В середине марта прошел очередной раунд сирийских переговоров в Астане. Многие воспринимают этот формат как попытку Москвы перетянуть одеяло на себя и создать альтернативу проходящим под эгидой ООН переговорам в Женеве. Однако Астана не собирается отменять Женеву; основная задача встреч в Астане — создать дополнительную платформу для сторон — участников конфликта в Сирии, чтобы те имели возможность обсуждать острые вопросы и мелкие детали и выходить на женевские встречи уже готовыми к дальнейшей дискуссии и компромиссам.
В Астане представители вооруженной сирийской оппозиции и правительства впервые за много лет сидели вместе в одном помещении и слушали вступительные речи друг друга. Впервые за время войны группы вооруженной оппозиции, которые имеют реальное влияние на «поле боя» и в силах соблюдать перемирие, были представлены в Астане. Помимо этого, региональные игроки — Турция и Иран, — чьи силы действуют в Сирии и имеют влияние на ход войны, впервые стали участниками и соавторами нового соглашения о перемирии, достигнутого 29 декабря 2016 года, одновременно став его гарантами. Поэтому переговоры в Астане уже поспособствовали созданию более благоприятной атмосферы для проведения переговоров в Женеве.
Сложности Астаны
Хотя в этот раз сирийская вооруженная оппозиция отказалась участвовать в переговорах, все остальные участники были представлены. Помимо трех стран — спонсоров переговоров, представители сирийского правительства, ООН, Иордании и США также приняли участие во встрече. Многие, и не без основания, отмечают, что без участия оппозиции эти встречи не имеют смысла. Это тоже не совсем так.
Даже без участия оппозиции в повестке дня огромное количество проблем, требующих обсуждения между остальными участниками. Среди них разработка и запуск механизмов мониторинга и системы наказаний за нарушения перемирия, нанесение на карту координат террористических групп и отделение их от оппозиции, которая присоединяется к режиму прекращения огня, проблема курдов, координация совместных действий в борьбе против террористов и т.д.
Более того, присоединение к переговорному процессу Иордании демонстрирует, что двери открыты для всех, кто хочет внести свой вклад в урегулирование ситуации в Сирии. Тот факт, что представители США также участвуют в переговорах, свидетельствует о том, что Вашингтон видит во встречах в Астане способ поддержать канал связи, чтобы оставаться в курсе происходящих изменений и инициатив по Сирии, пока команда Государственного департамента еще не до конца сформирована, а администрация Трампа занята внутренними проблемами.
Турция, будучи одним из гарантов действующего в Сирии перемирия, также является основным спонсором вооруженных групп оппозиции. Поэтому Анкара оказывается в весьма удобном положении. Она может использовать свое влияние на оппозицию в дискуссиях с Москвой по курдской проблеме. В данном контексте отсутствие делегации вооруженной оппозиции в Астане может говорить о том, что в ходе недавней встречи в Москве Путин и Эрдоган не смогли договориться по сирийским курдам. И сейчас Турция использует свое влияние на сирийскую оппозицию, чтобы оказать давление на Москву. В итоге Анкара действует, по сути, в двойном амплуа — представляет саму себя и опосредованно сирийскую вооруженную оппозицию. Поэтому отсутствие последней на переговорах в Астане должно восприниматься не как полный отказ от этого формата, а лишь как тактический шаг, временная мера.
Почему Астана важна?
Все предыдущие попытки России и США заключить соглашения по Сирии или ввести режим перемирия проваливались. Самая важная причина заключается в том, что ни США, ни Россия (в меньшей степени) не имели достаточного влияния на ситуацию непосредственно на земле, а региональные игроки, имеющие это влияние (Турция и Иран), не были частью процесса.
Помимо Военно-космических сил России, военных инструкторов в сирийской армии и ограниченного количества спецназа, который в основном обеспечивает безопасность военной базы Хмеймим, гуманитарных операций и Центров по примирению враждующих сторон, Москва не располагает достаточным количеством собственных наземных сил в Сирии. Более того, это не в интересах России по нескольким причинам. Во-первых, это экономически рискованно, так как увеличивает нагрузку на российский бюджет. Во-вторых, это риск быть втянутым в длительный конфликт со всеми вытекающими последствиями, что может вернуть в памяти россиян неудачный советский опыт в Афганистане: увеличение военного контингента в Сирии и затягивание его присутствия может привести к росту недовольства среди жителей России.
