Мнения о России участников президентской кампании явно свидетельствуют об их разногласиях и антагонизме. Кроме того, анализ заявлений и программ кандидатов позволяет выделить утвердившиеся в политической традиции «главные линии» или же наоборот любопытные изменения по отношению к ней.
В любом случае, дебаты проявили среди кандидатов как четкий раскол, так и удивительную близость.
Но давайте попробуем вкратце охарактеризовать позиции основных претендентов по российской проблематике, избежав при этом излишних упрощений.
Начнем с Натали Арто (Nathalie Arthaud) и Филиппа Путу (Philippe Poutou), чьи троцкистские взгляды ложатся в основу их откровенно враждебного отношения к современной России: она воспринимается ими как капиталистическая, реакционная и неоимпериалистическая страна, очень далекая от желанной ими пролетарской демократии.
Бенуа Амон (Benoît Hamon) в свою очередь постоянно подчеркивает на митингах и в СМИ свое отвращение к России, где всем заправляет Путин, враг Европы и страшный автократ с дьявольскими экспансионистскими планами.
Но позволим ему самому высказаться, раз его слова ясны и однозначны. «Мы имеем дело с агрессивным империализмом России, с которой нужно вести себя жестко и без всякого потворства». Стоит отметить, что Амон критикует российскую политику Олланда и считает ее слишком мягкой, что звучит более чем удивительно: на протяжение всего своего мандата Олланд отметился банальной и упрощенческой, но в то же время неизменной и ожесточенной русофобией.
Амон подхватывает часть риторики Соцпартии, которой следовало бы уйти в прошлое вместе с холодной войной. Он пугает перспективами подчинения Франции России, считает неприемлемым любой диалог с ней и представляет Путина пугалом.
«Аннексия Крыма, подрыв суверенитета Украины… И что дальше? Прямая угроза для множества маленьких республик».
В таких высказываниях Амона насчет России нет ничего удивительного. Ведь он ни кто иной, как маленький аппаратчик и догматик партии, в среде которой идеологически формировался более 25 лет. Он попросту читает атлантистский катехизис своего движения, который был унаследован им от Французской секции Рабочего интернационала времен холодной войны.
Перейдем к Жану-Люку Меланшону (Jean-Luc Melenchon), который пошел против Бенуа Амона по вопросу России в ходе президентских дебатов.
«Первое, что нужно сделать в Европе, это созвать конференцию по безопасности от Атлантики до Урала, поскольку вся напряженность связана с тем, что после распада советской империи никто ни с кем не обговаривал границы. (…) Пришло время обсудить границы. Не воевать, а вести переговоры».
На это, следуя своей логике враждебности к России, Амон посчитал нужным ответить: «Это чрезвычайно опасно. (…) Я считаю, что сегодня должны реализовываться договоры с полным соблюдением международной законности. (…) Совершенно неприемлемо, что Путин сегодня аннексирует территорию суверенного государства, считает законным вести войну с соседней страной».
СМИ регулярно обвиняют Меланшона в «потворстве» кубинскому и венесуэльскому режимам, а также в симпатии к российской власти, заслуживающей порицания. Что касается руководства России, он пытается официально держать дистанцию и осторожно подходит к формулировкам своих заявлений.
Хотя его с легкостью можно поставить в лагерь тех, кто требуют более сбалансированной французской политики в отношениях между востоком и западом, напоминания о недемократичности российского режима и его «реакционной» политике не позволяют приписать ему неуемную любовь к Москве.
Только «экстремисты» от нынешней единообразной политической логики вроде Décodeurs из Le Monde и редакции Libération могут доводить все до крайности и представлять его другом России, как они пишут, например, о его позиции по Сирии: «Меланшон подтверждает свою любовь к Владимиру Путину» или «Жан-Люк Меланшон поддерживает Владимира Путина и Россию».
Рядом с Меланшоном можно поставить Франсуа Асселино (François Asselineau), чья позиция по России, судя по всему, в корне противоречит «благонамеренности» левых атлантистов и ярых поборников Европы из правых и центристов.
Асселино не считает себя националистом, но хочет независимости Франции от США и НАТО, осуждает европейские соглашения и решительно добивается выхода из ЕС и еврозоны.
Он выступает за политику дружбы, как с Россией, так и Китаем, БРИКС и арабо-мусульманским миром, равноправное сотрудничество с Африкой и пацифистскую мировую политику.
Николя Дюпон-Эньян (Nicolas Dupont-Aignan), которого обвинительным тоном называют защитником суверенитета (как будто речь идет о каком-то непростительном преступлении), предельно четок в официальных заявлениях. По его мнению, Франции нужно уйти из НАТО и проводить независимую внешнюю политику. Он выступает за немедленное снятие санкций против России (были введены Европой по требованию Франсуа Олланда), поддерживает, скорее, Россию, а не сформированную по итогам «революции» на Майдане Украину и очень правильно осуждает латентную холодную войну, которая чревата самыми страшными угрозами вплоть до ядерного катаклизма.
