На Европу часто смотрят как на цифрового аутсайдера, который тащится далеко позади США и стран Азии, открывающих новые горизонты. Но внешность обманчива. В реальности, по данным нового исследования лондонской венчурной фирмы Atomico, европейские стартапы сейчас начинают лидировать в таких сферах, как искусственный разум, создание новых техно-хабов, привлечение инвестиций со стороны гигантов традиционной индустрии. В прошлом году в европейский техно-сектор были инвестированы рекордные $13,6 млрд, по сравнению со всего лишь $2,8 млрд в 2011 году.
Прошли те дни, когда европейский «техно-сектор» состоял, главным образом, из ориентированных на потребителей предприятий интернет-торговли, которые зачастую были откровенной копией успешных американских компаний. Сегодня Европа стала домом для реальных, передовых инноваций. Среди них выделяются проекты, которые Atomico называет «глубокими технологиями» (deep tech), подобные искусственному разуму, над которым работает компания DeepMind, принадлежащая Google. В 2015 году на долю сектора глубоких технологий пришлось $1,3 млрд европейских венчурных инвестиций, которые было предоставлены 82 траншами. Это намного больше, чем $289 млн, предоставленных 55 траншами в 2011 году.
Новые техно-хабы Европы появляются в неожиданных местах, далеко за пределами первоначальных техноцентров — Лондона, Берлина и Стокгольма. Atomico называет Париж, Мюнхен, Цюрих и Копенгаген городами, за которыми стоит следить в ближайшие годы. Французская столица, как подчёркивает Atomico, уже начала конкурировать с Лондоном и Берлином по количеству и размеру сделок, финансируемых за счёт венчурного капитала.
На техно-сектор начала обращать внимание и традиционная индустрия Европы. Две трети крупнейших корпораций Европы (по размеру рыночной капитализации) напрямую инвестировали как минимум в одну технологическую компанию. А начиная с 2015 года, треть этих корпораций приобрели хотя бы одну техно-компанию.
Иностранные компании также спешат использовать достоинства технологических талантов Европы. Google, Facebook и Amazon объявили о значительном расширении своих техно-хабов в Европе. В прошлом году в этом секторе были совершены сделки слияния-поглощения на сумму более $88 млрд (в 2014 году эта сумма составила всего лишь $3,3 млрд). Сюда входит покупка японской SoftBank британской компании по разработке полупроводников ARM и покупка американской Qualcomm компании NXP Semiconductors за $47 млрд.
По данным исследования, проведённого Boston Consulting Group, небольшие, экспортно-ориентированные страны ЕС, а именно, страны Бенилюкса, Прибалтики и Скандинавии, находятся намного выше США в рейтинге так называемой «интернет-интенсивности», оценивающем качество IT-инфраструктуры и доступа в интернет, а также степень участия бизнеса, потребителей и правительства в деятельности, связанной с интернетом.
Эти «цифровые лидеры» генерируют около 8% своего ВВП благодаря интернету, по сравнению с 5% у «Большой пятёрки» Европы (Германия, Франция, Италия, Испания и Великобритания). По прогнозам, в период 2015-2020 годов процесс дигитализации в этих странах позволит создать на 1,6-2,3 миллионов больше рабочих мест, чем этот же процесс их уничтожит.
Конечно, у европейского техно-сектора по-прежнему сохраняются определённые слабости, в частности, он до сих пор неспособен создать технологических гигантов, способных конкурировать с бегемотами Силиконовой долины. Сейчас европейским техно-предпринимателям так же легко находить средства для стартапов, как и их американским коллегам, однако компаниям США доступно в 14 раз больше объёмов капиталов на более поздних стадиях развития бизнеса. Этот разрыв в финансировании можно было бы устранить, если бы европейские пенсионные фонды направили дополнительно всего лишь 0,6% капиталов, находящихся под их управлением, на венчурные инвестиции.
Ещё одна слабость — отсутствие настоящего единого цифрового рынка в Европе. В США или Китае техно-предприниматели получают немедленный доступ к огромному рынку. А в Европе им по-прежнему приходится разбираться в 28 разных потребительских рынках и режимах регулирования.
Еврокомиссия обещала создать единый цифровой рынок ещё два года назад. По оценкам, это должно было привести к росту ВВП Евросоюза на 415 млрд евро ($448,5 млрд) ежегодно. Однако Хосук Ли-Макияма и Филипп Легрен из Open Political Economy Network недавно дали жёсткую оценку достигнутым результатам. По их мнению, «единый цифровой рынок» Европы представляет сейчас собой «хаотичный набор устаревших, корпоративистских, контрпродуктивных индустриальных норм, которые отдают предпочтение не потребителям, а производителям, не маленьким, а большим компаниям, не цифровым стартапам, а традиционным участникам рынка, и, наконец, ставят копании ЕС выше иностранных».
Вместо либерализации ЕС хочет регулировать. Например, ведётся работа над запретом компаниям отказывать в продажах онлайн (за исключением случаев с охраной копирайта), а также устанавливать разные цены на товары и услуги в зависимости от страны проживания клиента. На горизонте виднеются и другие опасности, например, стремление начать регулировать данные — права собственности на них, доступ, порядок использования.
Несмотря на все эти риски, общий тренд в европейском техно-секторе позитивный. Кажется, что континент почувствовал свежий аппетит к рискам. По данным Atomico, более 85% основателей стартапов в Европе считают, что создавать собственный бизнес — это «культурно приемлемо». Добавьте сюда отличные исследовательские таланты (пять из десяти лучших в мире факультетов компьютерных наук расположены в ЕС), и бум европейских стартапов начнёт выглядеть вполне устойчиво.
В сфере политики тоже есть причины для оптимизма. Цифровые лидеры Европы стали формировать мощную силу: 16 малых стран ЕС — от Дании до Ирландии и Эстонии — создали группу защиты интернета. Вместе эти страны призвали ЕС запретить требования по локализации данных.
В то время, когда США переходят к протекционистской, изоляционистской и ретроградной политике, Европа выступает вперёд в качестве инновационной, устремлённой вперёд экономической силы. Не будет ли это парадоксально, если (а сейчас это кажется вполне возможным) отстающий якобы Евросоюз превратится в итоге в лидера, способствующего раскрытию подлинного экономического потенциала Интернета?