В марте 2018 года в России пройдут президентские выборы. Маловероятно, что сегодняшнее руководство будет рисковать своим рейтингом и политическим будущим, разворачивая рискованную наземную операцию в Сирии. Наоборот, в интересах Москвы как можно быстрее добиться стабилизации ситуации или хотя бы продемонстрировать избирателям положительные результаты и успех военной кампании до конца 2017 года. Исходя из этого, можно предположить, что Москва будет действовать довольно гибко.
Что касается США, Вашингтон мучается с Сирией с самого начала конфликта в 2011 году. Финансовая поддержка умеренной оппозиции, которая в итоге оказалась радикальной, печально известная программа train-and-equip (тренируй и снаряжай) стоимостью полмиллиарда долларов, которая провалилась, постепенное снижение вовлеченности США на Ближнем Востоке, необычный итог президентской кампании, расколовший политический мир США — ничто из этого не способствовало разрешению конфликта в Сирии и не позволило Вашингтону выработать устойчивую стратегию для этой страны. В результате США в Сирии — в отличие от Ирака — имеют очень небольшое влияние на земле. Единственная группа, на которую сейчас опирается Вашингтон, — это отряды сирийских курдов. Они являются одной из немногих сил в Сирии, эффективно борющихся с ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусрой» (сейчас «Джебхат Фатх аш-Шам»). США обеспечивают их всем необходимым, поставляя оружие, деньги, военных советников и т.д.
В целом, помимо сирийских курдов, лишь региональные игроки, имеющие достаточное количество войск в Сирии, способны влиять на ситуацию. Среди них Иран и шиитские военные формирования, которые он поддерживает, включая «Хезболлу», турецкая армия и суннитские оппозиционные отряды, которым она оказывает помощь на севере Сирии, и официальная сирийская армия, поддерживаемая Ираном и Россией.
Именно поэтому весьма логично, что, решив объединиться, Россия, Турция и Иран могут добиться качественных изменений. Ведь все они имеют достаточно влияния на все стороны, сражающиеся в Сирии, и могут заставить их соблюдать достигнутые договоренности. Все это создает более благоприятные условия для режима перемирия и возобновления политического диалога.
Проблемы астанинского формата
Несмотря на свои плюсы, формат переговоров в Астане имеет свои недостатки. Хотя он и имеет большой потенциал, ему не хватает легитимности в глазах арабской улицы. Все три страны, запустившие этот формат, являются неарабскими. По данным опросов общественного мнения, проведенных исследовательской компанией Zogby в 2016 году, рейтинги позитивного восприятия Турции и Ирана в арабском мире падают. Более того, значительное большинство в арабском мире считает роль России в регионе (в том числе ее роль в Сирии) негативной, хотя справедливости ради нужно отметить, что в Саудовской Аравии и Египте рейтинги России стали немного улучшаться в последние годы.
В связи с этим формат и инициативы, запущенные Россией, Турцией и Ираном, нуждаются в поддержке арабских стран, в особенности их ядра, которое сейчас представляют страны Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Вполне логично, что, если кто-то пытается добиться разрешения конфликта в арабской стране, в который втянуты другие арабские страны, иметь именно их поддержку крайне желательно. В случае такой поддержки имидж и легитимность стран, продвигающих свой подход, могут укрепиться. Присоединение Эр-Рияда к астанинскому формату могло бы его сбалансировать и повысить легитимность. Однако такой сценарий маловероятен, хотя полностью исключать его не стоит.
Поэтому так важно присоединение Иордании к переговорам в Астане. С 6 февраля представители Аммана участвуют во всех встречах в столице Казахстана в качестве наблюдателя, что, однако, не делает их участие менее конструктивным. Иордания стала первой арабской страной, примкнувшей к переговорам в Астане и выразившей поддержку новому формату. Учитывая особые отношения Иордании с Саудовской Аравией и в целом ее связи с Советом содружества арабских государств Персидского залива, Амман вполне может играть роль негласного представителя стран Залива в астанинском процессе. Вдобавок Иордания стала посредником между отрядами вооруженной оппозиции на юге Сирии и участниками переговоров, что потенциально расширило действие перемирия. Также, учитывая общую границу с Сирией, Иордания может способствовать снижению напряженности на юге Сирии, если повысит контроль за своей границей.
Так или иначе, инициативы, запущенные Россией, Турцией и Ираном, способствовали созданию новой, дополнительной платформы для дискуссий, запуску политического процесса и возобновлению переговоров в Женеве. Есть большой шанс, что другие арабские страны могут присоединиться к астанинскому процессу, если он докажет свою эффективность. А пока многое зависит от усилий Москвы, Анкары и Тегерана, их желания влиять на своих «подопечных» и их способности к компромиссам. Очередной этап переговоров в Женеве как раз будет хорошим тестом для этого.
