Лето было длинным и жарким. Как будто ветер новой свободы веял в стране. «Я с нетерпением ждала всего того, что нас ожидало, русских солдат и жизни без нацистов», — так бывший политик Свободной демократической партии Корнелия Шмальц-Якобсен описывает свои воспоминания.
Непривычна здесь двоякость — автор вспоминает о времени между девятым и одиннадцатым днями рождения, — и она вспоминает об освободителях, которые пришли с Востока.
Это вполне легитимно, потому что это правда, что Красная армия до мая 1945 года несла основное бремя борьбы с нацистским государством. И все же книга обращается странным образом и к тем временам, в которых из-за путинского поведения и аннексии Крыма ведутся споры о позиции немцев к русским.
Прежде всего, речь идет о воспоминаниях юной Корнелии, которая в 1943 году была отправлена из Берлина, подвергавшегося сильным бомбардировкам, к своему дяде в Дарс на Балтийском море, тогда эта местность была еще далека от войны.
Мы видим дерзкую девчонку, которая вынуждена привыкать к деревенской жизни. Затем узнаешь действительно «взрослого» ребенка, чьи родители против нацистов, которые прячут евреев и открыто говорят об этом ребенком. «Я была последовательным антинацистским ребенком».
Что она упоминает лишь вскользь: и в сельской местности правят нацисты, и у дяди на службе польские иностранные рабочие, но они являются только частью «пестрой кучи» двора.
Шмальц-Якобсен рассказывает о «темных пятнах» в «детском раю». И когда линия фронта приближалась все сильнее, и появляется страх перед советскими солдатами, тогда дядя просто заявил — сейчас мы будем учить русский язык.
Дети вскоре начали играть в игру «Женщина, иди сюда»
Когда пришли русские, маленькая Корнелия подружилась с солдатом, которые катал ее на милой лошади. Дети вскоре начали играть в игру «Женщина, иди сюда» и появились сообщения об изнасилованиях.
Девочки повзрослее прятались, появлялись пьяные русские — но в личном окружении автора в Дарсе не было удавшихся попыток насилия. В этом мире нет «бестий и насильников», только русские, любящие детей и освободители.
Конечно, Шмальц-Якобсен упоминает «невероятное количество» изнасилований — около двух миллионов — русскими солдатами в оккупированной Германии и множество «русских детей», которые появились на свет в 1946 году. Но ее личный взгляд на «русское лето» все это не омрачило.
То, что она, будучи ребенком, пережила оккупацию как освобождение, говорит о невероятной способности к рефлексии. И все же вскоре ей стало понятно, что это чувство свободы не было долгим.
