Шел 1967 год. Для американской космонавтики он начался очень неудачно: на взлетной площадке на мысе Канаверал погиб экипаж «Аполлона 1» из трех человек.
Космическая гонка США и СССР шла полным ходом, и Советы почуяли шанс. Они заканчивали разработку нового космического корабля «Союз» и были уверены, что благодаря ему снова получат преимущество в космосе.
«То есть на первом месте были политические и пропагандистские интересы Кремля, который требовал потрясающего космического успеха любой ценой. Ведь в последний раз советские космонавты облетели Землю в марте 1965 года, и с тех пор американцы буквально сыпали блестящими успехами в космосе благодаря своей программе полетов на двухместных кораблях „Джемини"», — считает специалист по космонавтике и публицист Павел Тоуфар.
Поэтому на советских специалистов, разрабатывающих «Союз», давили товарищи из КПСС, обладающие минимальными знаниями, они принуждали ускорить подготовку и запуск нового космического корабля. Все это делалось в ущерб испытаниям примененных материалов и запланированным процедурам — кстати, так же, как было в случае недавней трагедии американского «Аполлона».
Помимо всего прочего, приближалась 50-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, и еще СССР хотел достойно отпраздновать День международной солидарности трудящихся. Для этого элитного пилота потащили в космическую авантюру, которую он практически наверняка не мог пережить. Однако благодаря своим способностям Комаров сумел почти невозможное. Почти сумел.
План относительно «Союзов» вскоре развалился
Но не будем забегать вперед. Вот каким был ход событий во время рокового полета, как его описал публицист Павел Тоуфар. «Союз-1» стартовал 23 апреля 1967 года в 00.35 UTC, то есть в 03.35 по московскому времени. В космическом корабле находился Владимир Комаров. Это был его второй полет. Первый он совершил в 1964 году в трехместном «Восходе-1».
В понедельник после полуночи, через 23 часа и 35 минут после старта «Союз-1», должен был взлететь «Союз-2» с тремя космонавтами: Быковским, Хруновым и Елисеевым. Активный «Союз-1» должен был состыковаться с пассивным «Союз-2», а Хрунов с Елисеевым должны были, надев скафандры, выйти в открытый космос, перейти к Комарову в «Союз-1» и уже все вместе вернуться на Землю. Планировалось, что Быковский приземлится на «Союз-2». Первый испытательный полет должен был продолжаться три-четыре дня.
Однако почти все пошло не так, как было запланировано.
После выхода на орбиту не открылась одна из панелей солнечных батарей «Союз-1», потому что застряла в изоляционном материале. Поэтому батареи корабля получали мало электроэнергии, и было ясно, что приблизительно на 20 обороте даже в запасных батареях запас энергии будет исчерпан.
Кроме того, возникли трудности со стабилизацией корабля и его ориентированием. А ведь правильное ориентирование было важнейшим условием для запуска тормозного двигателя и успешного возвращения с орбиты. Полет «Союз-2» был отменен. Будучи пассивным кораблем, он не мог приблизиться к «Союз-1» и состыковаться с ним.
Комаров противился трагической судьбе
По мнению специалиста по космонавтике, у Комарова возникало все больше проблем. Системы корабля отказывали. Было принято решение о скорейшем возвращении. Комарову пришлось работать по ранее отработанной комбинации действий ручного управления и автоматической навигации. Однако космонавт не паниковал и благодаря сосредоточенности, смелости и технической смекалке ему удалось стабилизировать корабль и запустить тормозной двигатель.
«Практически невозможно себе представить ход мыслей Комарова в кабине корабля, который находится высоко на орбите, и понимающего невероятность возвращения. На мысли о геройстве у него времени не было. Ему приходилось верить, что корабль все же удастся вернуть на Землю. Несомненно, самыми тяжелыми были минуты, когда он был вне досягаемости земных радиостанций. В конце он полностью сосредоточился на нестандартном маневре для правильного ориентирования корабля перед запуском тормозного двигателя. В такой ситуации негативные мысли приходят в голову в последнюю очередь», — описывает смелую борьбу Комарова с судьбой публицист Тоуфар.
По его словам, Комаров прекрасно осознавал и другие трудности своего полета: проблему с основным парашютом, который вообще не раскрылся, кувыркающуюся кабину, не уменьшавшуюся скорость снижения, точнее падения, а также всю тщетность попыток раскрыть запасной парашют. «А потом оставалось всего несколько десятков секунд, когда он еще мог надеяться, что падение не будет смертельным».
Комаров преодолел все технические сбои, но с двумя отказавшими парашютами уже не справился
Бракованные парашюты не сумели в достаточной степени затормозить падающий аппарат. Он падал над оренбургскими степями со скоростью 35 метров в секунду. После падения аппарат разбился и взорвался. «В советских газетах и изданиях других стран Восточного блока торжествующие статьи о запуске вышли утром в понедельник, то есть тогда, когда ситуация уже полностью поменялась», — отмечает Тоуфар. К тому моменту Комаров был уже мертв, а аппарата «Союз-1» уже не существовало.
Советские инженеры, по словам Тоуфара, рассказали о проблемах и излишней спешке в космической программе только в начале 90-х годов. «Не было такой минуты, чтобы мы могли бы работать спокойно, чтобы нас не подгоняли и не давили на нас сверху. Малообразованные функционеры, которые ни в чем толком не разбирались, были уверены, что хорошо исполняют свои обязанности. Поэтому они кричали на тех, кто не успевал даже пот стереть с лица: „Быстрее! Быстрее!"» — цитирует Тоуфар слова Василия Мишина, бывшего когда-то главным конструктором.
Однако, по словам публициста, Мишин так и не признал своей собственной вины. Когда 14 апреля 1967 года, то есть за девять дней до старта «Союз-1», Государственную комиссию предупредили, что во время предполетных испытаний были выявлены сотни новых проблем, и что оба космических корабля по-прежнему недостаточно готовы, Мишин не хотел этого слышать. И через шесть дней Государственная комиссия утвердила готовность кораблей к полету.
Публицист Павел Тоуфар не считает, что эта первая официальная трагедия во время космического полета ознаменовала собой некий перелом в мировой космонавтике.
«В США приняли к сведению, что произошел сбой в парашютной системе, но у них были свои разработки, которые не вызывали никаких особенных проблем во время испытаний на Земле. Советские специалисты внесли довольного много принципиальных изменений в корабли „Союз", и не только в парашютной системе. Сегодня трудно сказать, были бы эти изменения сделаны своевременно после двух неудачных беспилотных испытаний, если бы политическое руководство, требовавшее космических полетов, не оказало бы давления. Этого мы не узнаем никогда».
