Российский президент Владимир Путин почти никогда не упускает возможность высказаться в резких тонах по поводу терроризма — достаточно вспомнить его известную фразу о том, что он найдет чеченских террористов в «сортире» и там их «замочит».
Он и президент Трамп, известные своим неподчинением правилам политической корректности, похоже, нашли общий язык в отношении борьбы с терроризмом — за исключением одного пункта, имеющего отношение… к языку. Во время своей кампании г-н Трамп ассоциировал ислам с терроризмом и критиковал президента Обаму за отказ использовать выражение «радикальный исламский терроризм».
Однако г-н Путин, которым г-н Трамп так открыто восхищается за его жесткость, в течение уже более десятилетия делает именно то, что делал президент Обама. Российский президент никогда не называет террористов «мусульманами» и он постоянно делает все возможное для того, чтобы осудить подобного рода выражения.
«Я бы предпочел, чтобы слово "ислам" всуе не употребляли вместе с терроризмом», — сказал он на пресс-конференции в декабре прошлого года, отвечая на вопрос об Исламском государстве (запрещенная в России организация — прим. ред.) — о «так называемом исламском государстве», как часто говорит он, подчеркивая тем самым его отличие от исламской религии.
На открытии мечети в Москве в 2015 году г-н Путин, говоря о террористах, подчеркнул, что предпринимаются попытки «цинично эксплуатировать религиозные чувства в политических целях».
На Ближнем Востоке, сказал г-н Путин в том же выступлении на открытии мечети, где «террористы из так называемого Исламского государства, компрометируя великую мировую религию, компрометируя ислам, сеют ненависть, убивают людей, в том числе и священнослужителей». «Их идеология построена на лжи, на откровенном извращении ислама», — добавил он.
Он счел нужным добавить следующие слова: «Мусульманские лидеры (России) мужественно и бесстрашно, используя свой авторитет, противодействуют экстремистской пропаганде». И хотя речь идет о России, неспособность следовать этой определенной Кремлем интерпретации является уголовно наказуемым преступлением: российские новостные издания по закону должны при любом упоминании Исламского государства указывать, что речь идет о запрещенной (в России) террористической организации, и делается это для того, чтобы избежать неправильного и оскорбительного для религии толкования.
Г-н Путин не произносит такие фразы не для того, чтобы успокоить чувства западных либералов, которых он в любом случае всерьез не воспринимает и называет лицемерами.
«Путин гордится интеллектуальными возможностями России, — подчеркивается в докладе Брукингского института, посвященном раннему этапу формирования антитеррористического подразделения российской полиции. — Российские лидеры полагают, что они знают своего врага», и это не правительства стран, где большинство населения составляют мусульмане, включая Ирак и Иран, и не большинство мусульман, проживающих в России.
Вместо этого российская антитеррористическая стратегия сфокусирована на финансировании и военной поддержке умеренных мусульманских лидеров, а коренной перелом в чеченской войне произошел в тот момент, когда имам этого региона Ахмад Кадыров стал союзником российской армии. Его сын Рамзан Кадыров возглавляет сегодня этот регион.
Хотя Кремль считает исламских лидеров центральной частью своей антитеррористической стратегии, он не уклоняется от проведения различий по религиозным линиям.
Российское правительство поддержало кампанию семьи Кадыровых по возрождению традиционного суннитского ислама в Чечне в качестве противовеса более строгому течению ваххабизма, сторонниками которого являются многие сепаратисты. Ваххабитское направление было запрещено в еще одном беспокойном и преимущественно мусульманском регионе — в Дагестане, а его последователи, по данным правозащитных организаций, подвергаются преследованию в России.
Тем не менее альянс с умеренными исламскими религиозными лидерами сыграл важную роль в умиротворении Чечни, а также других северокавказских регионов, которые перестали представлять собой серьезную угрозу для безопасности России.
«Путин управляет многоконфессиональной страной, — подчеркнул в телефонном интервью Орхан Джемаль, комментатор по вопросам ислама, и добавил, что в Соединенных Штатах, в отличие от России, мусульмане не являются влиятельной политической силой. — Он не может сказать «исламский терроризм» по одной простой причине. Он не хочет, чтобы миллионы россиян почувствовали себя отчужденными. В российском политическом жаргоне предпочтение отдается выражению «международный терроризм».
Во время телефонной беседы в пятницу президент Трамп и г-н Путин обсудили вопрос о налаживании «реальной координации» в борьбе против террористических группировок в Сирии. Они согласились в том, что касается определения врага. Однако в заявлении Кремля была подчеркнута «приоритетность объединения усилий в борьбе с главной угрозой — международным терроризмом».
