Отдав распоряжение обстрелять сирийскую авиабазу, Дональд Трамп стал в ночь с 6 на 7 апреля президентом США, главнокомандующим американской армии. Подход к принятию решений об ударах и их последствиям оставит свой отпечаток на всем его мандате.
Некоторые обозреватели указывают на противоречие между этим вмешательством и прозвучавшими от Трампа во время кампании заявлениями с осуждением военных авантюр на Ближнем Востоке вне борьбы с «Исламским государством» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.). Нельзя сказать, что эти комментарии ошибочны, они просто не по теме.
Кроме того, президент всячески критиковал поведение своего предшественника в регионе. А это могло касаться внезапного отказа Барака Обамы от военного вмешательства после нарушения силами Башара Асада красной линии применения химического оружия в августе 2013 года. Когда же 4 апреля возникли схожие обстоятельства с еще одной химической атакой, Трамп воспользовался случаем, чтобы показать, что не будет вести себя так, как Обама. Именно это подчеркнуто после ударов одним англоязычным изданием в Саудовской Аравии с заголовком «Yes, HE Can» («Да, ОН может»), переделав тем самым предвыборный лозунг Обамы (Yes, we can — Да, мы можем). У Трампа был выбор среди нескольких вариантов, и он остановился на том, который позволил ему свести внутриполитические счеты.
Китай ослаблен
Кроме того, односторонний характер удара полностью соответствует проявленным предпочтениям Трампа-кандидата. На выборе метода и времени отразился северокорейский фактор. 2 апреля (то есть за четыре дня до прибытия в США китайского лидера Си Цзиньпина и за два дня химической атаки в Сирии) Дональд Трамп заявил, что Америка будет действовать в одностороннем порядке для устранения угрозы со стороны КНДР, если Китай не повлияет на Пхеньян.
Отказ от ударов по Сирии мог бы навести на мысль о том, что Трамп блефует по Северной Корее. Тем не менее решение об обстреле в период между официальным ужином 6 апреля и завтраком на следующий день в резиденции Трампа во Флориде говорит о его намерении заставить гостя потерять лицо.
Китай все это просто так не оставит, и в этом, наверное, заключается самое тревожное последствие нынешнего кризиса. Тем не менее нельзя не признать, что он впервые с начала сирийского кризиса не стал поддерживать Россию с вето в Совбезе ООН 12 апреля. И что наиболее близкая к правительству китайская пресса (небывалое дело!) предостерегает КНДР.
Россия в изоляции
По отношению к России военная составляющая будет значить не меньше политики и дипломатии. Созданный в сирийском воздушном пространстве «пузырь» российской ПВО оказался не в силах справиться с крылатыми ракетами. Российское руководство также не могло не отметить необычайную быстроту принятия решения и его реализации: Америка Трампа может оказаться столь же «ловкой» в стратегическом плане, что и Россия Путина после войны в Грузии. Это отразится на расчетах рисков президентом России на границах НАТО, в частности на Балканах после вхождения Черногории в Североатлантический альянс.
В любом случае все это не означает, что Вашингтон и Москва обречены на противостояние, несмотря на нынешнюю фазу выражения разногласий. Одна из парадоксальных сторон текущего кризиса заключается в том, что он дает президенту США необходимую свободу маневра для диалога с российским коллегой без страха автоматических подозрений в потворстве путинской системе. Россия же была без всякого удовольствия вынуждена отметить свою полную изоляцию в Совбезе на этой неделе.
Общая резолюция
Несмотря на опасения, которые внушает личность президента США и односторонний характер ударов, американские, британские и французские власти совместно представили в Совбезе проект резолюции, получивший поддержку двух третей стран-членов. Европейцы и, в частности французы, могут вынести для себя из этого вывод о возможности войны с ИГ без особых церемоний с Асадом.
У будущего президента Франции может появиться шанс сформировать стратегическую и дипломатическую игру, в которой Совбез и ЕС вновь будут играть подобающую роль. Это лучше, чем довольствоваться неблагодарной ролью тех, кому предложат восстанавливать города, разрушенные сирийскими, российскими и иранскими силами.
