Швецию традиционно считают нейтральным государством, но после аннексии Крыма и агрессии России в восточной Украине она начала не только укреплять свою обороноспособность, но и намного активнее сотрудничать в военных вопросах с другими странами Балтийского региона. На прошлой неделе во время визита в Ригу министр обороны Швеции Петер Хультквист в эксклюзивном интервью пояснил Ir, как его государство реагирует на рост российской военной угрозы.
Ir: В какой степени возросла угроза для Швеции с 2014 года?
Петер Хультквист: Мы никогда не говорим о том, что подвержены угрозе. Мы говорим о реальной ситуации. Реальность — это Грузия, Крым, агрессия на Украине, крупномасштабные военные учения, повышение военного потенциала России, усиленный шпионаж и другие действия в нашем регионе. Это реальность. В этой связи парламент Швеции решил повысить наш военный потенциал. До 2020 года мы вложим 17 миллиардов крон (1,8 миллиарда евро) в новые системы вооружений, преобразуем организацию, учения будут проходить на более высоком уровне. Наш фокус изменился с международных операций к национальной обороне.
Очень важный элемент — обеспечение военного потенциала на Готланде. Разместим механизированную роту и танковую роту, с 2018 года там будут системы противовоздушной обороны. У аэропорта «Висби» находятся силы быстрого реагирования, а также подразделение флота вблизи острова. Готланд — наш приоритет. Это также очень важный сигнал странам Балтии. Контроль над Готландом имеет очень большое значение в обеспечении подступа к странам Балтии с моря и с воздуха. Мы берем на себя все большую ответственность за положение здесь, и мы должны это делать вместе с другими странами.
— Мы выстраиваем организацию тотальной обороны, чтобы была гражданская поддержка военной системе и чтобы она могла работать на полную мощь в случае кризиса. Во время холодной войны у нас была очень сильная система тотальной обороны, затем ее сократили. В новой ситуации ее нужно выстраивать заново. Мы просвещаем работников самоуправлений, чтобы они поняли значение гражданской обороны. Все чаще вовлекаем гражданское управление в военные учения.
— Со следующего года в Швеции будет возобновлен обязательный воинский призыв. Как это будет действовать?
— В середине этого года все 18-летние должны будут зарегистрироваться в Интернете. Отберем приблизительно 12-13 тысяч, то есть 12% всех молодых людей соответствующей возрастной группы. Четыре тысячи из них станут солдатами обязательной службы, это относится и к мужчинам, и к женщинам. Их будут обучать 9 месяцев. Затем часть станет профессиональными военными, другие будут направлены в подразделения как солдаты обязательной службы и будут активизированы для учений.
— Как будет происходить отбор?
— При помощи интервью. Будут оцениваться личные цели молодых людей и потребности вооруженных сил. Нам это необходимо, потому что профессиональная служба не обеспечивает достаточные силы для всех армейских подразделений.
— Раньше в Швеции всем нужно было служить.
— Да, так было до 2010 года, но в конечном счете только около 8 тысяч новобранцев служили. Правда, было также время, когда служили почти все молодые мужчины.
— Вы обсуждали возможность возврата к такой системе?
— Сейчас мы не находимся на такой точке развития. Начинаем с системы, которая позволит выполнить поставленные парламентом цели. Сейчас я не могу сказать, каким будет следующий шаг.
— Как население реагирует на эти шаги?
— В целом позитивно. Я не заметил никаких больших дебатов по поводу направления, в котором мы продвигаемся. У нас широкая поддержка как в парламенте, так и в общественном мнении.
— Чувствуют ли «рядовые люди», что угроза для Швеции возрастает?
— Люди видят, что ситуация в сфере безопасности меняется, на них повлияли события в Крыму, на Украине и вокруг нас.
— Каковы главные направления сотрудничества Швеции в оборонной сфере?
— Углубляем сотрудничество с Финляндией. Проводятся совместные учения и «планирование на случай ситуации после мира», как справиться с настоящим кризисом. Осуществляется углубленный обмен информацией. Каждую неделю проходят совместные учения военно-воздушных сил с Норвегией и Финляндией. У нас есть также соглашения с Эстонией, Латвией, Литвой и Польшей. Все чаще приходится думать о безопасности как о региональной ответственности всех наших стран. Не могу представить сценарий, согласно которому мы все не были бы сразу же вовлечены, если что-то произойдет. Очень важны совместные учения, они создают опыт, который позволит объединиться в случае кризиса.