Но дадим слово ему самому: «Во Франции сформировалась поразительная русофобия. Я не поддерживаю Путина, а просто хочу, чтобы Франция проводила независимую от США политику».
Его близкий друг Игорь Митрофанов, потомок белых эмигрантов после революции 1917 года, а также прочие знакомые русофилы вроде Жана де Буасю (Jean de Boishue) во многом способствовали его прекрасному пониманию традиционной и современной России.
Его нынешние проблемы и стремление как можно больше расширить потенциальный электорат вынуждают его не слишком распространяться о дружбе и даже подталкивают к довольно неоднозначным заявлениям о Путине.
Его действительно приковали бы к позорному столбу, если бы он осмелился проявить хоть какую-то близость к президенту России, которого поливают грязью все французские русофобы, прикрывающиеся маской борцов за демократию.
Марин Ле Пен (Marine Le Pen) же не постеснялась во время предвыборной кампании нанести визит в Россию к Путину.
Ее поездка стала своеобразным вызовом, который должен был в то же время укрепить ее международный статус и поднял исполненные ужаса крики со стороны всех правозащитников в крупнейших СМИ.
Помимо предвыборной конъюнктуры причины симпатии Марин Ле Пен к Путину, судя по всему, уходят корнями как в идеологическое наследие (традиционный антиамериканизм французских ультраправых), так и в социальные концепции российского лидера, его защиту христианских (пусть и православных ценностей) и борьбу с джихадистским исламизмом (в частности в Сирии).
На мнении Марин Ле Пен никак не сказались события после устроенной НАТО и его спецслужбами «революции» на Украине, где при поддержке Европы Ангелы Меркель утвердился режим, куда как минимум вхожи открыто неонацистские группы.
Такая позиция Ле Пен в некотором роде дистанцируется от старого, традиционного курса Нацфронта.
Стоит отметить, что в результате парадоксальной инверсии ценностей засевшие в Киеве фашисты и антисемиты не вызывают особого неприятия у США и их европейских прихвостней.
Перейдем к Жаку Шеминаду (Jacques Cheminade), который издавна стремится вырваться из теневой зоны, куда его выталкивают доминирующе СМИ, а также их «эксперты» и обозреватели. Все они демонстрируют низость и исполненную презрения снисходительность, представляя его затерявшимся среди футуристических утопий чудаком или же вечным кандидатом со смешным числом голосов.
Тем не менее, если ознакомиться с его программой или послушать его выступления, складывается совершенно иная картина. В любом случае, сейчас нас интересует направление его мысли по российской проблематике.
Шеминада можно отнести к левым голлистам (иначе говоря, он склоняется к тому, чтобы вывести Францию из НАТО), и любой, кто потратит время на ознакомление с его статьями и выступлениями, увидит в нем большого знатока русской души и культуры.
Кстати говоря, его подход к описанию судьбы России опирается на трудноопровержимые исторические данные, он видит в ней естественный мост между Европой и Азией в рамках геополитической концепции Евразии.
С Эммануэлем Макроном (Emmanuel Macron) все, разумеется, обстоит совершенно иначе. Этот открытый и рьяный поборник Европы видит Россию лишь через призму стереотипов, которые каждый день скармливают нам поющие ему дифирамбы пресса, радио и телевидение.
Следуя логике своих политических и финансовых спонсоров, банков, своего творца Олланда и собственной идеологии, Макрон обличает «пагубную одержимость Фийона, Ле Пен и Меланшона путинской Россией».
Если верить заголовку Le Figaro, его новый друг и советник Байру даже выступил с таким заявлением: «Фийон и Ле Пен присягнули на верность Путину».
В руках Макрона и сотоварищей пугало Путина становится полезным инструментом для того, чтобы оттолкнуть потенциальных избирателей от Фийона, Меланшона и Ле Пен. То есть, в его лагере совершенно беззастенчиво выставляют Россию в самом невыгодном свете.
Его подручные даже доходят до заявлений напрямую или косвенно о связанных с Россией кибератаках, которые якобы призваны подорвать позиции Макрона, как это было с Клинтон в США.
Но оставим Макрона наедине с его безумными фантазиями и завершим список Жаном Лассалем (Jean Lassale), который, насколько нам известно, не делал категоричных заявлений по России.
Как бы то ни было наши «благонравные» СМИ (да-да, опять они) ополчились на него после поездки в Сирию, где он нанес визит Башару Асаду в компании Тьерри Мариани (Thierry Mariani), известного друга России.
Однако позволим читателю самому продолжить анализ русофобии или русофилии кандидата, отметив, что свойственная его малой родине крестьянская рассудительность отводит его от необъективных и недобросовестных суждений.
