Молдавия уже определилась и сделалa свой выбор в пользу Евросоюза, утверждал в интервью DELFI бывший президент этой республики Петр Лучинский. Тем не менее, по его словам, многие граждане продолжают смотреть в сторону России, а коррупция в рядах власти порождает среди населения, а, следовательно, избирателей, недоверие.
Экс-президент Молдавии принимал участие в проходившем на прошлой неделе в Каунасе «Втором Балтийско-Черноморском форуме». Бывшие руководители стран, входящих в пространство между Балтийским и Черным морями, встретились на форуме, чтобы обсудить проблемы этого региона и перспективы его развития.
Delfi.lt: Молдавия подписала с ЕС соглашение об ассоциации, Литва уже давно стала членом европейского сообщества. Как в вашей стране воспринимается опыт Литвы?
Петр Лучинский: Опыт Литвы воспринимается очень хорошо. Вы знаете, что когда 11 марта вы провозгласили восстановление независимости Литвы, наш парламент (у вас был «Саюдис», у нас — «Народный фронт») сделал заявление о поддержке Литвы. И я знаю, что наши люди были награждены Литвой. Так что мы считаемся первыми из союзных республик, кто признал Литву. И на протяжении всего этого времени наши избиратели и политики все время сравнивают Молдавию и Литву. Вроде бы мы начали движение одновременно, но где сейчас Литва, и где Молдавия с точки зрения европейской интеграции?
Ситуация в странах разная, но главное в том, что мы не удержали внутреннее развитие Молдавии в определенной последовательности. Вы начали, поставили себе цель и пришли к ней. И в 1940 году вы, как и мы, были оккупированы, только Литва была государством, мы же были как часть Румынии и в прошлом часть Российской империи. У нас очень смешанное население, в Молдавии в принципе очень сложный состав населения, с разными ориентациями. Гагаузия смотрит на Турцию, болгары — на Болгарию, русские — на Россию.
— В чем вы видите причину того, что у Молдавии не получилось двигаться к евроинтеграции параллельно с Литвой?
— Не получилось, потому что были разные векторы. Первые два президента, я в том числе, вели этот курс медленнее, ЕС к нам относился как к другой категории, категории СНГ. Хотя мы пытались сделать многое, первыми вступили в Совет Европы, но на протяжении всего прошедшего с тех пор времени мы продолжали смотреть на Литву и контакты между нашими людьми, интеллигенцией были достаточно активными. Мы апеллируем к Литве, когда представляем в европейских структурах какие-то проекты и получаем помощь ЕС и Литвы, в том числе и с методической точки зрения. Так что я могу заявить, что отношения с Литвой очень близкие, дружественные, независимо от того, что у нас процесс евроинтеграции идет медленнее.
— Известно, что в Молдавии люди разделяются на тех, кто склонен больше к ЕС, и кто смотрит в сторону России. С чем это связано?
Они вспоминают времена СССР как хорошие времена, при этом не вспоминая о депортациях и репрессиях, и есть политические силы, которые этим спекулируют. И многие поддаются на это. Кроме того, в плане евроинтеграции никто ничего просто так не дает, нужно работать. Между тем большие ожидания населения не подтвердились, плюс к этому у нас происходит массовый выезд людей за границу. И сейчас у большей части населения есть выбор — если не устраивает место работы в Молдавии, то молдоване готовы ехать за границу. 60-70% таких людей уехали работать на Запад, и около 30% — в Россию.
Это не дает возможности концентрироваться на более быстрых темпах развития процесса интеграции. К этому нужно добавить политическую нестабильность. Люди голосовали за одно, потом проголосовали за коммунистов. Затем увидели, что это неправильный путь и поняли, что нужно двигаться в сторону Европы. Но это сопровождалось коррупцией, кражами средств, в итоге люди разуверились в этом. И тогда человек стоит перед выбором — что делать: остаться в Молдавии и бороться тут или уехать. Многие делают выбор в пользу последнего.
Так что картинка выглядит следующим образом. Причем как Запад говорит, что Молдавия еще не определилась, так и Россия. Но в России тоже есть силы, которые хотят, чтобы Молдавия шла в фарватере российской политики. Вот такая неуверенность и непоследовательность и создает ситуацию, что мы потеряли темп социальной и экономической интеграции.
— У вас есть редкая возможность сравнить избирательный процесс, когда вы в нем участвовали и сейчас последние выборы президента. Если сравнить, то какую разницу вы видите?
— Вопрос в чем я вижу разницу. Вокруг нас жизнь меняется очень быстро. И проблема манипулирования людьми, обмана людей, когда политики разговаривают через «Фейсбук» так или иначе сейчас есть. Идет масса дезинформации со стороны участников выборов, у кого больше денег, есть возможность подключить больше людей, много популизма.
И в результате мы имеем такое населения, которое имеем. Последние выборы в значительной степени характеризовались всем, о чем я говорил выше. Когда я участвовал, это было 21 год тому назад, мы соревновались абсолютно честно, не допускали обмана, хотя, конечно, пользовались избирательными технологиями. Но с нынешним временем не сравнить, сейчас широкое использование электронных технологий приводит людей в заблуждение. Вот чем характеризовались последние выборы.
— Вы считаете, что людей ввели в заблуждение?
