В вопросе о российском газопроводе «Северный поток — 2», который должен пройти по датскому морскому дну вблизи Борнхольма, правительство оказалось в сложной ситуации. Потому что Германия хочет, чтобы трубопровод был, чтобы получать дешевый газ, а ЕС не хочет, чтобы трубопровод был, потому что предпочитает придерживаться санкций по отношению к России. И между ними — маленький Ларс из Грэстеда (Græsted), который должен принять решение. Нелегко. Но стало немного легче, после того как ЕС также подключился к делу.
Я не хочу занимать какую-то позицию по отношению к его «да» или «нет», но хотела бы вместо этого посмотреть на те аргументы, используемые в дебатах, к которым он, по моему мнению, прислушиваться НЕ должен. Это аргументы Андерса Йерихова (Anders Jerichow), который в Politiken приводит следующие доводы против газопровода: «В тот день, когда Путин откроет Россию для политической свободы, так же, как он хочет, чтобы Европа открылась для российского газа, мы скажем «да» «Северному потоку — 2». Не раньше».
Надо признать, что это очень жесткое высказывание о международной торговле. Возможно ли на самом деле не импортировать газ из страны, где нет политической свободы? Впрочем, во времена холодной войны мы получали энергию из Советского Союза, где существовала одна из самых суровых систем подавления в мире. Мы также бойко торгуем с такими странами, как Иран, Китай и Саудовская Аравия.
Если принимать имеющуюся аргументацию — что несимпатичный нам политический режим может привести к тому, что два государства не смогут нормально друг к другу относиться, — мы на самом деле существенно откатимся назад в истории нашей цивилизации — во времена до 1648 года.
Потому что принципы суверенитета государств появились при заключении Вестфальского мира после Тридцатилетней войны. На практике они сводились к тому, что каждый отдельный правитель решал, какая религия должна быть в его стране. Никто другой не мог определять внутреннюю политику страны. Это означало, что вполне можно было иметь дружеские контакты со страной, в которой была другая религия, не боясь, что другая страна захочет ввести свою систему у тебя. Именно от этого хотели отойти.
Дело в том, что религиозные войны разрушительны. На самом деле они объявляют каждого, кто не разделяет твою собственную веру, опасным врагом. И война считается выигранной только в случае уничтожения или перехода в другую веру.
В условиях существования суверенных государств войны стали не тотальными, но ограниченными. Но это требовало, разумеется, отказа от миссионерской деятельности на чужих территориях. Взамен на признание своего собственного суверенитета приходилось признавать и суверенитет других в их собственных странах. Границы и взаимное признание обеспечивало стабильность и возможность мирной торговли на благо всех. Это основа европейской государственности.
Когда Politiken пишет, что мы сможет покупать у России газ только тогда, когда Россия откроет себя для политической свободы (и мне интересно: не подразумевается ли под этим западная, либеральная демократия?), это значит, что мы возвращаемся назад к мышлению времен религиозных войн. Россия рассматривается как враг, потому что в России иная политическая система. Это немного грустно и совершенно определенно налагает ограничения на экономическое развитие и прибыль.
Подумайте: а что, если русские вдохновятся подобным образом мыслей и заявят: мы будем с вами торговать, только, если вы откажетесь от своей демократии и введете азиатскую деспотию! Это было бы неудивительно. Поэтому так важно сохранять вестфальскую систему суверенитета государств и не впадать в искушение заниматься миссионерской деятельностью по отношению к другим государствам или объявлять их врагами из-за того, что они такие, какие есть. Пока они не совершили никаких враждебных действий по отношению к нам.
Так что лучше всего отказаться от нашего религиозного и миссионерского отношения к либеральной демократии (того, что мой отец в свое время окрестил «демократизмом») и уважать право других стран и культур иметь иные системы. И это вовсе необязательно приуменьшит наши собственные восторги по поводу либеральной демократии.
