, кто зеленый плевок, кто комок неизвестной субстанции…
На портале Delfi политик Сигне Киви изумляется представляющим Эстонию в рамках той же брендовой стратегии видеоклипам: «Серые туманные пейзажи, чехлые кустики, ветер… Люди уходят куда-то вбок — спиной к зрителю, разбредаются куда-то. Что это за страна такая? Да, у нас по большей части темно и сыро, мы депрессивные — а значит, серьезные и работящие, — нам нужно пространство… Мы умеем визуализировать эстонскую природу, зверей и птиц, — а людей? Показываем миру свое унылое лицо, поворачиваемся к нему спиной и уходим. И хотим еще, чтобы для Эстонии талантов и резидентов, зарубежные инвестиции и программистов из Индии…»
Журналист Postimees Айвар Пау спрашивает: «Кто вообще дал Фонду полномочия или задание забрать из кармана налогоплательщиков гигантские суммы, чтобы создать всё вот это вот во имя Эстонии и эстонцев?.. Иногда поневоле возникает ощущение, что у Фонда слишком много денег. При этом мы слишком часто узнаём о скандалах, доказывающих, что с распределением средств Фонд толком не справляется…» «По сравнению с лозунгом "Welcome to Estonia", разработанным под руководством Эвелин Ильвес за 13 миллионов крон, валун, стоивший 200 тысяч евро, кажется, обошелся нам за бесценок», — едко иронизирует редакция Õhtuleht, а Eesti Päevaleht ко всему прочему подмечает, что такие валуны характерны скорее для Финляндии и Швеции, чем для Эстонии.
Eesti Ekspress добавляет валуну ствол и преображает символ в стандартный зеленый танк. Рисунок иллюстрирует статью журналиста Микка Салу «Настоящий бренд Эстонии — война с Россией» о том, что многих зарубежных журналистов не интересуют ни наш Скайп, ни наш бренд, ни наше e-государство. «Они ходят по лесам в поисках кайтселийтчиков, освещают учения сил обороны, расспрашивают американских солдат в Тапа и опрашивают эстонских политиков. Они ищут войну… Для них наш бренд давно уже готов: война, Россия, война, Россия, опасность, атака, граница, Нарва, война, Россия, Путин, Трамп, НАТО кинет Эстонию, война, Россия, война, Россия, война…» Статья мощная и страшная — если верить Салу, истерия насчет войны ЭР и РФ в западных СМИ просто не знает границ.
Порой Микка Салу спрашивают, с кем из местных русских политиков стоит поговорить. «Объясняю, что Андрей Заренков — не лучшая кандидатура. Советую Яну Тоом, Михаила Кылварта или Евгения Осиновского, у которых есть мандат от избирателей. Позднее слышу разговор журналиста и редактора: кажется, интервью с Кылвартом вообще не пойдет, оттуда ничего не взять (читай: ничего про войну). И это правда. Кылварт говорил о русскоязычном образовании и о гражданстве, а также о том, что горести и радости эстонцев и русских похожи, для паники оснований нет, поживем-увидим, не стоит делать поспешных выводов…»
Вот именно: давайте решать проблемы, но жить дружно. Хватит уже искать внутреннего врага, уважаемые коллеги. Типичные или нет, эстонцы или нет, мы живем в одной стране — и нам нужно как-то договариваться.