— Естественно. Потому что избранный президент Игорь Додон обещал, что будет ориентация на Восток, обещал решить проблемы и т. д. Много манипуляции было в отношении к конкурентам. Вот, скажем, пример. Оппонент Додона Майя Санду была в Европе и встречалась с Ангелой Меркель. Вы знаете, как на саммите: встретились на пять минут, сделали фотографию и пошло в СМИ… У нее не было рычагов в СМИ, а у Додона были. И стали писать, будто она договорилась с Меркель, что Молдавия примет 30 тысяч беженцев из Сирии. И многие поверили в это. Были и другие моменты, в которых население не очень разбирается. У нас также большая диаспора и 80% молдован за рубежом голосовали за Санду. Поэтому нечестность, манипуляция и популизм сыграли свою роль.
— Как, по вашим наблюдениям, на Молдавии сказываются события на Украине?
— Военные действия идут на востоке, а у нас рядом Одесса. И вы знаете какой был план создания Новороссии — начиная от Крыма, Николаев, Херсон, Одесса. Плюс Приднестровье, которое контролируется Россией. Там войск немного, но очень много вооружения, боле 20 тысяч тонн. Это создает обстановку настороженности. А так, каких-то действий в связи с Украиной нет. У нас традиционно населенные пункты общаются с украинцами. В какой-то степени нынешняя ситуация даже улучшила положение вещей, Украина заблокировала Приднестровье с точки зрения контроля, т.е. стало сложнее заниматься контрабандой.
— Война на Украине насторожила политиков?
— Она отразилась на нынешней Молдавии, я бы сказал, положительно, потому что и Украина, и мы ориентированы на ЕС. Поэтому серьезных проблем нет. Поле одно. А момент войны на востоке Украины — мы ее поддерживаем, мы с Украиной, а политика у нас идет в одном русле с Украиной.
— Как в Молдавии оценивается фактор России?
— Фактор России очень сильный. Он имеет большие исторические корни и до последнего времени остались люди, которые придерживаются ориентации на Россию. Они говорят: у нас там рынок, нас там понимают и т. д. Русский язык у нас знают очень многие. И при устройстве на работу это плюс, хотя многие уже говорят на других языках и работают на Западе. И проблем в этой связи нет. Но, учитывая аграрный характер нашей страны, когда ввели эмбарго на вина, овощи, фрукты, экономика сразу села.
Поэтому надежда, что это восстановится, приводит к тому, что люди за это голосуют. Но в целом наш народ не антирусский. В политике есть всякие, но заметьте, что даже во времена Народного фронта, когда у вас был «Саюдис», мы не говорили, что мы против России. Мы говорили про СНГ, сейчас про Евразийский союз. Что же касается двусторонних отношений, то мы за то, чтобы они развивались. Другое дело, что Россия ставит условия. И это будет продолжаться, пока экономика не восстановится.
— На ваш взгляд, какой путь для Молдавии выгоднее в плане будущего?
— Выгоднее интегрироваться в ЕС. Там есть ценности. Если взять нашего человека, чем он пользуется, к чему обращается, то доминируют в абсолютном большинстве европейские ценности. Начиная от работы, до культуры, юстиции и экономики. Но при этом Молдавии суждено, поскольку мы посередине, сохранить хорошие отношения и с Россией. Мы пытаемся убедить россиян, что наше вступление в ЕС ничем России не грозит. С точки зрения военной это смешно, с точки зрения торговли — это 0,2% торговли России принадлежит Молдавии. Но пока есть в России такое мышление, как «вы с нами или не с нами», будет сложно. ЕС так вопрос не ставит, но все равно, конечно, говорит: вы сориентируйтесь, потому что есть целый блок необходимых с точки зрения европейцев реформ в сфере экономики, образования и т. д. Мы практически идем по европейским лекалам.
— Правильно ли понимать, что Молдавия определилась?
— Да, Молдавия определилась, но страна во многом зависит от выборов. У нас парламентская республика, поэтому сейчас сложилась такая ситуация: президент — за восточный вектор, а парламентское большинство — за ЕС. Я уверен, что наши люди понимают, что путь европейский, но дело в том, что это должно устояться, нужны результаты. Поскольку этих результатов нет, социальных и экономических, то же самое Приднестровье, все это будет оставаться так, как сейчас. Так что экономическое направление и общие, универсальные ценности сталкиваются. В конечном итоге, когда человек идет голосовать, он смотрит на то, как складывается собственная жизнь. Нам нужно укрепиться экономически, и такие примеры сейчас есть, но их недостаточно для того, чтобы это преобладало по всей республике.
— Вы приняли участие в конференции, которую организовал Международный центр Балтийско-черноморских исследований и университет Витаутаса Великого. Как вы смотрите на перспективы на этом пространстве?
— В этой зоне живет огромное количество людей, поэтому и, учитывая большую плотность населения, и то, что в истории в этой зоне у нас были определенные события (Россия-Польша, Россия-Украина и Россия-страны Балтии сейчас, Молдавия, Приднестровье, какие-то процессы происходят в Белоруссии), очень важно не давать накапливать отрицательных моментов. Сейчас делаются разные громкие заявления, появляется недоверие, и это можно преодолеть только через диалог. Поэтому названный вами центр — это второй голос, голос разума, который советует нам, что нужно говорить и предупреждать возможные взрывы, потому что сейчас уже появляются танки, вооружение. Это уже не смешно и грозит большой опасностью. Поэтому в этом плане я вижу в этом центре еще один голос в защиту мира в этой зоне, развития добрососедских отношений на основе диалога, чтобы отодвинуть это недоверие и даже агрессивность.
