Я вспоминаю о том, как я был одним из немногих проевропейских премьер-министров, активно поддержавших ставку Дэвида Кэмерона на референдум по поводу членства в Евросоюзе. Я полагал, что это был тот момент, когда сопротивлявшаяся невеста должна была подтвердить свои обещания. Моя британская жена придерживалась иного мнения и считала, что это закончится катастрофой.
Я никогда не верил в то, что Соединенное Королевство покинет Евросоюз. Я всегда считал, что британская рациональность одержит верх над эмоциями и ложными новостями, связанными с членством в Евросоюзе. Но я ошибался, а моя жена оказалась права. В среду вновь начинается процедура развода, и многие задают вопрос: а не является ли это началом конца или концом начала как для Соединенного Королевства, так и для Евросоюза?
Аналитики фокусируют свое внимание на краткосрочном воздействии Брексита — затраты, временные рамки и переходный период, — а не на его влиянии в исторической перспективе. В конечном итоге, я верю в то, что всем нам будет хуже, однако в любом кризисе скрываются и возможности. Если мерить по шкале Рихтера, то референдум в Великобритании сравним с самыми большими землетрясениями в области международной политики. Что касается его исторического значения, то письмо о выходе можно поставить рядом с образованием Европейского объединения угля и стали в 1952 году, а также с окончанием холодной войны в 1989 году.
Вот три причины этого. Во-первых, никогда раньше полноправный член не выходил из Евросоюза. Да, Гренландия, на самом деле, вышла из Европейского Сообщества, взяв с собой огромное количество рыбы, но она не является независимым государством. Притягательность Евросоюза всегда была столь сильной, что все государства хотели в него вступить, а не выйти из него. Во многом расширение Евросоюза было его наиболее успешной политикой, поскольку он увеличил количество своих членов с первоначальных шести до 28, и при этом еще десяток стран надеются когда-нибудь присоединиться к этому клубу.
Перспектива предоставления членства приводит к демократической трансформации и экономическим реформам во многих странах, надеющихся войти в состав Евросоюза. Страны Центральной и Восточной Европы соревновались между собой в борьбе за то, кто станет первым кандидатом, выполнившим все необходимые для принятия условия.
Но сделает ли Евросоюз менее привлекательным выход из него Британии? Возможно, однако это не остановит Балканы и другие страны от попыток стать частью крупнейшего в мире рынка и самого успешного мирного проекта. Брексит не станет причиной выхода из него других стран — стоимость такого шага просто слишком высока.
Во-вторых, Брексит позволит членам Евросоюза проводить более глубокую интеграцию — если они захотят. Многие страны использовали Соединенное Королевство в качестве дымовой завесы, но теперь они лишаются лучших своих объяснений относительно менее значительного объединения суверенитетов. Однако я на самом деле думаю, что в настоящее время не очень многие страны стремятся сделать прыжок в направлении более тесного союза. Сегодня на фоне выхода Соединенного Королевства произносится много невразумительных слов по поводу дифференцированной интеграции. Однако это уже было разрешено правилами усиленного сотрудничества.
Мы увидим больше гибкости внутри Евросоюза, однако сердцевина Европы не окажется снаружи. ДНК европейской интеграции временами основывается на неудобном балансе между углублением и расширением. Перед любым расширением, интеграция углубляется; так происходит перед расширением, но не после выхода. И, наконец, Брексит заставит Евросоюз задуматься о своем собственном будущем.
Пять сценариев Европейской Комиссии относительно будущего Союза, а также декларация в честь 60-ой годовщины подписания Римского договора являются шагами в правильном направлении. Будет ли этого достаточно? Возможно, не будет, но это хороший старт. Реформы никогда не бывают легкими, особенно если они связаны с объединением суверенитетов и разделением ответственности на наднациональном уровне. Поиски виновного никогда не прекратятся; политики местного уровня обвиняют влиятельных национальных политиков, которые, в свою очередь, указывают пальцем на Брюссель.
Однако большинство этих людей понимают, что у общих проблем могут быть лишь общие решения. А сотрудничество в одной области, как правило, приводит к образованию давления, направленного на осуществление таких же действий в другой сфере.
После того как Евросоюз потеряет ядерную державу и постоянного члена Совета Безопасности ООН, он будет вынужден углубить сотрудничество в области обороны, а за этим настанет очередь вопросов иммиграции и предоставления убежища. Именно так сообщество угля и двигалось в направлении экономического сообщества, таможенного союза, единого рынка, Европейского союза, единой валюты и банковского союза.
Главные цели Европейского союза — мир, процветание, безопасность и стабильность — сегодня как никогда важны. Большой вопрос состоит в том, как организовать работу Евросоюза, чтобы она наилучшим образом служила интересам более полумиллиарда своих граждан. Брексит, возможно, будет иметь идеологическое воздействие —
Евросоюз потеряет реформатора рынка, сторонника свободной торговли и влиятельного защитники единого рынка. В эпоху экономического популизма и протекционизма придерживающиеся единых убеждений страны должны будут защищать четыре свои основные свободы, связанные с перемещением товаров, услуг, труда и денег.
Я считаю, что Евросоюз и его лидеры должны воспользоваться моментом после Брексита — они должны серьезно заняться, соответственно, самоанализом и реформами. Существовал мощный аргумент в пользу европейской интеграции и сотрудничества в 1952 году и в 1989 году. Этот аргумент и дальше сохранит свою силу — особенно после Брексита в 2019 году.
Александр Стубб — бывший премьер-министр Финляндии.