— В 2009 году в политику Швеции в сфере безопасности был введен принцип солидарности, согласно которому Швеция не может отмежеваться, если произойдет нападение на какое-либо государство ЕС или Северной Европы. Что это будет означать конкретно в случае нападения на одну из стран Балтии?
— Мы государство-член ЕС, и пункт 42.7 договора ЕС предусматривает, что в кризисной ситуации необходимо помочь другим странам ЕС. Мы это уже делали, к примеру, помогали Франции после атак террористов. Конкретная форма действий зависит от кризиса, и ее невозможно знать заранее. Если что-то произойдет вблизи нас, то, естественно, будет оказана помощь, но я не могу сказать, как. Если мы много сотрудничаем и принимаем участие в совместных учениях в мирное время, то мы будем лучше подготовленными для того, чтобы справиться с различными ситуациями. Наша цель — создать стабильность в регионе, повысить порог, [который придется переступить агрессору], и таким образом избежать кризиса.
— Швеция все теснее сотрудничает с НАТО, и сейчас вы в определенной степени интегрированы в военное планирование альянса. Действия России наглядно демонстрируют, что в случае конфликта она не будет считать Швецию нейтральным государством. Значит, теперь у нас есть также связанные с НАТО риски, но нет гарантий НАТО. Не логичнее ли все-таки интегрироваться в НАТО?
— Если мы изменим свою доктрину безопасности, то существенно изменим также среду безопасности. Это также вызовет большое давление на Финляндию и на ее выбор на будущее. У финнов длинная граница с Россией. По-моему, это создаст еще большую напряженность. Мы не думаем, что это целесообразное развитие ситуации. На события в России нужно смотреть ясным взглядом, развивать свои способности, углублять сотрудничество с Финляндией и всеми другими странами, должны быть партнерские отношения с НАТО, но мы не хотим менять нашу доктрину безопасности, потому что это будет иметь последствия. Мы должны укреплять способности и обеспечивать сотрудничество с другими государствами на практике, а не раскалывать общество борьбой по поводу вступления в НАТО. На мой взгляд, нынешнюю позицию правительства широко поддерживает общество.
— Но каков смысл нейтралитета в такой ситуации?
— В связи со вступлением в ЕС мы придерживаемся не политики нейтралитета, а политики не вступления в военные альянсы. Думается, что нашу позицию уважают. Однако если бы мы не были готовы вложить 17 миллиардов крон и делать все необходимое для укрепления нашей обороны, то мы находились бы в проблематичной ситуации.
— Каковы главные формы военного сотрудничества с Латвией?
— Учения очень важны, на них мы знакомимся друг с другом. Необходимо сотрудничать в информационной сфере, мы участники Центра стратегической коммуникации НАТО.
— В Европе есть опасения, что Трамп может ослабить поддержку США для НАТО. Тревожит ли вас возможность этого?
— У нас с США подписан протокол о намерениях по возможностям сотрудничества, и мы в этом отношении не видим никаких перемен со стороны США. У меня нет сигналов, что что-то должно измениться, и я не хочу заниматься догадками. Трансатлантические связи важны, США играют важную роль в сохранении баланса сил в Европе после всего, что произошло в Крыму и на Украине.
— В какой степени вас заботит угроза кибератак?
— Их количество возросло, в прошлом году в Швеции произошло примерно 100 000 кибератак. Это много. Они направлены и против частных компаний, и против государственного управления, и против остального общества. В нашей политике в сфере безопасности определена необходимость совершенствования системы защиты от кибератак, но мы планируем также развивать активные кибернетические возможности.
— Что это означает?
— (Смеется). Это означает активные кибернетические возможности. Поймут те, кому надо понимать.
— Ваш премьер предупреждал, что может произойти вмешательство в выборы так же, как в США. Что планируете делать в этой сфере?
— Россия считает информационную сферу средой военных действий. Это реальность, и мы в этом смысле должны делать больше, должна быть всеобъемлющая стратегия. Необходимо выполнить анализ, и очень важно публиковать информацию о проделанном в этой области, умножая тем самым понимание среди людей. Открытость очень важна, потому что мы не авторитарное государство. Мы демократия и хотим быть открытым обществом, и поэтому против таких тенденций надо бороться открытостью. Надо вытаскивать троллей на солнечный свет — тогда они исчезнут.
