Михаил Ходорковский был самым богатым человеком России, а затем самым знаменитым заключенным страны. После его помилования в конце 2013 года он выступает как эмигрант с политическими амбициями. Работу своего фонда «Открытая Россия» на родине он координирует из бюро в лондонском квартале Мейфэр. У входа камеры, никакой охраны. Стены обшиты светлым деревом. На каждый вопрос Ходорковский отвечает после небольшой паузы.
Tages-Anzeiger: У кого в России власть?
Михаил Ходорковский: Владимир Путин — президент, но и он не всесилен.
— Есть ли другие силы помимо Путина?
— В России образовалась феодально-криминальная система. Во главе ее стоит Путин, но с теми ограничениями, которые несет с собой такая модель, когда она распространяется на все государство. Он распределяет вотчины — как территориальные, так и криминальные — и должен при этом закрывать глаза на разрушение правового государства.
— На Западе считают, что Путин способен на все: что он повлиял на выборы в США и раскалывает Европу. Сильнее ли он, чем когда-либо?
— Путин использует ресурсы страны, которая не так сильна. С другой стороны, Запад за последние 25 лет очень распустился. Он стал вялым и политически, и в плане обороны.
— Как вы можете говорить, что Запад стал вялым? Он окружил Россию НАТО!
— Знаете, если я вас окружу парой, скажем, мышей, вам это будет, возможно, неприятно. Но это не представляет для вас опасности. Скорее для мышей. Это касается не только военных. Также и в так называемой soft power, мягкой силе, Запад слабее, чем думают. Западные общества как-то растерялись и абсолютно не готовы к обороне. Достаточно сравнительно небольших сумм денег, чтобы подействовать на них. Проблема не в силе Путина, а в слабости западного общества.
— В будущем году в России состоятся президентские выборы. Скорее всего, ничего не изменится, верно?
— Мне ясно, что в отношениях государственной власти с оппозицией ничего не изменится. Однако изменения внутри частей власти я считаю вероятными. У меня такое впечатление, что Путин по личным соображениям подумывает об отставке до 2024 года. Для этого он должен сейчас определить направление развития. Правильным шагом была бы подготовка некоего запасного человека. Это не вполне безопасно, и я не знаю, может ли он на это решиться.
— Что могло бы быть после Путина?
— Западные демократии являются результатом долгого пути. Они образовались не только по соображениям гуманности, но и по соображениям эффективности. Вот так эффективно, а по-другому — нет. У России этот путь еще впереди. Вопрос в том, что станет первым шагом. Я убежден, что первым шагом должно быть создание правового государства. То, что Россия сегодня не является правовым государством, — это вопрос не только гуманности, но и вопрос эффективности.
— Что это означает?
— Возьмем юстицию: у нас два миллиона уголовных дел в год. У нас есть законы. Но судьи знают, что они абсолютно ничего не значат. Как только возникают сомнения, то лучше спросить наверху. В результате люди попадают в тюрьму, потому что они в церкви играли в покемонов.
— В России это впечатление бесправности распространено.
— В экономике у нас та же самая проблема. Старый друг Путина, бывший агент КГБ Сергей Чемезов — хороший менеджер. Но его концерну «Ростех» принадлежат более 700 предприятий в самых разнообразных отраслях. Всем этим просто невозможно руководить. Но все рвутся попасть под крышу «Ростеха». Потому что если ты со своей проблемой не можешь пробиться наверх, то оказываешься в бесправном пространстве.
— На переходный период вы предложили круглый стол. Как это могло бы выглядеть?
— Представим себе, что было бы, если бы Путину завтра на голову упал кирпич, путь это даже самый невероятный сценарий. Кто придет на его место? Премьер-министр Медведев, так, по крайней мере, сказано в Конституции — а Россия, по крайней мере, настолько цивилизованная страна, что считается с Конституцией. Тогда у Медведева будет выбор: или он ставит на силовиков…
—… то есть на людей из секретных служб, органов безопасности и военных.
— Тогда он стоит перед вызовом, чтобы найти баланс между такими людьми, как глава Совета безопасности Российской Федерации Николай Патрушев, министр обороны Сергей Шойгу, министр внутренних дел Владимир Колокольцев, глава Чечни Рамзан Кадыров и Игорь Сечин…
—… глава государственного нефтяного концерна «Роснефть», который тоже пришел из секретной службы и которого вы обвиняете в том, что он в свое время отобрал у вас нефтяной концерн ЮКОС.
— В отличие от Путина, Медведев не является авторитетом для этих людей, они ему ничем не обязаны, от него не зависят. Это была бы одна форма круглого стола. Обычно такое называют военной хунтой. Я не думаю, что такая конструкция продержалась бы долго. Ни одно государство в мире не стало бы вести с ними переговоры, потому что каждый знает, насколько нестабильны такие конструкции. Так можно только испачкаться и ничего не добиться.
— Какую альтернативу вы видите?
— Вторая возможность состояла бы в том, чтобы обратиться к улице, то есть к политическим и общественным силам. Тогда за круглый стол посадили бы других людей. Например, Геннадия Зюганова или более молодого представителя Коммунистической партии. Бывшего министра финансов Алексея Кудрина, оппозиционера Алексея Навального, Ходорковского и, возможно, кое-кого из националистов. К тому же одного из сильных губернаторов, например, московского мэра Сергея Собянина. Они должны были бы тогда обсуждать реформы.
