В Хан Шейхуне не проводилось никакой химической атаки, так же, как ее не было и в Гуте. Тот, кто каким-либо образом опровергает это заявление, так или иначе участвует в поддержке террористов из ИГИЛ и «Аль-Каиды».
Химической атаки не было, и все наши слезы, гнев, все то, что мы пишем — это преступление, которое мы совершаем, чтобы сорвать процесс урегулирования конфликта в Сирии, при котором Башар Асад останется у власти, имея возможность преследовать всех, кто добивался свобод для сирийских граждан.
Это не атака, а сфабрикованная война, цель которой — мобилизовать мировое сообщество. «Повелителю мира» надоели призывы, требующие услышать голоса сирийцев… Уши уже не слышат, он встревожен призывами взглянуть на самое большое кладбище в мире, которое работает 24 часа нон-стоп, и он закрывает глаза на все это. После долгих колебаний он решает вмешаться, действую на определенных участках линии фронта, не прибегая к сдерживанию режима и созданию системы безопасности, не затрагивая уязвимые места сирийцев, но затронув невинных жертв террористических операций в мире. Он утратил три из пяти чувств, и вот сегодня он не слышит запаха зарина и теряет четвертое чувство… Последнее — вкус, и никто не спрашивает у него ни о совести, ни о манерах. У него нет вкуса.
Где же бойня? Кто не умер под пытками в тюрьмах Башара, умер на брустверах, кто не умер в ходе ракетных обстрелов, погиб во время химической атаки. Презренный мир молчит перед тем, кто господствует при помощи боеприпасов и утоляет жажду крови и геноцида. Кто позже сказал, что соображения Башара эгоистичны и нацелены на то, чтобы укрепить свою власть и положить конец сопротивлению режиму? Если так, то, видимо, убийства мужчин и женщин, было недостаточно, ведь убийство детей также рассматривалось Хафезом Асадом как возможность укрепления власти своего сына, что, тем самым, породило целую уйму проблем для будущих поколений.
O, дети, возвращайтесь к Господу, ведь там есть мир и справедливость. Оставьте нам свою чистоту, непорочность и красоту, чтобы мы могли бороться с нашими слабостями. Настоящая «бойня» — в молчании тех, кто не говорит о ней, в радости тех, кто радуется ей, в формальном осуждении тех, кто держится в стороне, а также в попытках оправдать ее или обвинить в ней других.
